Гибель гигантов
Шрифт:
С Этель пришло около дюжины женщин-работниц и один мужчина — Берни Леквиз, секретарь олдгейтской ячейки Независимой партии лейбористов. Партия одобряла газету Мод и поддерживала ее деятельность.
Когда Мод подошла к группе, собравшейся на тротуаре, Этель разговаривала с парнем, державшим блокнот.
— Пособие — это не подаяние, — говорила она. — Жены солдат получают его по праву. Вам разве приходится подтверждать, что вы вели себя «благопристойно», когда вы получаете деньги за работу журналиста? А когда мистер Асквит получает свою зарплату как член парламента, разве его кто-нибудь спрашивает, сколько мадеры он пьет? Эти женщины имеют такое же право на пособия, как если бы это была их зарплата.
Хорошо стала Этель говорить, подумала Мод, просто и выразительно. Возможно, этот талант перешел к ней от отца-проповедника.
Журналист смотрел на Этель с восхищением: кажется, он в нее почти влюбился. Извиняющимся тоном он сказал:
— Ваши противники утверждают, что женщина не должна получать пособие, если не хранит верность мужу, находящемуся на войне.
— А за мужьями кто-нибудь следит?! — возмутилась Этель. — Я уверена, что и во Франции, и в Месопотамии, и повсюду, куда посылают наших солдат, есть публичные дома. Что, командиры будут составлять списки женатых мужчин, посещающих такие заведения, и удерживать с них деньги? Измена — грех, но не повод ввергнуть согрешившую в нищету и позволить ее детям голодать.
Этель держала на руках своего ребенка, Ллойда. Ему было уже шестнадцать месяцев, и он мог ходить, хоть и нетвердо. У него были густые темные волосы, зеленые глаза и хорошенькое, как у матери, личико. Мод протянула руки, чтобы взять его, и он радостно к ней потянулся. Она почувствовала зависть: теперь она почти жалела, что не забеременела в ту единственную ночь с Вальтером, несмотря на все проблемы, которые это могло вызвать.
С того Рождества она ничего о нем не слышала, даже не знала, жив ли он. Может, она уже вдова? Она старалась не поддаваться унынию, но иногда ужасные мысли заставали ее врасплох, и ей приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не заплакать.
Этель закончила беседу с журналистом и представила Мод женщину с двумя детьми, которые держались за ее юбку.
— Это Джейн Маккалли, о которой я рассказывала, — сказала она.
У Джейн было милое лицо и решительный вид.
Мод пожала ей руку.
— Надеюсь, сегодня мы поможем вам добиться справедливости, миссис Маккалли, — сказала она.
— Благодарю вас, госпожа, вы очень добры.
Привычное почтение неохотно сдавало позиции даже там, где люди боролись за равноправие.
— Ну что, мы готовы? — спросила Этель.
Мод вернула Ллойда Этель, и все вместе они перешли дорогу и вошли в здание ассоциации. В приемной за столом сидела женщина средних лет. Похоже, она испугалась, увидев такую толпу.
— Вам не о чем беспокоиться, — сказала ей Мод. — Мы с миссис Уильямс хотели бы видеть вашу управляющую, миссис Харгривз.
Секретарша встала.
— Я посмотрю, на месте ли она, — произнесла она нервно.
— Я знаю, что она на месте, — сказала Этель, — полчаса назад я видела, как она вошла.
Секретарша выскочила за дверь.
Женщина, с которой она вернулась, была не столь робкой. Это была дородная особа за сорок, во французском пиджаке, юбке и в модной шляпке. Но на ее тучной фигуре ансамбль утратил свой континентальный шик, ехидно подумала Мод. У женщины был заносчивый вид, какой имеют лишь те, у кого есть деньги. И еще длинный нос.
— Ну чего? — невежливо сказала она.
Мод в очередной раз отметила, что, отстаивая права женщин, приходится бороться не только с мужчинами, но и с другими женщинами.
— Я пришла побеседовать с вами по поводу того, как вы обошлись с миссис Маккалли.
Больше всего миссис Харгривз удивила речь Мод, выдающая аристократическое происхождение. Она внимательно оглядела Мод, должно быть, оценивая одежду — не менее дорогую, чем ее собственная. И когда вновь заговорила, спеси у нее поубавилось.
— К сожалению, я не имею права обсуждать личные дела.
— Но меня попросила об этом сама миссис Маккалли. Она тоже пришла, чтобы подтвердить это.
— Разве вы меня не узнаете, миссис Харгривз? — спросила Джейн Маккалли.
— Вообще-то узнаю. Вы мне так нагрубили…
— Я сказала, пусть дает советы кому-то еще, а в мои дела нос не сует, — сказала Джейн, обращаясь к Мод.
Услышав про нос, женщины захихикали, а миссис Харгривз вспыхнула.
— Вы не имеете права отказывать обратившейся за пособием лишь на том основании, что она вам нагрубила, — сказала Мод. Она сдерживала гнев и старалась говорить с холодным неодобрением. — Вам, разумеется, это известно?
Миссис Харгривз воинственно выставила подбородок.
— Миссис Маккалли видели в пабе «Гусь и пес», а также в мюзик-холле Степни, и оба раза с молодым человеком. Это пособие для женщин, ведущих добропорядочный образ жизни. Правительство не поощряет нескромное поведение!
Мод захотелось ее придушить.
— Отказывать в выплате по подозрению в нескромном поведении не входит в вашу компетенцию.
Миссис Харгривс выглядела уже не столь уверенной.
— Я полагаю, мистер Харгривз находится дома, в безопасности? — вставила Этель.
— Отнюдь! — быстро ответила миссис Харгривз. — Он в Египте.
— А! — сказала Этель. — Значит, вы тоже получаете пособие.
— Это к делу не относится.
— Миссис Харгривз, к вам домой приходит кто-нибудь, чтобы удостовериться в вашем добропорядочном поведении? Кто-нибудь отмечает уровень хереса у вас в буфете? Спрашивает, в каких отношениях вы находитесь с посыльным, который доставляет вам продукты?
— Да как вы смеете?!
— Ваше возмущение понятно, — сказала Мод. — Но может быть, теперь и вам стало ясно, почему миссис Маккалли так отреагировала на ваши расспросы.