Герой!
Шрифт:
Впервые в жизни он может испытать роскошь и комфорт.
А он хочет только одного — умереть.
Яростно вцепившись в резные перила из слоновой кости, лейтенант Ваун осторожно прокладывает свой путь вниз по лестнице, достаточно широкой для марширующего шеренгой взвода. Он по щиколотку тонет в ковре и куда взглянет всюду видит блеск: хрусталь и мрамор, золоченый орнамент и картины в золоченых рамах. Он чувствует себя ничтожным и грязным в столь роскошной обстановке. Он в конце концов всего лишь крестьянин, и здесь ему не поможет ничто из того, чему он научился в Доггоце.
Три дня он мучился лихорадкой и два дня провалялся без сил, а сегодня намерен выйти и исследовать Вэлхэл, и пусть он сдохнет из-за этого.
Дом кажется пустым, если не считать самого Вауна. Однако когда на ватных ногах он добирается наконец до безопасного холла, он видит парня, развалившегося на пухлом диване и наблюдающего с издевательской ухмылкой за его мучениями. На парне только малюсенькие красные плавочки, он водит большими пальцами ног по ковру. Его кудрявые волосы ровно подстрижены на середине лба.
Это коммодор Тэм, но уж больно он вальяжен для столь неугомонного человека и совершенно неуместен на фоне всей этой роскоши.
Ваун в шортах и майке — это все, что он нашел у себя в комнате, но он выпрямляется и…
— Бога ради, иди сюда и садись, — говорит Тэм, смеясь. — Если попытаешься встать по стойке «смирно», то упадешь! Здесь мы этой ерундовиной заниматься не будем. — Он смотрит, как Ваун ковыляет по широкому ковру в его сторону. — Перед Рокером можешь раболепствовать, но не перед нами, жалкими смертными.
Ничтожный лейтенант даже коммодора вряд ли может счесть простым смертным.
Потея и задыхаясь от напряжения, Ваун рушится на стул рядом с ним. Его слабость унизительна; у него такое ощущение, что он пробежал расстояние отсюда до Доггоца.
Тэм одобрительно оглядывает его.
— Врач сказал, что завтра ты, возможно, сможешь встать, а послезавтра сделать несколько шагов.
— Я постараюсь… сэр.
Тэм снова смеется, но не злобно.
— Ты когда-нибудь болел до этого по-настоящему?
— Нет, сэр.
— Я так и думал.
Ваун смотрит на него изучающе.
— Постыдно для меня, сэр. Сразу после получения звания, я хочу сказать. А я так нужен сейчас, чтобы помочь в борьбе с Братством. — Да, — Тэм едва заметно кивает и подтверждает взглядом сказанное Вауном. Тэм — честный малый. Он подчиняется приказам, но у него есть совесть, и он не одобряет происходящее. Теперь у тебя все будет хорошо, я уверен.
Ваун решает поверить и успокаивается. Ему интересно, что они будут делать дальше.
— Твое недомогание не вызвало, впрочем, никаких проблем, — говорит Тэм. Мы собираемся произвести выкачку мозгов здесь, в Вэлхэле — в Хайпорте слишком много острых глаз и длинных языков.
Но чтобы установить оборудование, необходимо время, и возникли кое-какие сложности.
— Какие сложности, сэр?
— О… политика. Кроме того. Рокер очищал поместье от чужих. В Вэлхэле постоянно торчат десятки гостей — адмиралы исполняют большую часть своих политических обязанностей дома, выпивая и закусывая. Но чтобы от них избавиться, нужно время. То есть просто так схватить и вышвырнуть за задницу президента или премьер-министра невозможно. Поэтому нам пришлось тебя припрятать. Теперь все смылись. — Тэм ободряюще улыбается. — Но в ближайшие несколько дней ничего не случится. У тебя есть время поправиться. Так что наслаждайся жизнью — только не переусердствуй, договорились? Ты слаб, как мыльный пузырь, а если упадешь и сломаешь руку, то никак не поможешь делу.
— Да, сэр.
Ваун прикидывает на глаз расстояние между собой и дверью и гадает, сумеет ли пересечь его без передышки на середине пути.
— Я тебя покину. Собираюсь поохотиться на летучих жаломышей. Когда к тебе вернутся силы, я могу тебя поучить. Потрясающее занятие! — Тэм дружески сжимает плечо Вауна и вскакивает на ноги. — Помни — не усердствовать!
Он шагает по Большому Залу и исчезает в дверях. Ваун сжимает зубы, принимает вертикальное положение и, пошатываясь, отправляется вслед за ним.
Он сделал уже восемь шагов, когда из боковой двери появляется девушка.
Очевидно, она подслушивала.
Ваун останавливается и смотрит, как она приближается. Она с него ростом, с чудесной фигурой, а ее короткий наряд состоит из серебряной сетки и цветочных лепестков. В Доггоце ни одна девчонка не выглядела так потрясающе. Они, конечно, все там исхудали от перегрузок, оскорблений и тревог, у них обветренные лица и коротко остриженные волосы. У этой волосы густые, сверкающие, темно-рыжего оттенка Кожа загорелая, но на носу проступают веснушки. В ее улыбке изумление.
— Я — Мэви, а кто ты, я знаю. Позволь я помогу тебе.
Ваун открывает рот, чтобы отказаться, но она обхватывает его рукой, и он прислоняется к ней. Это, должно быть, унизительно, но он обнаруживает, что физический контакт неожиданно приятен. Ничего похожего на прикосновение такой кожи он доселе не чувствовал.
— Я слышала, ты похож на Приора, — говорит она, — но не верила… Нет, вот сюда.
— Я хочу… — ему хочется выйти на улицу. Она ведет его к другой двери, а у него нет сил сопротивляться.
— Знаю, — мягко говорит она. — Но зайдем на минутку сюда.
Он оказывается в крошечном туалете с унитазом и туалетным столиком.
— Сядь, — говорит Мэви, закрывая дверь. Пораженный и благодарный, он усаживается на сиденье унитаза. Он снова потеет, как будто долго бегал.
Она облокачивается на стойку для полотенец, складывает руки и улыбается ему.
— В Вэлхэле очень мало мест, за которыми не ведется наблюдения, и так получилось, что это — одно из них.
Ваун подозрительно изрекает: