Геймер. Тетралогия
Шрифт:
Кто-то отдаленно закричал, Дзатаки вырвал меч из трупа и развернулся, готовый встретить нападение. Перед ним возникло еще одно ярко-переливающееся пятно, затем еще два. Завопив, Дзатаки бросился на них, рассекая пространство. Меч с чавком ткнулся во что-то твердое, застряв там.
Дзатаки не удержал равновесия и, повалившись на пол, начал приходить в себя. Во всяком случае, темнота отступила, и он явственно увидел, что татами, на которое он грохнулся, было белым.
«Почему белое, когда было пролито столько крови?» — запоздало подумал он.
Никто не пытался напасть на него, Ким-Дзатаки осторожно оглянулся по сторонам. Его губы коснулись глиняного края миски, зубы стукнулись пару раз о керамику. В рот потекло что-то прохладное. Ким сделал над собой усилие, втягивая ароматный, остуженный до нужной температуры чай.
«Как хорошо-то, господи», — подумал он, оглядываясь.
Чай принесла бледная от страха служанка, ее руки тряслись, но на лице бродила дежурная улыбка. Ким-Дзатаки сел. Увидев, что с господином все в порядке, слуги занялись своей обычной работой, первым делом вынесли из комнаты трупы, забрали изгаженные татами и принесли новые.
Ким бросил взгляд в угол комнаты, туда, откуда, как он понимал, шел ароматный зов, и остолбенел. На подушках, нежная и прекрасная, как никто другой в этом мире, сидела крошечная Тсукайко и улыбалась ему улыбкой малолетнего ангела.
Без сомнения, убийства произошли у нее на глазах, но девочка то ли не поняла происходящего, то ли поняла, но не придала этому какого-либо значения…
— Хаято? — назвал Ким-Дзатаки имя сына и неожиданно для себя услышал, что тот находится на охоте.
Пришлось переспросить. И снова тот же результат.
Получалось, что он убил кого-то другого?
Глава 42
Война слепцов
Один самурай был очень беден и у него не хватало денег для того, чтобы купить себе мыло и мочалку. Поэтому он гулял только в сумерках или ночью.
Вести себя подобным образом может нищий ронин, но получающий за свои труды самурай, появляющийся пусть даже при свете луны и звезд в затрапезном виде, — позор для своего господина.
— Для того чтобы постичь сущность нынешних синоби, необходимо обратиться к трактатам о войне великого Сунь-Цзы, труды которого мы должны и обязаны изучать с малолетства. Тем, кто хочет постичь суть войны и понять, что думает противник, эти тексты следует изучать с особым прилежанием. — Дзатаки закончил фразу, внимательно следя за тем, чтобы секретарь Тёси-сан не упустил ни единого слова.
Напротив него на подушке сидел Иэёси-сан, с помощью которого с недавнего времени Дзатаки решил написать несколько наиважнейших глав о воинах-невидимках.
Пока многомудрый Иэёси-сан был как будто со всем согласен. Впрочем, он все равно не умел столь складно составлять фразы, да и, насколько это знал Ким, не пытался пока писать самостоятельно.
— Итак, что же такое война с точки зрения Сунь-цзы. — Дзатаки разгладил бороду. — Сунь-цзы считает любую войну борьбой. Точно такой же, как когда друг с другом борются борцы, мечники, когда друг друга должны подстрелить два лучника, не видящих друг друга воочию, а лишь догадывающихся о том, где находится противник. Борьба двух армий, суть единоборство. Такое же, как политическая или дипломатическая борьба. — Дзатаки задумался. — Возможно, это можно сравнить с разными театрами, на сценах которых идет один и тот же спектакль.
— Скорее, спектакль одного жанра, — с вежливым поклоном уточнил Иэёси-сан.
Дзатаки кивнул.
— Ни одна борьба, где бы и между кем она ни проходила, не является борьбой просто так, любая борьба происходит ради выгоды. Борцы стараются одержать победу друг над другом из-за обещанного приза, один даймё идет со своим войском на другого, желая занять его территорию, отобрать казну, жениться на любимой женщине… Если командир отсылает своего воина в стан врага, воин идет туда не с целью выполнить приказ начальства, а, выполнив его, получить заслуженное поощрение. Сторона, затеявшая конфликт, затевает его ради выгоды, но не следует думать, что сторона, отражающая агрессию, выгоды не преследует. Любой включившийся в конфликт делает это для собственной выгоды. Следовательно, узнав о том, в чем выгода противника, — то есть узнав его истинную цель, — можно попробовать управлять им с помощью этой цели. Отсюда высшим умением ведения войны является умение превратить цель своего противника в средство для себя. На этой основе Сунь Цзы, или, как его иногда называют, Сунь У, выстраивает свою технику заманивания, в результате которой враг получает временное преимущество, некую призрачную выгоду, попадаясь точно на рыболовный крючок. После того как враг повелся на предложенную ему выгоду, он становится как рыба на лесе, и вы можете вести его туда, куда пожелаете сами.
— Правильно ли я это излагаю? — Дзатаки покосился на молчаливо улыбающегося Иэёси-сан, и тот отвесил ему глубокий поклон. Секретарь изо всех сил старался поспеть за литературным гением своего господина.
Иэёси-сан улыбался, невыносимо страдая при этом. Ведь дурак Дзатаки, по сути, вполне добрый и не лишенный хороших качеств Дзатаки, теперь сам рассказывал ему о ловушке синоби, в которую угодил вместе со всей своей семьей, со всем своим кланом.
Конечно, заманивание, или подманивание, как это нередко называли военные, срабатывало всегда и всюду. Решив, что его враги синоби, Дзатаки вознамерился истребить один из их кланов, о его цели прознали сами синоби и предоставили дураку возможность собственноручно вырезать деревню, в которой находились переодетые в платья воинов-невидимок крестьяне. Парочка настоящих синоби, которых укокошили самураи Дзатаки, в счет не шла. Таинственный старик, по всей видимости, уже давно утратил необходимые для невидимки навыки, а девица… да кто ее знает, может, подцепила китайский сифилис девица, вот и пришлось ею пожертвовать.
Одно понятно, Дзатаки клюнул на приманку — фальшивую деревню. Клюнул и сразу же получил новый подарочек, спасенную деву, которая уже один раз уничтожила весь его гарнизон и теперь все ближе и ближе приближаясь к самому Дзатаки. В то время как он со знанием дела рассуждал о ловушках и искусстве заманивания…
Но как предупредить Дзатаки, как предупредить его, если в замке угнездились синоби? Сколько их уже здесь? Пока Иэёси-сан видел только канонира, который приносил «Ветру» снадобье, да и самого «Ветра». В крайней опасности обоих не было никаких сомнений. Впрочем, синоби в замке могло быть и больше, гораздо больше.
Но если они решили покончить с Дзатаки, отчего же не сделали этого давным-давно? Для этого было сколько угодно времени и возможностей. Значит, синоби преследуют совершенно иную цель. Какую?
— Опасно рисковать своим шпионом, но еще опаснее рисковать своей армией, опасно потерять воинство, которое могло бы в случае плачевного исхода защитить тебя, но еще опаснее рисковать собственной территорией, своей жизнью, жизнями своих близких. Война есть наиболее эффективный метод для приобретения выгоды, но и наиболее опасный. — Дзатаки перевел дух. Он был в ударе. Дожидающаяся за ширмой служанка быстро приблизилась к господину с подносом бон [54], другая принесла чай, третья налила Иэёси-сан и секретарю. Все три проделали свои действия в гробовом молчании, после чего заняли места за спинами мужчин, готовые прислуживать.