Гибель «Армии Власова». Забытая трагедия
Шрифт:
«Бойцы и командиры, — вспоминал бывший врач 1102-го стрелкового полка М.М. Бочаров, — нашего полка и других подразделений стали организовываться в группы для выхода из окружения. Одни предлагали идти лесами, другие — воспользоваться местом прорыва, кто-то собирал группу для прорыва линии обороны немцев. Действительно, был очень небольшой проход по болоту, где невозможно создать сплошную линию обороны. Но этот участок подвергался непрерывному артиллерийскому обстрелу'.
Сначала наша группа имела не менее сотни людей, но единого командования не было. После обстрела артиллерией из большой группы осталось не более семн-восьми человек. Возглавил нашу небольшую группу хорошо мне знакомый командир батальона 1102-го стрелкового полка Пилипенко. Он сказал, что требует беспрекословного подчинения, кто с этим согласен, тот пойдет с ним. Остались только все с 1102-го полка: Пилипенко, врач Н. Башкирцев, я, старшина Д.В. Шапошников,
223
Антипов К.Н. В прорыве за Волхов // Кристалл, № 13, 4.04.1989.
Дополняет его рассказ Д.В. Шапошников: «В течение ночи перебежками нам удалось выйти к своим. 22 июня я видел, как солдаты комендантского взвода во главе со старшиной У. Агибаловым сжигали деньги, облигации, документы. В ночь с 24 на 25 июня наш отряд, возглавляемый командиром батальона нашего полка Пилипенко. двинулся вдоль узкоколейки по направлению к Мясному Бору. Крутом взрывы, огонь. Немецкие автоматчики стали стрелять по нам трассирующими пулями. То здесь, то там падали наши товарищи. Я шел плечом к плечу с военврачом М.М. Бочаровым. Сначала мы прятались то за деревья, то за другие предметы, пригибались, а потом поднялись во весь рост и с крепким словцом двинулись прямо навстречу шквалу огня. В нас стреляли, и мы стреляли. Дым, грохот, стрельба, стоны раненых, отборная русская ругань, крики на немецком языке... Ноги. Как чугунные, грудь раздирает от нехватки воздуха, пот заливает глаза, лицо, гимнастерка и брюки прилипли к телу, и мысль, похожая на мольбу, — только бы пробиться, только бы пробиться к своим!
Где мы ползли, где бежали и шли — ничего не помню, но врезался в память комичный случай. Среди этого кромешного ада вижу: сидит наш солдат на вещмешке и. не обрашая внимания ни на что и ни на кого, спокойно жует сухарь. Пристроился ли он к нам или остался навеки в Мясном Бору — не знаю» [224] .
Из воспоминаний оставшихся в живых ветеранов 327-й стрелковой дивизии четко видно, что они на последнем этапе операции — т. н. «выходе из окружения» — были, по существу, смертниками, приговоренными закрыть собой выход других частей и соединений. Даже странно, что в таких условиях хоть кто-то остался в живых.
224
Там же.
Историческая справка: на 1 июня 1942 г. 327-я стрелковая дивизия насчитывала 587 офицеров. 642 старшин и сержантов и 2136 рядовых.
Когда 24 июня остатки дивизии заняли позиции за Глушицей. то там погибли все остававшиеся к тому времени бойцы 1098-го и 1100-го стрелковых полков, в 1102-м стрелковом полку оставалось около двух взводов, учитывая присоединившихся к дивизии солдат из других частей, в 894-м артполку в строю было 15 человек. В ночь на 25 июня 1942 года остатки дивизии прорывались к своим и до конца месяца из окружения вышло 104 человека — все. что осталось от всей дивизии.
Пишет К.А. Мерецков: «Наступила ночь на 24 июня. В 23.30 начали движение войска 2-й ударной армии. Навстречу им уже вышли танки 29-й танковой бригады с десантом пехоты. Артиллерия 59-й и 52-й армий всей своей массой обрушилась на врага. Артиллерия противника открыта ураганный ответный огонь. Над районом боевых действий появились вражеские ночные бомбардировщики.Я в это время находился на командном пункте 59-й армии, откуда поддерживал связь со штабом 2-й ударной армии. С началом движения войск этой армии связь со штабом 2-й ударной армии нарушилась и уже больше не восстанавливалась.
К утру вдоль узкоколейной дороги наметился небольшой коридор, и появились первые группы вышедших из окружения бойцов и командиров. Они шатались от изнеможения. Выход войск продолжался в течение всей первой половины дня. а затем прекратился. Немцам удалось взять под контроль дорогу. К вечеру силами войск, действовавших с востока, снова был пробит коридор и расчищена дорога. По этому коридору, простреливаемому перекрестным огнем с двух сторон, в течение ночи и утра 25 июня продолжался выход бойцов и командиров 2-й ударной армии. В 9.30 25 июня немцы вновь захлопнули горловину, теперь уже окончательно» [225] .
