«Герой нашего времени»: не роман, а цикл

Никишов Юрий

Следует отметить, что образование циклов как вторичных жанровых сущностей ничуть не приводит к их монополии: сборники как существовали, так и существуют и будут существовать, поскольку книжки предполагают некоторый объем. Циклы и сборники не конфликтуют, у них свои структуры.

Для применения к изучению «Героя нашего времени» жанровой теории цикла, пожалуй, не будет лишним и такое уточнение. Поскольку емкость повести несопоставима (по определению) с емкостью стихотворения, возникает разница уровней сопоставления. Для лирических циклов характерны отношения стихотворение – цикл – книга. Видимо, повесть сама по себе, в силу свое емкости, уже сопоставима с циклом, но в полную меру остается соотношение повести (первичные циклы) – книга.

Невзирая на чудовищные противоречия, представление о «Герое нашего времени» как о романе пока остается монопольным. Вот на это ныне приходится посетовать.

Так что на вопрос: каков же жанр «Героя нашего времени»? – ответ будет необычный. Это книга. Состоящая из повестей.

Цикл по всем параметрам

Достойна удивления проницательность еще совсем молодого писателя. Да, у Лермонтова была уже проба работы над большими повествовательными

формами – романами «Вадим» и «Княгиня Лиговская», но оба романа остались неоконченными. А тут он обратил внимание на новую форму: циклообразование еще только складывалось в русской литературе. Пушкин опубликовал всего-навсего один поэтический цикл – «Подражания Корану». Он уже создал, но не успел опубликовать второй – так называемый каменноостровский цикл (осознание этих стихотворений как цикла произошло много лет спустя). В лермонтовское время отчетливее пошло образование циклов в прозе: это пушкинские «Повести Белкина», а следом «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя и «Пестрые сказки» Одоевского (везде циклы цементировались образами вымышленных рассказчиков).

Лермонтов творчески подхватывает новую инициативу. Он концентрирует повествование на одном герое (самом значительном для эпохи!), зато увеличивает число рассказчиков, показывая героя с разных сторон. Укрупняется его масштаб: не шутка – герой нашего времени! Эксперимент увенчан безусловной удачей.

Тут хочется отметить парадокс. Вл. С. Соловьев видел в Лермонтове «прямого родоначальника того духовного настроения и того направления чувств и мыслей, а отчасти и действий, которые для краткости можно назвать “ницшеанством”…», прибегнув и к обобщению: «Как черты зародыша понятны только тому определившемуся и развитому виду, какой он получил в организме взрослом, так и окончательное значение тех главных порывов, которые владели поэзией Лермонтова, – отчасти еще в смешанном состоянии с иными формами – стало для нас вполне прозрачным с тех пор, как они приняли в уме Ницше отчетливо раздельный образ» 89 . Вроде бы возможно видеть и аналогию в жанровых поисках. На деле перед нами явление совершенно иного рода. «Герой нашего времени» – ничуть не «зародыш», а сразу непревзойденный шедевр. Циклы повестей создавались и в современной Лермонтову, и в последующей литературе (ближайшее – «Записки охотника» Тургенева). Но не было достигнуто единства книги как цикла; то-то и остается в ходу определение «роман». Аналогия с размышлениями Вл. С. Соловьева тут в другом: понадобилось ждать взлета поэзии и его теоретического осмысления, откинуть устаревшие предубеждения относительно цикла, чтобы по достоинству оценить новаторство Лермонтова. И еще далек путь, чтобы такое понимание вошло в массовое сознание…

89

Соловьев Вл. С. Лермонтов // М. Ю. Лермонтов: pro et contra. Т. 2. С. 331.

«Герой нашего времени» соответствует представлению о цикле по всем параметрам.

Заглавие? Весьма емким воспринимает заглавие книги А. Э. Еремеев. Исследователь пользуется традиционным определением жанра (роман), но все сказанное больше соответствует циклическому построению книги. Уже название, полагает исследователь, «говорит о сложности жанрового образования»: «Название “Герой нашего времени” сводит разные жанровые тенденции: стремление к углублению во внутренний мир героя в его специфическом романном <?> ракурсе и установку на охват самого процесса бытия, характерную для повести. Обобщенно неопределенный тон заглавия является панорамной дистанцией автора – творца художественного целого. Название несет в себе ту необходимую меру отчужденности от конкретных событий и личностей, которая обеспечивает художественное единство и известную объективность авторского взгляда. Если говорить о временной установке названия, то оно звучит предельно объективно, как бы завершая и отодвигая в прошлое жизнь Печорина, представшую в свете трезвого знания автора, лишь из документально фактического интереса позволившего себе обращение к этим вехам вчерашнего духовного развития героя, к которым он непричастен; они ему чужие, и интерес его носит отстраненный характер» 90 .

90

Еремеев А. Э. Новые подходы к осмыслению поэтических закономерностей взаимодействия поэзии и прозы в русской литературе первой трети XIX века //2010. С. 4.

Встретится попадание в самое яблочко. «Уже само заглавие сообщает: образ центрального персонажа неразрывно связан с определенной эпохой, это герой своего времени» 91 .

Выразительно пишет об этом С. И. Кормилов: «“Время”, или в начальном варианте “век”, – одно из двух ключевых слов в заглавии первого русского социально-психологического и философского романа в прозе. Ясно, что это именно “наше” для Лермонтова и не наше, тогдашнее время для других времен, что это не время даже, а безвременье, что речь идет об определенном социально-историческом состоянии» 92 .

