Герой нашего времени.ru
Шрифт:
— Да он псих! — произнёс кто-то, и в тот вечер меня оставили в покое.
Но мне не простили этой выходки. Через два дня за нашим корпусом, при большом скоплении зрителей меня свели с крепким хулиганом из соседнего отряда. Тот был на пять лет старше и, конечно, выше и сильнее меня. Расчёт старших был понятен: меня нужно было «поставить на место». Вся драка могла закончиться одним ударом, попади мой противник в цель. Я этого парня очень боялся. Но показать слабость перед двумя отрядами не мог! Поэтому первым бросился на врага и повалил его спиной в какой-то куст. Уцепившись за ветки, и имея в этом преимущество,
Вернувшись из лагеря домой, я не стал ничего говорить маме. А осенью записался в секцию бокса при заводе. В группе я оказался самым худым и маленьким, мне часто доставалось на тренировках. Но я продолжал упорно заниматься и стал делать успехи. И полюбил бокс. В училище занимался рукопашным боем. Драться ещё приходилось, но не часто. Вот такая история, — закончил Иванов.
— Да, ударчик у тебя хороший! — сделал комплимент Ващенка.
— Чтобы иметь хороший удар, надо не водку пить, а тренироваться.
— Ну и детство у тебя было! — с возмущением произнесла Марина. — Кошмар!
— Детство — как у всех! — поспешил успокоить Иванов.
— А в тот лагерь ты ещё ездил? — поинтересовалась Ирина.
— И не один раз.
— Знаешь, — тихо сказала Тамара, — ты рассказывал, а мне так было больно.
— А мне-то как было больно! — шутя, запричитал Ващенка, выползая из-под девчат.
Выставляя откупоренную бутылку на поднос с бокалами, Ващенка объявил:
— Внимание! Анекдот про лётчиков.
И подождав всеобщего внимания, начал:
— В вертолёте экипаж состоит из трёх человек, а на транспортных самолётах — из пяти. Поэтому анекдот про транспортников. Просит как-то правый лётчик своего командира экипажа помочь подобрать сравнение: ты, говорит, командир — голова экипажа, штурман — глаза экипажа, радист — уши экипажа, борттехник — сердце экипажа. А я кто? Командир полистал инструкцию и показывает, а там написано: «Правый лётчик — член экипажа».
Девушки покатились со смеху.
— Серьёзно. Там так написано, — подтвердил Иванов.
— А кто Андрей у вас в экипаже? — смеясь, спросила Ирина.
— Кто-кто? — передразнил её Ващенка. — Лётчик-штурман в пальто. Вот кто!
— Или «член с глазами»! — Ирина содрогалась от нового приступа хохота.
— Грубые вы, — обиделся Ващенка. — Вам приличный человек рассказал порядочный анекдот. А вы?
Девчонки продолжали смеяться, глядя на Андрея. Он решил искать помощи у своего командира:
— Саня, куда мы попали? Мы— два воспитанных джентльмена, а тут такой разврат! Представляешь, что они с нами сделают? Может, пойдём отсюда, пока не поздно?
Иванов, заражаясь общим весельем, тоже смеялся.
— Это ты-то «воспитанный джентльмен»? — принял он сторону девушек. — Думал, приду к красивым девушкам, отдохну всеми частями тела и души! А тут снова ты! Скажи, где тебя не бывает?
— Иди к некрасивым, — промурлыкал, как кот, Ващенка и стал тереться лицом о Маринины колени. Девушка в ответ ласково гладила его по голове, приговаривая:
— Бедненький, все его обижают. Я тебя приласкаю.
— Не задохнись от счастья, котяра, — беззлобно посоветовал Иванов и потянулся за начатой бутылкой вина.
Иванов неторопливо наполнил пустые бокалы:
— Прошу всех встать.
Веселье утихло. Все присутствующие спустились с кровати на пол, образовав тесный круг. Иванов понимал, что от него ждут нужных слов, но молчал, вспоминая всё, что произошло за последние две недели, и не знал, с чего начать.
— Говорят, что жизнь несправедлива Смерть ещё более несправедлива. Мы все были Наташиными друзьями. Мы все знали её как замечательного человека. Кто-то — меньше, кто-то — больше. И сейчас она могла быть здесь с нами, за этим столом. Но судьба распорядилась так, что она уже далеко, в той земле, на которой родилась. Смерть отняла Наташу у нас. Я провожал её в последний путь. Хотя бы это я смог сделать для нее. А уберечь не смог!.. Нам тебя очень не хватает, Наташа. Мы верим, что ты сейчас нас слышишь. Мы будем помнить о тебе всегда. Мы все тебя очень любим. Земля тебе пухом…
Не чокаясь, все выпили до дна и молча сели. Сам собой разговор зашёл о Наташе. Девушки вспоминали и говорили о ней, как о живой. И даже Иванову, видевшему Наташу мёртвой, казалось, что она жива и что скоро снова будет с ними.
— Саша, — Тамара снова наполнила бокалы, — я хочу выпить за то, что вы с Андреем на этой войне оказались рядом с нами. Не всегда в жизни встречаются такие мужчины. За вас…
За окном смеркалось. Иванов взглянув на часы:
— Ну, мне пора.
— Ты не останешься? — удивилась Ирина.
— Хорошо тут у вас! Спасибо большое за вечер, но остаться не могу, — Иванов встал.
— Я тебя провожу до остановки, — поднялся за ним и Ващенка.
— Мы все прогуляемся, — поддержала Тамара, и подруги кинулись собираться.
Когда друзья вышли на крыльцо, уже стемнело. В вечерней тишине далеко разносилось пение цикад. Плотный воздух мирно пах цветами и подсыхающим сеном.
— Какой чудесный вечер! — воскликнула Ирина, набирая полную грудь теплого вечернего воздуха.
— А звезды какие яркие! — Ващенка указал на усыпанное звездным крошевом небо. — Завтра будет лётная погода.
Все вышли за ограду и по тихой улице, освещённой редкими фонарями, не спеша, направились в сторону остановки. Иванов с Ващенкой, отпустив девушек вперед, вели негромкий разговор.
— Ты не хочешь остаться? — спросил Андрей.
— Нет, — ответил Иванов.
— А я бы не ушел. — Ващенка его не понимал.
— Ты и остаёшься.
— Я не об этом…
— Знаешь, Андрюха, на душе у меня хреново! Чувствую, не той дорогой пошла жизнь, в какой-то безысходный тупик. Все не так. Все чаще я ощущаю себя сторонним наблюдателем, а происходящее — сном. Казалось, я наконец-то нашел свое счастье — встретил женщину, которая понимала меня во всем. Которую полюбил. И вот ее нет. Потеря Наташи стала последней каплей. Раньше я к чему-то стремился, чего-то хотел, чего-то боялся, а теперь мне все равно.