225
Мерецков К.А. На службе народу!. М.: Политиздат. 1968.
В штаб фронта
«23 июня 1942 года. 01 час 02 минуты. Войска армии после прорыва силами 46-й стрелковой дивизии вышли на рубеж Безымянного ручья 900 метров восточнее отметки 37,1 и только в этом районе встретились с частями 59-й армии. Все донесения о подходе частей 59-й армии к реке Полнеть с востока — предательстве вранье».
24 июня 1942 года. 00.45. Прохода нет, раненых эвакуировать некуда — Вас вводят в заблуждение... Прошу Вашего вмешательства. Власов.
24 июня 1942 года. 19.45. Всеми наличными силами войск армии прорываемся с рубежа западного берега реки Полнеть на восток, вдоль дорог и севернее узкоколейки. Начало атаки в 22.30 24 июня 42 г. Прошу содействовать с востока живой силой, танками и артиллерией 58-й и 39-й армий и прикрыть авиацией войска с 3.00 25 июня 1942 г. Власов. Зуев. Виноградов [226] .
После последней попытки прорыва в ночь на 25 июня 1942 года 2-я ударная армия перестала существовать как организованная вооруженная сила. Управление армии по существу превратилось в такую же группу вооруженных людей, пытающихся выйти из «котла», как и все остальные. В ходе последнего прорыва штаб армии был разбит на три группы, которые должны были выходить с частями и штабами атакующих войск. Однако из окружения вышел только начальник разведывательного отдела армии А.С. Рогов. Три группы штаба были рассеяны минометным и артиллерийским огнем противника. Штаб Волховского фронта предпринял все меры, чтобы найти и эвакуировать из окружения Военный совет и командование 2-й ударной армии, но удалось найти и вывезти только вышедшего к партизанам заместителя командующего армией П.Ф. Алферьева.
226
ЦАМО РФ.
Начальник Особого отдела 2-й ударной армии А.Г. Шашков был ранен в ночь на 25 июня 1942 г. и застрелился.
Комиссар 2-й ударной армии Зуев тоже застрелился, напоровшись на немецкий патруль возле железной дороги.
Начальник штаба 2-й ударной армии Виноградов — погиб.
Из воспоминаний знаменитого хирурга А.А. Вишневского:
«25 июня 1942 года. В шесть часов вечера поехали к Мясному Бору. По дороге расположены питательные и перевязочные пункты. Вдоль узкоколейки идут люди в зимнем обмундировании, худые, с землистым цветом лица. Встречаем двоих, совсем мальчиков. «Откуда?» — «Из 2-й Ударной». Везут на лошадях раненых. Яркое солнце освещает их равнодушные, окаменевшие лица... Идет красноармеец, почти старик, тащит ротный миномет, ручной пулемет и карабин — вот настоящий герой! Смерть угрожает на каждом шагу, и в этих условиях он полз узким коридором, не бросая оружия! Пошли на командный пункт 59-й армии к генералу Коровникову, встретили К.А. Мерецкова, он сидит на пне, вокруг него много народа. Мы поздоровались. Где— то совсем близко разорвалась бомба и задрожала земля, но все будто не замечают. Мерецков рассказывает об Испании, где он воевал. У Коровникова отёки обеих ног. Все ждут генерала Власова — командующего 2-й ударной армией. Ходят различные слухи: кто говорит, что он вышел, кто говорит, что нет. Начсанарма Боборыкнна видели, как он полз, комиссара санотдела тащили на носилках; говорят, что он замечательный человек, болел нефрозонефритом, по— видимому погибнет или уже погиб. Пошли назад, встретили девушку, всю в грязи. «Откуда?» — «Из 25-й стрелковой бригады». Это хирургическая сестра — Ира Петраченко из Смоленска — уже третий раз выходит из окружения. Мы довели ее до места сбора. Здесь всех моют, кормят, дают чистое белье» [227] .
227
Вишневский А.А. Дневник хирурга. Великая Отечественная война. 1941-1945 гг. Изд. 2-е. М., 1970.
Ну и где здесь заграждения из энкавэдэшников? И вагоны для отправки в лагеря? В чьем больном воображении они родились?
«Возвращаюсь в Костылево, попали под сильный минометный огонь. Осколком перебило бензопровод в нашей машине... В Селищинские казармы попало две бомбы, в перевязочной убито пятнадцать человек, двенадцать — тяжело ранено, контужен врач. Ночью узнал, что у Семеки приступ острого аппендицита. С Машиловым — начальником ГОПЭП 59-й армии поехали к нему. Волхов переехали по понтонному мосту, который днем был разбит, сейчас уже исправлен. В пять часов утра приехали в эвакоприемник 52-й армии. Приступ у Семеки уже прошел, и он празднует день своего рождения. Среди участников — армейский хирург Гуревич. Мы тоже приняли участие в пиршестве. Было очень уютно, но у всех на сердце тяжелым камнем лежит мысль о судьбе 2-й армии.