Герой Саламина
Шрифт:
— Если исключить из Союза такие крупные государства, как Аргос, Фессалия, Фивы и многие другие, которые не были нашими союзниками в войне с персами, то Союз будет состоять из двух или трех крупных государств. А такое положение будет гибельным для Эллады!.. Я то знаю, чего вы хотите, — обратился он к спартанцам. — Если исключить все эти государства из Союза, то каждый раз, на любом Совете, вы, спартанцы будете побеждать при голосовании большинством голосов, как это и было при раздаче наград после войны и победы. Тогда все дела Эллады будут решаться лишь так, как вы того пожелаете. Но этого не будет, потому
Пилагоры согласились с Фемистоклом и отклонила предложение Спарты.
Благодарные аргосцы, фиванцы, фессалийцы провожали Фемистокла домой. Особенно благодарили его аргосцы, ненавидевшие Спарту.
Фемистокл еще раз победил спартанцев. И еще раз навлек на себя их гнев.
Спартанские пилагоры угрюмо переговаривались между собой:
— Нас не учили риторике. А у афинян длинные языки!
— Надо избавиться от этого человека. Он мешает нам во всех наших делах!
— Вся надежда на Аристида. Аристиду надо занять в Афинах высшую должность…
— Не забывайте о Кимоне. Кимон — наш друг.
— Это так, Аристид и Кимон будут править Афинами. Наши, эфоры позаботятся об этом. И тогда слово Спарты будет законом для всей Эллады.
Фемистокл торжествовал победу над Спартой. Но умевший провидеть судьбы государства, он не умел предвидеть своей собственной судьбы. А звезда его славы уже шла под уклон. Влияние Спарты на афинян тайно подрывало его авторитет и возвышало авторитет Аристида и его молодого друга Кимона. Времена менялись. Аристократы брали верх.
Аристид сделал уступку, провел закон, по которому ремесленники и земледельцы получили политические права наравне с высшими сословиями и даже почетное право быть избранными на должность архонта! И уже имя Аристида в Афинах стало самым любимым, самым уважаемым. Он умел угодить всем — и богатым людям, обедневшим во время войны, а значит, потерявшим многие права, и беднякам, которым он дал теперь эти права. И никто не вспомнил, получая от Аристида благодеяния, что все это уже подготовил для афинян Фемистокл.
Аристид, всегда спокойный, ласковый и приветливый, не вступал теперь на Пниксе в споры или в перебранку с Фемистоклом. Но он старательно готовил ему замену, воспитывая и обучая молодого Кимона искусству властвовать, покоряя умы и сердца людей.
— Если ты хочешь, Кимон, нравиться афинянам, будь доступным и сговорчивым. Ты глава знатного рода, ты богат. Так помни старые заветы аристократии — накорми бедных родственников, открой сады и огороды для тех, у кого их нет, пусть придут и возьмут какую-нибудь луковицу или пучок редиски, ты не обеднеешь. Накормишь человека, дашь ему незатейливый обед, а он за тебя в нужную минуту проголосует. А это поважнее, чем луковица или пучок редиски!
И вот уже шла слава о щедрости Кимона. Он приказал каждый день готовить обед — не слишком обильный! — для тех, кто придет и попросит поесть. Он распорядился снять изгороди со своих садов и огородов — пусть приходят и берут что хотят из плодов…
В доме Кимона часто собирались гости, друзья, приятели и просто знакомые. Легкая беседа, ласковое обхождение, хорошее вино… Вот и сегодня у него полно гостей в доме, беседа течет, как река, полная меда.
— Кимон, не забывай о том, что твой отец Мильтиад, герой Марафона. Надо и тебе совершить что-нибудь
— Да, Кимон. Мы видели, как ты храбро сражался с персами. Суждения твои зрелы, хотя ты и молод. Тебе надо нести какую-нибудь общественную службу. Не все же отдавать в руки Фемистокла!
— Да, да! Не все же Фемистоклу возвышать до чрезмерности моряков и горшечников!
— Его грубость уже надоела.
— А его самохвальство? Мы все время должны выслушивать, сколько благ он доставил Афинам! Право, это становится утомительным!
— Да, я хотел бы занять какой-нибудь государственный пост, — сказал Кимон. — Персы еще сидят на Стримоне, на фракийском берегу. Если бы афиняне мне доверили…
— Афиняне доверят!
— Каких еще правителей нам надо, если отвергать Кимона?
Снова вспыхнул костром хор похвал Кимону, щедрому, доброму, знатному и богатому Кимону, который не жалеет своих богатств для бедных и к которому каждый может прийти за помощью, за советом, за содействием.
— Послушайте мои новые стихи в честь нашего гостеприимного хозяина! — возгласил поэт Иона.
Иона прочитал стихи, восхваляющие Кимона. Кимон, потупив свой голубой взор, принял смущенный вид:
— Стою ли я таких похвал?
Гости заверили, что стоит. Еще и не таких похвал стоит.
С места поднялся поэт Меланфий:
— Разреши, Кимон, и мне прочитать то, что написал я сегодня ночью.
— Я переложил эти стихи на музыку, — сказал один из музыкантов, постоянно обитавших в просторном доме Кимона.
Так и длился пир, среди стихов, похвал, музыки, полный веселья…
Немного времени понадобилось Кимону, чтобы занять в Афинах видное место. С помощью Аристида и Спарты он стал получать государственные должности. Потом, назначенный стратегом, вывел афинские корабли к фракийским берегам, где еще сидели на Стримоне, в городе Эйно, персы. Кимон разбил персов и запер их в городе. Бут, наместник персидского царя, не желая сдаваться, поджег город и сгорел в нем сам. Кимон взял этот сгоревший город и отдал афинянам. Это было красивое место на берегу реки и плодородная земля.
— Кимон! Кимон!
Клики приветствий встретили Кимона в Афинах. И, наградив особой милостью, ему разрешили поставить на площади гермы — четырехгранные каменные столбы с головой Гермеса.
Кимон поставил три герма и на каждом сделал надписи. На первом было написано:
Были поистине твердыми духом и те, кои персов Там, где, минув Эион, воды Стримона текут, Голод, с огненным, страшным Ареем [31] вместе приведши, Прежде других смогли всякой надежды лишить.31
Арей — бог войны.