Геймер. Тетралогия
Шрифт:
– Я посвящу тебя в тайну, о которой сейчас знают только в ордене 'Змеи' .
– Кияма перешел на шепот, его лицо по-прежнему оставалось почти что неподвижным, но рука сделала движение, изображающее в театре змею.
Такеси кивнул, вытаращив на господина глаза.
– Как ваш секретарь, я, разумеется, слышал об этом ордене, но не знаю...
– Орден 'Змеи' - это люди, умеющие проникать в любое время и любое место на нашей земле. Они могут заслать своего воина в древний Китай, где он, поддерживаемый членами ордена, живущими в том времени, будет представлен ко двору императора. Впоследствии он займет важный пост и будет влиять на политику страны.
– Но откуда в древнем Китае возьмутся люди ордена?
– На краткий миг Такеси показалось, что господин тронулся рассудком.
– Я же уже сказал, они пронизывают мир вдоль и поперек, и если им необходимо подготовить государственный переворот в какой-либо стране, они ищут человека, который сможет стать во главе бунта. И если его нет в той стране, его берут из другой. А если его нет ни в одной другой стране, его берут из другого времени. 'Змеи' есть повсюду.
– Но может ли быть представлен ко двору императора человек, явившийся из другого времени?
– усомнился Такеси. Его ?старые ноги давно уже устали, но он не смел подняться или поменять позу.
– Ты смотришь в самый корень.
– Кияма довольно крякнул, подливая себе саке.
– Посторонний никогда не сможет встать у власти, где все места распределены между сыновьями правящей элиты. Но для того и орден, чтобы взявшийся неведомо откуда чужестранец был бы принят в один из влиятельных домов и назван сыном и наследником. После чего он уже может явиться ко двору императора.
– А куда девается их наследник?
– Такеси все еще не мог поверить в реальность происходящего.
– Наследник может умереть от болезни или быть убитым во время путешествия. Обычно берут человека никому не известного, например, воспитанного где-нибудь в провинции. Много ты знаешь юношей, которых родители впервые представляют ко двору сегуна? Ты знаком со всеми домочадцами мелких даймё? Конечно же нет.
– О ком вы собираетесь писать?
– Такеси налил себе немного саке, не зная, как скрыть внезапно охватившее его возбуждение, его руки ходили ходуном, голова старчески тряслась.
– Я назову его имя чуть позже.
– Кияма проникновенно посмотрел в глаза Такеси.
– О нем и еще обо мне.
– Он снова замолчал, ожидая вопросов, и поскольку Такеси ничего не спросил, затравленно глядя на своего господина, продолжил: - Ты не можешь владеть мечом, потому что сын твоего господина, будучи еще ребенком, случайно покалечил тебя.
– Вы отсекли мне кисть, если быть точным, - Такеси кивнул, - но все это в прошлом. Вы мой господин, и я должен...
– Потом, когда тебе и сыну твоего сюзерена было по шестнадцать лет, он изнасиловал твою невесту, и она покончила с собой.
– Темные глаза Кияма впились в хлипкую фигурку секретаря.
– Я просил тогда разрешение у вашего благородного отца совершить сэппуку, но он отказал мне. Решил, что одной рукой я не смогу правильно вспороть себе живот. Так что нет смысла и позориться. Он был великим знатоком традиций.
– А потом в двадцать я взял тебя к себе секретарем, и мы стали, наконец, друзьями. Так или нет?
– Да, и я очень благодарен вам за это.
– Ты никогда не думал поквитаться со мной за то горе, что я тебе причинил?
Такеси молчал.
– Значит, думал.
– Кияма бросил на пол чашку, и она покатилась по татами.
– Почему не убил?
– Вы мой природный господин, мы все в вашей власти, - машинально произнес Такеси. Его огромные, навыкате глаза при этом застыли, сам он словно пребывал в трансе.
– Все что ни сделает господин - правильно. И наше дело принимать с покорностью и смирением.
– Ты мог жить рядом с чудовищем, искалечившим тебя и убившим твою любовь?!
– Кияма на секунду отвернулся.
– Я и сам не знаю, как это произошло... Я очень виноват перед вами, господин. Я достоин смерти.
– Такеси поставил на столик свою чашку.
– Вы испытывали меня, господин, и я оказался недостойным ваших милостей. Теперь я готов признаться, что после смерти Эрики я целыми днями молился, чтобы вы умерли. А потом вы и вправду заболели, и я испугался, что вы умрете, и ваш род прервется. Я и сам был готов умереть вместе с вами или еще лучше за вас. Я чувствовал свою вину, видел, как вы страдаете. И ничего уже не мог сделать. Когда проказа покрыла ваше лицо и руки, когда...
