Герой – род мужской, число единственное
Шрифт:
– Ты опоздал на шесть дней. Я ждала тебя здесь шесть грёбаных дней!
– Милая, ты бы могла и восвояси отправиться.
– Я тебе не «милая»! – погрозила она пальцем у меня перед носом.
Ой, а то я не знал? Просто её так бесило такое обращение, однажды случайно сорвавшееся у меня с губ, вот я и начал его использовать. Часто.
– Ты готова?
– А то нет? Ты сам-то готов? – она буравила меня глазами, но не смогла остановиться на одном лишь взгляде. Женщина не сдержалась и прокричала. – Сволочь! Надо замкнуть цепь в срок, а ты по междумирью разгуливаешь! Неужели нельзя было разрушить последний нужный мир, а только потом взять и исчезнуть?!
– Я же предупредил, что вернусь.
– Время не бесконечная штука.
– Знаю,
– Этот.
– Значит идём к тому.
Она закатила глаза. Наверное, действительно стоило собрать силу с мира, где бог попроще, но… нас было аж двое. А мне ещё и хотелось поэкспериментировать.
Мы вошли в ближнее пространство и подали сигнал. К сожалению, нападать напрямую мешал протокол. Сначала следовало предъявить ультиматум. И хранитель мира не стал щекотать нам нервы, а явился быстро, пусть и в сопровождении соседа. Оба они были эльфами: высокими, черноволосыми, зеленоглазыми, статными… И от обоих них потоком жизни разило, как от неискоренимого на запах шрай-ханского одеколона. Да и непримиримости явно хватило бы на целый взвод светлых богов.
– Я Йунниэль Воздушный спрашиваю, кто вы, решившие посягнуть на мои владения?
Обычный ответ был прост: «Мы служители Тьмы» и дальше бла-бла-бла, но мне уже не хотелось быть обезличенным, одним из многих.
– Меня зовут Странник, – я тут же словил на себе пристальный взгляд помощницы, но всё равно беспристрастно протянул свиток, – и я служитель Тьмы. Примите её щедрую длань над собою или умрите.
– Вы опоздали, – презрительно скривил рот эльф. – Я заметил ваши перемещения, и уже заключил пакт со Светом. Уходите ни с чем.
Вот это было крайне плохо. Несмотря на кардинальную разницу двух сверхдержав, между собой мы воевали по-тихому. То есть, можно было разрушить этот мир, но Свет тогда получил бы право забрать себе любой из наших нынешних. Любой. Так что прецеденты на нападение на таких вот совсем не нейтральных богов происходили в исключительно редких случаях и требовали обязательного предварительного одобрения Хозяевами.
Из-за этого я внутренне замер и даже услышал воображаемый едкий голос своей помощницы. Ведь цепь-то следовало замкнуть. Образно говоря, каждый разрушенный мир являлся своеобразным кровавым узлом, как в Треугольнике Отсечения. Я подготавливал для Тьмы основу для мега масштабного заклинания и… кажется напортачил на ровном месте! Строить новый узор было поздно.
…Треклятье, меня всё-таки обратят в какую-нибудь сверхпослушную гадость! И это тогда, когда я так близок к редкому могуществу.
– Пошли, – тихо шепнула женщина.
Я тут же вышел из своего ступора. Оказывается, мне довелось застыть с плотно сжатыми в узкую черту губами и теперь они даже болели от перенапряжения мышц.
– Нет. Никуда я не уйду.
– Уже действительно поздно, – попыталась облагоразумить она меня. – Пошли.
Беспокойство женщины было яснее некуда. За мой провал непременно досталось бы и ей, и она прекрасно понимала, что лучше не замкнуть цепь, чем отвечать за нарушение пакта со Светом.
Нет, имелся ещё один рациональный выход, конечно.
При проявлении упрямства в желании завоевать именно тот или иной мир чаще всего начиналось обсуждение традиционного завоевания. Чтобы не лишать себя возможности отвоевать понравившуюся территорию, представители Света и Тьмы договаривались о времени и в назначенный час наполняли мир своими тварями. Происходила битва стенка на стенку. Никакого участия в ней хранитель мира и маги выше определённого уровня права принимать не имели. И это, конечно, был выход из нынешнего положения, но выход затянувшийся. Я, как и моя помощница прекрасно видел, что толку от этого только собственное удовлетворение. Цепь не замкнулась бы. Время, время бы стало упущено!
