Гибель «Кречета»
Шрифт:
– Ну, как я летал? – спросил лётчик инженера Петрова. – Опять ногу передавал?
– На этот раз – не заметил. А вообще советую помнить о ноге, особенно на глубоком правом вираже.
– Спасибо за совет, товарищ инженер-капитан! Вы правы. На вираже у меня правая нога невольно срывается. Иногда дёрнет так, что чувствительный самолёт резко меняет положение.
– Лётчик-истребитель должен чувствовать движение своей машины, как хороший скрипач – звучание своего инструмента.
– Да вы к тому же и поэт! – Рахимов улыбнулся. – Только лётчик, влюблённый в своё дело, может так говорить. Вспоминаю
Чему Соколов учил Рахимова, Соколов так и не узнал. Послышалась команда, призывающая всех офицеров немедленно явиться на «КП».
В землянке командного пункта стало тесно. Несколько лётчиков стояли в тамбуре и, вытянув головы, старались расслышать, что говорит полковник Бородин. Командир полка с указкой в руке объяснял у большой карты Калининской области боевую обстановку.
– Вот здесь и здесь, – указка остановилась в местах, обведённых чёрными кругами, – расположены крупные авиационные базы неприятеля. Отсюда их бомбардировщики делают налёты на Москву. Разведка донесла, что на этих аэродромах большое скопление машин. Командование фронта приказало ликвидировать фашистские авиабазы. Задача поручена дивизии лёгких бомбардировщиков и нашему полку. Прошу отметить эти места на картах. Бомбардировщики пойдут над нашим аэродромом двумя группами: одна – в два ноль-ноль, другая – в два часа пятнадцать минут. Нам приказано присоединиться, сопровождать корабли до цели, а также принять участие в разгроме аэродромов. Пусть враг узнает, что советские лётчики хорошо умеют давать сдачу... Командиры эскадрилий получат указания у начальника штаба и проинструктируют вас. Всё понятно, товарищи офицеры?
– Понятно! – послышались голоса.
– Вопросы есть?
– Нет! Всё ясно!
К вечеру все истребители были приведены в полную боевую готовность. Механики – в который раз! – проверяли самолёты, моторы, вооруженцы – пулемёты.
Лётчикам было приказано отдыхать.
Рахимов не пошёл спать в землянку, а, расстелив кожаный реглан, растянулся на траве около своего «тигрёнка». Рядом с ним устроились Морозов и Соколов.
Чтобы лётчик поскорее уснул, Соколов стал тихонько похрапывать.
Юсуп рассмеялся:
– Товарищ инженер, вы же не спите. Притворяетесь спящим, чтобы меня втянуть в это дело. Разве уснёшь перед таким заданием? Посмотрите, как ярко горят звёзды. Малая Медведица, Большая... Слабо я разбираюсь в звёздах. По астрономии в лётной школе еле на удовлетворительно вытягивал. Так вот, я смотрю на звёзды и думаю: неужели и на других планетах живые существа воюют друг с другом, как люди на земле? А ночь-то какая тёплая, ласковая... В такую ночь не с автоматом в руках подкарауливать врага, чтобы подстрелить его, а с девушкой гулять в обнимку и мечтать...
– Хорошо бы уснуть часок-другой, – отозвался Соколов.
– Не выйдет! – ответил Юсуп. – Вы думаете, кто-нибудь из наших лётчиков спит? Человек всегда остаётся человеком, а нервы – нервами. Вряд ли ребята боятся, что их собьют; наоборот, каждый уверен, что он сам собьёт... И всё-таки не прогонишь из головы мысль: многие из нас не вернутся завтра с задания домой. Проклятая война!
Юсуп вздохнул и замолчал. Он повернулся на другой бок и закрыл глаза, всё же стараясь заснуть.
Долго все лежали молча.
Рахимов встал, чиркнул спичкой и взглянул на часы.
– Всё равно не усну. Второй час. