Герой
Шрифт:
Я поднял глаза наверх, к небу. Оно было таким же, как и утром — пронзительно голубым, чистым, безмятежным. За сотни лет оно видело и не такие зверства. Порой оно и само было жестоким, разило молниями людей, деревья и дома, смывало дождями деревни, иссушало поля. А потом снова наливалось прозрачной синевой и дарило людям спокойствие.
Мои руки все ещё были покрыты кровью. И хотя это была кровь лишь одного человека, они были запачканы гораздо сильнее. Десять смертей тех, кто заслужил. И смерти тех, кто не сделал ничего плохого. Знал ли я, что так будет? Нет. Но мог догадаться. Мог понять риски. Мог не допустить. Как теперь вернуть спокойствие самому себе?
— У тебя есть Ки? — прошептал я.
— Да. Тебе помочь?
— Наполни кристалл, пожалуйста.
Двенадцатый тут же послушался. Я сжал кристалл в руке и медленно
— Ты ведь сейчас не можешь драться, — еле слышно сказал Двенадцатый.
— Не могу.
— Тогда лучше уйди в дом какого-нибудь патриарха. А я передам твои указания остальным. Не стоит показывать им слабость.
Я усмехнулся.
— А тебе можно?
Двенадцатый рассмеялся.
— Если я тебя убью, моё патриаршество не продлится и дня. Все знают мои силы и захотят убить меня, чтобы забрать место. Ты же пока всех пугаешь. И пока они видят трупы, они будут сидеть тихо.
Он провёл меня стороной от места турнира до дома Шестого, который выглядел почти как традиционное здание, только крыша была покрыта бамбуком. По внешнему периметру шла крытая терраса, дальше полупустые комнаты, у которых внешние стены были тонкими, решетчатыми, обтянутыми бумагой, и в центре находились три комнаты. Небольшая спальня с постелью на помосте, крошечный кабинет, уставленный бамбуковыми стеллажами со свитками и письменными принадлежностями, и просторное помещение с десятью столиками, по всей видимости, здесь собирались патриархи секты и решали внутренние вопросы.
— Ого, — восхитился Двенадцатый, когда мы прошлись с ним по всему дому. — Я ни разу не был внутри, — и очень официально добавил: — Патриарх, этому ничтожному нужны ваши указания, чтобы передать их остальным.
— Зови меня Шен, — устало сказал я, прошёл в кабинет и опустился на подушку.
— Патриарх, я не смею называть вас Вторым, так как не знаю, какое место вы пожелаете занять в секте, но патриархи никогда не имели имен.
— Брось. С чего вдруг такие разговоры?
— Ну, я вдруг понял, что ты действительно стал патриархом. А поросль должна обращаться к патриарху уважительно. Так какие будут указания?
— Завтра я скажу, что и как будет дальше. Сегодня женщин не трогать, еду готовьте сами.
— Что делать с… предыдущими патриархами?
— Выкиньте их тела в яму, — со злорадным удовлетворением сказал я, — а бойца из шестой ветви похоронить с почестями.
— Слушаюсь!
Правый Двенадцатый ушёл, а я начал осматриваться. В кабинете Шестого лежали свитки, похожие на те, что лежали у Второго: общие мысли основателя, история страны и тому подобное. Но были две рукописные книги, которые писал сам Шестой. В первой говорилось о последних событиях в жизни секты, в ней я нашёл рассказ про последний переезд и записи о моем появлении в секте, то есть там записывались значимые происшествия. Во второй книге велись записи по ветвям, от какого патриарха сколько детей родилось, соотношение мальчиков и девочек, сколько младенцев родились мёртвыми, сколько померли в первые дни и после скольких меток, расчёты по восстановлению Ки у выживших. Я пролистал назад и нашёл информацию по рождённым прежде. Каждому ребёнку присваивался номер, включающий в себя год и месяц рождения, и по нему записывались все его достижения, как в боевых искусствах, так и в магических, были даже краткие пояснения по характеру и уму. Женщины обозначались через названия деревень, где они были похищены.
Патриархи вели записи по всем делам секты. Значит, должны были сохраниться и более старые свитки.
И я принялся искать.
Если не считать магию, телесно я чувствовал себя довольно неплохо, не считая лёгкого голода. Поэтому я с энтузиазмом обыскал кабинет, проверил все ящички, шторки, полы. За триста лет должно было набраться множество свитков, они не уместились бы в небольшой схрон. Я обшарил весь дом сверху донизу, даже проверил крышу.
При помощи кристалла перешёл на магическое зрение, отыскал тайники с деньгами, амулетами и кристаллами с Ки, но свитки так и не нашлись. Их, видимо, специально не помечали магией. Даже если часть записей утрачена за триста лет, то хотя бы несколько свитков должны были сохраниться. И они должны лежать в доме главного патриарха. Где же ещё? Не в женском же доме и не в доме для поросли, в которых, кроме стен и людей, нет ничего. Не в домах остальных патриархов, так как если они такие же, как у Второго, то там попросту нет места. А прятать древние свитки снаружи было бы рискованно как из-за воды, морозов и червей, так и из-за вездесущности мальчишек.
Несколько раз за время поисков на меня накатывала дурнота, в основном, из-за вливания Ки в магическое зрение. Я нашёл блюдо с фруктами и сладостями и поел, так что чувство голода стихло. И как только мне стало легче, перед глазами всплыли обугленные тела патриархов. Несмотря на несомненное зло, которое они творили своими руками, я понимал, что эти люди когда-то были мальчишками, как Правый Двенадцать, под управлением таких же самодуров. Их жизни калечились с самого рождения. Они сражались за право занять место поближе к двери, выжимали из себя Ки за проступки, дрались, теряли друзей, выживали в турнирах, ездили на охоты, доказывали право быть лучшими. Чтобы изменить правила, они должны были сначала пожить иначе, но у них не было шансов. Кем бы я стал, родись в секте? Да таким же ублюдком, только ещё хуже, ведь как только бы патриархи поняли, кто я, то вознесли бы меня над всеми. Ну, или удавили бы потихоньку, чтобы не пришлось менять устои.
И Второй… Я помню, как в Академии читал описания судебных процессов, и самым тяжёлым для меня оказался суд над одной семейной четой, которая отравила мать мужа. Там зачитали вывод судебного следователя об отравлении, мнение известного лекаря, который привёл доказательства отравления: слабый запах мускуса изо рта умершей, выпадающие волосы, странный цвет языка. Потом показания свидетелей-соседей, которые рассказали, что муж плохо обращался с матерью, бил её, жена порой не давала свекрови еды по два-три дня, как покойная жаловалась на угрозы сына. Так как дело было в Киньяне, этот процесс дошёл до самого императора, и император лично вынес приговор: с убийц снять живьём кожу, затем сжечь их тела, пепел и кости растереть и выбросить на ветер без похорон. Главу семьи мужа удавить, тещу выпороть и вытатуировать на щеках «плохая мать», соседей приговорили к сорока палкам за недоносительство и невмешательство. Главу улицы, где они жили, отстранили от должности, чиновника, который следил за этой местностью, понизили в ранге и выслали в отдалённый город. И дело коснулось даже учителя мужа, который преподавал ему в школе. Его сначала хотели повесить, но потом сжалились и всего лишь выпороли, сняли с должности, запретили заниматься преподаванием и иметь своих детей [1] .
1
Описание процесса и приговор частично взяты из книги Грей Джон Генри «История Древнего Китая», глава 9 «Родители и дети».
Я убил своего отца.
Разве хоть какой-то герой убивал отца? В сказаниях есть истории о том, как отцы убивали своих сыновей за преступления, совершенные против императора, но не наоборот. Я всего лишь раз испытал чувство, что Второй мой отец, и оно сразу же улетучилось. Но разве это отменяет само отцовство?
После сгоревшего поселения я уже знал, что уничтожу секту. Неважно, как. Неважно, какой ценой. Я даже не думал об этом. Просто знал, что секты быть не должно. Тогда мне представлялось море огня, полыхающие дома, в которых умирали все: и патриархи, и подростки, и дети. Только женщины должны были выжить. Но Правый Двенадцатый изменил моё видение. Поговорив с ним и с остальными мальчишками, я понял, что их ещё можно исправить.
Сложность была в том, что патриархи не собирались вместе, за несколько дней я увидел лишь троих. И я не собирался недооценивать тех, кто сумел выкарабкаться на самый верх в жестоких условиях. Даже если бы я убил одного-двоих, остальные могли бы подготовиться, выкачать всю Ки из поросли и ударить мощнейшим заклинанием, которое проломило бы любую защиту и размазало меня в лепёшку. Нет, я должен был ударить одновременно по всем. И турнир дал мне такую возможность.
Я даже не рассчитывал, что патриархи будут там сидеть вместе. В моей представлении они должны были разбиться на ветви, и каждый патриарх сидел бы со своей порослью. В таком случае я бы отложил расправу на какое-то время: меня, как победителя турнира, должны были хоть немного повысить в правах. Я приходил бы к патриархам за советом или чем-нибудь ещё. Даже выбрал парочку ядов из тех, что забрал у старика Фучжоу.