– Да пошли уже!
Она положила руку мне на плечо, чтобы наконец-то увести куда подальше от презрительного взора эльфов, но я резко скинул с себя её ладонь.
– Я же просил тебя никогда не прикасаться ко мне!
Затем я отшвырнул в сторону ненужный свиток, тут же вспыхнувший ледяным пламенем, и, сделав пару шагов по направлению к хранителю мира, проговорил:
– Тогда я буду действовать сам по себе. Я вызываю тебя на поединок за твой мир, бог!
Тонкая бровь эльфа приподнялась сама собой. Раз я желал действовать как лицо частное, то об использовании мощи Тьмы речи быть не могло. В моём распоряжении остались бы только собственные силы. И, напротив, сам Йун… Йунулен… Йунне… Тьфу! Кто-то там имел бы полное право для защиты своей собственности призвать поток жизни. Со своим вызовом, я выглядел для него как шавка, лающая на слона.
– Бессмысленная жестокость, – приятным звонким голосом заметил хранитель мира, – но я не откажусь. Уничтожение любого слуги Тьмы является благим деянием… Нужно ли вам время подготовиться, мой соперник?
– Нет. Плащ сменю и готов буду.
– Я непременно воспою сею глупую храбрость в своих балладах, назвавший себя Странником.
Хмыкнув, что судьба меня с ещё одним богом-песенником столкнула, я подошёл к моей помощнице. Она чего-то там хотела прошипеть, но я так свирепо поморщился, что никаких слов так и не прозвучало. В конце концов моя смерть открывала ей свободу от моего присутствия в её жизни. Так что я спокойно снял с плеча сумку, в которой нынче лежал мой старый плащ, и сунул её в руки женщины, чтобы удобнее стало переодеваться. Затем скинул с себя нынешнюю накидку.
– А это ещё что? – не смогла сдержать слов адептка Тьмы, пристально глядя на мою грудь.
Вот треклятье! При Элдри мне было неудобно снимать орден, а потом я направился к хранилищу големов, а потом… короче, я совершенно забыл про него!
– Сама не видишь? – буркнул я. – Это медаль.
– Во имя сохранения жизни и мира?!
– Я разносторонняя личность.
Она не ответила, но мне и не хотелось ничего в ответ слышать. Я уже застегнул пряжку грязного, пыльного, мятого плаща, который если и можно было назвать волшебным, то только символически, да вытащил из ножен меч. Это был хороший клинок. Случись на то нужда, им было бы удобно наносить и отбивать удары. Я, помня укор Владмара, не забывал регулярно тренироваться с ним. Но, честно говоря, ни одного боя, как полагается, так ни разу и не провёл. Этот меч заменял мне посох, являясь проводником энергии, и всего-то. Но что поделать? Такова судьба всех сильных магов. Оружие обычных смертных нам абсолютно не нужно.
Эльф роскошную зелёную хламиду, словно сотканную из листьев, напротив, с себя снял и отдал товарищу. В руках его образовался деревянный витой посох, оканчивающийся изысканным серебряным навершием. По эльфийским меркам бог явно был немолод. Но, собственно, хранители миров и не умели стареть, чтобы по лицу пытаться угадать возраст. Я просто отметил, что татуировки на его коже можно было бы назвать древними, и приготовился к поединку, приняв в одну из классических поз.
А затем начался бой, если можно назвать боем такое свинство. Пока я стоял, ничего не делая, эльф соорудил вокруг себя изумрудный щит и, удивляясь моей инфантильности, выпустил из ладони энергетическую стрелу. Я ловко отбил её магическим мечом, сразу невероятно нагревшимся, и, подступив на два шага ближе, швырнул в противника скомканный лист – использовал заклинание Владмара Тридаивера, величайшего короля Смерти. Неудивительно, что последующая атака хранителя мира застопорилась на корню. Графическое изображение усилило чары, в которые я и так вложил все силы. Оставил себе только необходимые на разбивание чужой защиты. Эльф, не веря, округлил глаза, но я уже взломал его сферу. А там взмах меча и бог, в чьём распоряжении имелась вся мощь Света, упал с отделённой от шеи головой.