Герой-любовник, или Один запретный вечер
Шрифт:
– У мамы еще иконы старинные были. Конечно, это не по справедливости, что все досталось Артуру…
– Вы к юристу обращались?
– Откуда у нас деньги на юристов и на суды?
– Юристы – жулики. Без бумажек свои задницы от стула не оторвут, – вставил Геннадий Николаевич.
– Давно ваша мама знакома с Артуром?
– Последние два года. Мама с ним… решила встряхнуться. Заново стать популярной. Хотя ее поезд уже ушел. Он был при ней чем-то вроде агента. Устроил пару раз приглашения на фестивали. В сериал пристроил.
А еще
Рубакина покачала головой.
– Мы с ней не особо близки и раньше-то были, а как появился Артур – так и вовсе редко общаться стали.
– Пащенок! – крякнул «просто Гена», наливая себе третью стопку.
– Вы не дадите телефон и адрес Артура? – Костя достал блокнот и бумагу.
– Зачем он вам?
– Просто поговорить. Может быть, он что-то интересное вспомнит о последних днях вашей мамы. Замечательная актриса была…
– Да. Рак ее сожрал моментально. Вроде здоровая была… а заболела вмиг.
– Вы не думаете, что это ее курс омоложения стволовыми клетками сгубил?
– А я почем знаю. Я не медик. Так или не так, судить не мне. Кто теперь правду-то узнает. Артур мог бы квартиру с нами поделить, все-таки я ее единственная родственница. А он кто?
– Вот вы, – налег грудью на стол Геннадий Николаевич. – Могли бы нам помочь? По-людски, а? Журналист и все такое. Резануть правду-матку. Почему мы должны ютиться в хибаре, а этот кобеленыш хоромы оттяпать, а? Где справедливость-то?
– Нету, – согласился Костя. – Нету справедливости на белом свете.
– Во-во. И я о том. Хороший ты парень. Давай еще по одной пропустим. Напоследок.
– Не могу. При исполнении журналистских обязанностей. Премного благодарен за беседу… Но – пора. Ждут другие редакционные дела и обязанности.
– Жа-аль! – выдохнул Геннадий Николаевич. – Вот, Ленка, какие люди к нам хаживают. Пресса! – поднял он вверх указательный палец.
Рубакина продиктовала телефон и адрес Артура Челышева. Костя встал с табуретки. За ним поднялась я.
Почетный эскорт в виде Рубакиной и Геннадия Николаевича проводил нас до дверей.
– Приходите еще! – донесся до нас голос Геннадия Николаевича. – Душевно посидели…
Выйдя на улицу, я протянула:
– Все запутывается…
– А по-моему, наоборот.
– Ты думаешь?
– Знаю.
– Поделись.
– Ни за что. Только после. Когда моя догадка подтвердится.
– Путанный ты товарищ, – надула я губы. – И ненадежный.
Ангел резко развернул меня к себе.
– Не говори так, не надо, – почти попросил он.
Летний душный ветер взметнул мои волосы и они коснулись Костиной щеки. Он перехватил их губами и зажал. Какое-то время мы смотрели друг на друга и молчали. В эту минуту мне ужасно хотелось дотронуться рукой до его щеки и погладить.
Я провела по ней пальцем.
– Прости, – шепнула я.
Он отпустил мои волосы.
– Так-то лучше.
Ангел выдохнул и посмотрел мимо меня.
– Что-то подсказывает мне, что господин
– Тоже мне, предсказатель, – рассмеялась я. – Это и ежу ясно.
В машине Костя набрал домашний номер Челышева.
– Проверим, дома он или нет. Если дома…
Дома Челышева не оказалось.
– Визит откладывается на неопределенное время.
– И куда теперь?
– По-моему, нам надо обновить мебель в квартире твоей знакомой. Так что двигаем в мебельный центр и закупаем все сразу там.
В мебельном центре «Русский дом» мы купили новый диван с двумя креслами приятной бежево-коричневой расцветки и пару стульев.
– Я верну деньги, когда смогу, – пробормотала я.
– Непременно, – процедил Ангел. – И с процентами.
Мы заказали фургон для перевозки и поехали на квартиру Милены Сергеевны. Грузчики обещали приехать через час.
Это время мы провели за дальнейшей уборкой в квартире. Друг с другом мы почти не разговаривали, только перекидывались отдельными репликами. Костя почти не смотрел на меня, он носился из комнаты на кухню и из кухни в туалет, я даже не предполагала, что он может быть настолько хозяйственным. У него было врожденное чувство понимания, где должна находиться каждая вещь, и мне оставалось только подчиняться его указаниям.
Приехавшие грузчики втащили мебель в квартиру и, получив по сто рублей на брата, уехали, пожелав нам на прощание «побольше удачных покупок».
Расставив мебель и полюбовавшись плодами своих трудов, мы поехали к Косте. Дома он сразу пошел к себе в комнату, сказав, что хочет немного поработать.
Я немного послонялась по кухне, выпила чай и легла спать. Но уснула только часа через три, так как сон не шел ко мне и я без конца ворочалась, в голову лезли всякие глупые мысли то насчет Эвы, то насчет Ангела. Я подумала, что теперь мы друзья, как я этого и хотела (или все-таки не хотела?), но почему-то от этого не легче, а напротив, тяжелей. И вообще я во всем запуталась сама и обвинять кого-то в своей путанице теперь не приходится. Я даже поплакала, уткнувшись лицом в подушку, чтобы не дай бог моего плача не услышал Ангел: мне не хотелось выглядеть перед ним размазней и тряпкой.
И уже последней мыслью перед тем как уснуть была – что надо позвонить Денису и хотя бы вкратце обрисовать свое положение, ведь я сгинула с концами и никак не даю о себе знать. А он, возможно, – сходит с ума. И какая же я все-таки эгоистка!
Но я прекрасно понимала, что на самом деле я просто прячу голову в песок, желая сначала сама разобраться с возникшими личными проблемами. Хотя проблем-то на самом деле и не было… Ну, хотел Ангел со мной переспать, а я дала ему понять, что мне этого не надо. Я – девушка гордая и честная. Мы благополучно разбежались в разные стороны и теперь ведем себя как друзья. Только и всего. И почему я считаю, что у меня «личные проблемы»? Ну не глупость ли это? Я сама себя накручиваю. Вот и все…