– Он задохнулся, закашлявшись.
– О, я мечтал умереть вместе с вами. Как мечтал!
– Лицо старика осветилось, глаза сияли.
– Я бинтовал себя вашими бинтами, я пил из вашей чашки и ел вашими палочками. Но не заболел. А потом, вы приняли христианство и заставили всех нас креститься. Мне было больно чувствовать себя изменником Будды и его бодхисатв. Но я понял, что принесу жертву, отказываясь от веры наших предков. Христос велел прощать, и я искренне простил вас. И вот вы не только поправились, а и изменились! Ваша мать не так могла прочувствовать изменения, произошедшие с вами, ваши женщины не так поняли это, как ощутил это я. Вы предстали перед нами совершенно другим человеком. Вы стали христианином, вы перестали убивать и насиловать направо и налево. Вы стали заботиться о своей земле, о своем доме, о славе предков! Вы взяли меня, калеку, своим секретарем и ни разу не унизили меня тем, что я не могу поднять меча. Вы стали совершенно другим человеком, не проклятием рода Фудзимото, как называли вас за глаза с самого детства, а его благословением. Вы стали другим...
– Я и есть другой.
– Кияма поспешно поднялся, успев заткнуть ладонью рот Такеси и повалив его при этом на пол.
– Молчи, пожалуйста, молчи, или я буду вынужден убить тебя на месте. Сейчас я уберу руку, и ты будешь молчать и выслушаешь мою исповедь.
– Такеси моргнул в знак согласия.
Медленно Кияма убрал руку, готовый в любой момент перерезать секретарю горло откуда-то взявшимся у него ножом когай .
Глава 2
ИСПЫТАНИЕ ДЛИНОЮ В СОРОК ЛЕТ
Если кровь ударила тебе в голову, смочи слюной верхнюю часть уха, после этого к тебе вернется спокойствие, и ты сможешь более здраво мыслить.
Это средство следует держать втайне от других.
– Так вот, я - воин ордена 'Змеи', родившийся в далеком будущем в стране, о которой ты ничего не слышал. Я не японец и не имею никакого отношения к славному роду династии Фудзимото. Поверь мне - это правда. Бывают самозванцы на престол, но самозванцы, утверждающие, что не имеют никаких прав на этот престол, самозванцев на нищету или лютую смерть...
– Он улыбнулся, все еще готовый в любой момент наброситься на Такеси.
– Наш орден заменил меня на скончавшегося от проказы настоящего Кияма. Волей судьбы я действительно очень похож на покойного, да и его лицо слишком долгое время скрывали бинты и маска, чтобы домочадцы успели забыть, каким он был. Христианство было ловкой отговоркой, с одной стороны - чудо, с другой - ты сам сказал, что после моего 'волшебного исцеления' я изменился и стал другим человеком. Я развелся с женой, так как почти невозможно обмануть женщину, разделявшую с тобой ложе, и прогнал всех наложниц, я должен был заменить всех ближайших слуг, так как они могли узреть различия и заподозрить неладное, но я пожалел одного тебя, калеку, так как узнал, что мой предшественник сделал с тобой и твоей девушкой. Я не мог вернуть тебе любимую, не мог излечить твою руку, и я, конечно же, боялся, что ты захочешь отомстить мне. Но я так отчаянно нуждался в друзьях... Теперь ты знаешь, что настоящий Кияма умер в мучениях, как ему и следовало за его злодеяния. Я же совсем другой человек - считай началом нашего знакомства день, когда выздоровевший Кияма впервые покинул самостоятельно свою комнату. И не обращай внимание, что я так похож на твоего обидчика. Я не он - он не я.
– Значит, вы не Кияма Укон-но Оданага, господин Хиго, Сацумы и Осуми? Настоящий Кияма, член Совета регентов Японии, глава даймё-христиан Японии, скончался? Так?
– Старик выглядел растерянным, но необыкновенно заинтересованным. Это был хороший знак.
– И так, и не так.
– Фальшивый Кияма погладил черную с проседью, похожую на серебряную дорожку луны бороду.
– Кияма Укон-но Оданага, господин Хиго, Сацумы и Осуми, из династии Фудзимото, действительно умер в двадцать лет. Но вот членом Совета регентов Японии и главой даймё-христиан Японии стал не он, а именно я. Так что какая-то польза роду Фудзимото от меня все же была. Что же до тебя, друг мой, то, признаюсь, я все время пытался как-то загладить его вину перед тобой. Но что тут сделаешь?..