Герой вечного времени
Шрифт:
Подошли к центральной площади. Мощный фонтан вырывался прямо из плоскости бетона, струи взлетали с шумом высоко и медленно падали. Лермонтов устремился к этому чуду, но по пути споткнулся о большую пластмассовую детскую машинку. Рядом стояла маленькая девочка с косичками и её симпатичная мамаша.
– Извините!
– Осторожней, молодой человек!
Девочка, как ни в чём не бывало, села за руль и покатила вперёд.
– Что это? Как здорово!
– Это прокат игрушек для детей. Вон сколько разных самокатов, машин. Смотри, паровозик тянет по площади вагончики. Сейчас уже редко встретишь гужевой транспорт, но здесь иногда какой-то казак возит детишек за плату на небольшой расписной карете. Есть известная цитата писателей-сатириков Ильфа и Петрова: «Железный конь пришёл на смену крестьянской лошадке». Теперь даже дети предпочитают игры и развлечения на машинах, велосипедах, самокатах.
– Взрослые тоже катаются, вспомнив детство. Видишь, Миша, вон тот двухколёсный механический самокат, хочешь прокатиться? – Спросил Андрей.
– Что ты! Как можно на этом кататься?
Но, словно в опровержение его слов, мужчина лет тридцати отдал деньги прокатчику и помчался, выписывая круги и восьмёрки вокруг фонтана.
Дети у водных струй визжали от удовольствия, бегая мокрыми с ног до головы. Невдалеке полуодетые мамаши, бабушки спокойно наблюдали за шалостями своих питомцев.
– Как они свободны! Вижу положительные моменты прогресса, у меня появился оптимизм – есть хорошее и в современном мире.
Михаил заметил афиши на здании концертного зала:
– Театральная жизнь не заглохла? Музыка, спектакли…
– Да, на любой спектакль, на любимого артиста можно сходить… Думаю, мы могли бы совершить культпоход в театр. Может, сегодня вечерком?
– Посмотрим, – как-то без энтузиазма отозвался Станислав.
Они подошли к другому фонтану у входа в парк через Колоннаду.
– И здесь красиво! Вон ещё фонтан, а за ним ресторан. И ещё ресторан, – восторгался Михаил.
– Да, этого добра тут хватает, – подтвердил Стас. Есть ресторан «Шаляпин», – он показал на здание, стоящее в парке у площади. – Ресторан носит имя знаменитого русского баса Фёдора Ивановича Шаляпина. Есть в нём концертный зал, где проходят гастроли популярных артистов. До революции Шаляпин часто давал концерты на Кавказских Минеральных Водах. Жил в нашей гостинице, вот она заставлена баннерами, называлась «Маяк». Стоит теперь, ожидая капитального ремонта. Имел он собственную дачу в Кисловодске. Знаменитого певца помнят у нас, проводят шаляпинские вечера, не смотря на то, что он эмигрировал Европу и умер на чужбине, хотя сильно тосковал по родине.
– Ты упомянул Кисловодск! Хочу побывать там!
– Непременно побываем. И в Пятигорске, и в Железноводске, пройдём по местам «боевой славы», то есть, по тем местам, где бывал ты. И даже больше…
– Кстати, есть забавная байка о Шаляпине.
Станислав рассказал известную историю о том, как певец потряс своим мощным басом округу, чтобы помочь бедному шарманщику, собрав в шапку деньги у мгновенно набежавших зрителей, и отдал всю выручку бедняку.
Попробовали минеральную воду из источника №17. Прошли к бювету №4. Как опытный гид, Станислав рассказал историю создания парка. Поведал о знаменитой механотерапии, щелочных источниках, ныне не действующих, но имеющих статус федерального памятника, о забавной скульптуре – мужичке, сидящем с кувшином, вместо казака. Именно казаки являются первооткрывателями кислых источников в годы, когда Михаил ещё был ребёнком.
– А помнишь, Михаил, станицу Ессентукскую того времени, давшую жизнь теперь знаменитому курорту? – спросил Андрей.
– Помню. Был такой посёлок с несколькими десятками глинобитных домишек, мимо проходила пыльная просёлочная дорога… Станицу возвели дальше, возле небольшой речки, не помню, как её называли…
– Бугунта. А дальше, на выезде из станицы, протекает речушка Ессентучок, давшая имя редуту и станице.
– Вот-вот. Я проезжал эти места. Задерживаться здесь не было смысла. Не имелось даже приличного постоялого двора.
Они отправились вглубь парка. Присели на лавочке в тени. По главной аллее проходили отдыхающие. Словно на подиуме, люди гуляли в пёстрых одеждах, солнцезащитных очках, шортах, кто-то в соломенных шляпах. До приятелей доносилась музыка.
Станислав пояснил:
– Это уличный скрипач Яша зарабатывает себе на жизнь. Он исполнял мелодии из популярных фильмов, оперетт, шлягеры разных лет. Стояло благодатное время позднего лета. Лёгкая истома тёплого утра постепенно обволакивала тела, наводнившие курортный парк. Деревья давали желанную тень перед начинающим свирепеть солнцем, и разговоры ещё не так утомляли собеседников. Фланирующие курортные дамы невольно обращали на себя внимание мужчин, словно нечаянно бросавших оценивающие взгляды на их прелести…
– В наше время всё это подавалось также охотно, но не так откровенно, – заметил Михаил. – Прогресс изменил моды, а интересы крутятся вокруг всё тех же ценностей, эта мишура только для того, чтобы завязать новые отношения. Забыли пушкинское – «учитесь властвовать собой». Предлагают себя, словно товар на необъятном рынке.
Друзья на сегодня приодели Лермонтова соответственно новому времени. Подключили друзей, что-то прикупили, и вскоре у Михаила собрался неплохой гардероб. Он сбрил усы, ему предложили надеть модное кепи и очки, кроссовки и шорты. Трудно было распознать в нём известного поэта.
Приятели остановились у свободной лавочки и разложили свои авторские книги на продажу. Разговор пошёл о творчестве, о возможности издавать свои творения, о полиграфии, реализации книг и о писательской кухне, интересной разве что этой троице. Но вдруг тема сменилась.
– Хочу спросить, – обратился Станислав к Лермонтову, – почему ты не включил в свой первый сборник стихотворение «Белеет парус одинокий»? Неужели оно показалось тебе недостойным или не совершенным?
Михаил молчал недолго.
– Были сомнения в этой связи, связанные с этическими нормами… Нечто похожее с этой строкой было уже написано Бестужевым в его «Андрее, князе Переяславском». Речь идет о челноке, застигнутом разбушевавшимся Дунаем:
«Но вот ярящимся Дунаем,
То видим, то опять скрываем,
Ловец плывет на челноке.
Белеет парус одинокий
Как лебединое крыло…»
Меня привлёк или, как у вас теперь говорят, «зацепил» мощнейший образ паруса, одиноко белеющего в морской пучине. Я ощутил себя этим парусом, и буквально выплеснул стихотворение на бумагу. Но, готовя к изданию, подумал, что кто-то может решить, что я заимствовал образ.