91

Альбеткова Р. И. Художественное время и художественное пространство в романе Лермонтова «Герой нашего времени» // Русская словесность. 1999. № 3. С. 42.

92

Кормилов С. И. Роман о преходящем и вечном. Социально-историческое и общечеловеческое в «Герое нашего времени». Статья первая // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология. 2014. № 5. С. 7.

Известен рукописный вариант названия – «Один из героев нашего века» 93 . Это вариант рассеивающий, а не концентрирующий внимание читателя. Тут намек, что Печорин –

не один, кто воспринимается героем такого уровня, были и другие. Кто такие? Сколько их? Гадать не будем; это были бы наши, не авторские соображения (вдруг бы да и угадали; только как подтвердить, что угадали…). Было время, когда намеки автора расшифровывались уверенно и однозначно. К. Н. Ломунов полагает, что Лермонтов отказался от первоначального названия «скорее всего потому, чтобы в нем не чересчур прозрачно намекалось на подлинных героев времени – декабристов» 94 . Но Печорин – герой другого времени: «Лермонтовский роман – произведение, рожденное последекабрьской эпохой. <…> Это были годы реакции, политического гнета. <…> Можно сказать, что вся энергия, накопившаяся в русском обществе и потенциально способная перейти в действие, была переключена в сферу интеллектуальной жизни» 95 . Я уже пробовал (и отводил как неудачный) возможный вариант названия с акцентом на жанр – «Повести о герое нашего времени»). Это филологически грамотный вариант, который отменил бы нелепое здесь обозначение «роман», но он тоже не способствует восприятию книги как целостного произведения: сборник повестей – совсем не обязательно цикл (как термин это слово в ту пору еще не набрало вес). Авторское, окончательное (и что важно – единое) название центростремительно, оно в полной мере выполняет связующую циклообразующую роль: составившие книгу повести не теряют законченности и относительной самостоятельности, но они выполняют и общую задачу, каждая вносит свою лепту в изображение героя времени.

93

См.: Удодов Б. Т. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». – С. 30.

94

Ломунов К. Михаил Юрьевич Лермонтов. – С. 106.

95

Усок И. Е. «Герой нашего времени» // М. Ю. Лермонтов в школе / Пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1976. С. 122—123.

«В “Герое нашего времени” конфликт расшифрован. Здесь уже не демон в качестве символа протестующей личности, но сама личность в условиях русской действительности николаевской поры» 96 .

«Штучное» обозначение героя тоже содержательно. Понятно, что не все были таковыми, да и в книге Лермонтова представлено разнообразие типов; монаршей волей в ранг героя времени был бы возведен другой персонаж. Поскольку мы отметили важную идейную нагрузку заглавия книги, то не лишним будет добавить: отчетлива тенденция называть повести именами кого-то из персонажей (с тем, чтобы оставить указание на главного героя в скрепляющем заглавии книги). Исключение из правила одно: «Тамань» – единственная повесть цикла с топонимическим названием (уместным в составе записок о Кавказе). И чем-то этот рудимент первоначального замысла был дорог писателю; от унификации первоначального названия Лермонтов отказался.

96

Гинзбург Л. Творческий путь Лермонтова. – С. 164.

Возможно и такое пояснение. В. Ш. Кривонос замечает, что именно в «Тамани» «пространство определяет и мотивирует сюжетные ходы; события с самого начала повествования порождены здесь пространством» 97 . Это действительно так. После своеобразного вступления – прохода по ночному городку, запомнившегося только грязью и заборами – действие происходит исключительно в одиноком домике и возле него на обрывистом берегу моря.

В словах – обилие смысла: «не чисто» – и не убрано, и доступно «нечистой силе».

97

Кривонос В. Ш. «Тамань» Лермонтова: пространство, персонажи, сюжет // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2019. Т. 19. Вып. 1. С. 41.

«Парадокс печоринского поведения в том, что он, привычно экспериментируя над другими, в то же время позволяет пространству, привязавшему сюжет к себе, ставить эксперименты над собой… Именно случай соединяет события в единую цепь» (с. 43).

Лермонтовское название книги укрупняет фигуру героя. Печорин воспринимается главным героем своего времени. Что наиболее существенно для этого времени? «…Лермонтов живет в эпоху разобщенности, наступившей после поражения восстания на Сенатской площади» 98 . «…На ближайшее время индивидуалистический протест оказался единственно возможным ответом на нестерпимую действительность» 99 . На какой-то срок сложившееся общенациональное единение России в Отечественной войне 1812 года распалось. Контрастно время – контрастны люди, что подчеркивают лермонтовские строки:

98

Герштейн Э. «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова. – С. 92.

99

Гинзбург Л. Творческий путь Лермонтова. – С. 162).

– Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя,

Богатыри – не вы!

Природа не обделила Печорина способностями, но они не востребованы, а потому отмирают неразвитыми. Даже драматичнее: лучшее вытесняется и заменяется худшим, устремления уступают место страстям. В самом именовании Печорина героем времени отчетлив оттенок горькой иронии, что подчеркнуто в предисловии: «это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Но именно такой герой – лакмусовая бумажка для понимания того времени.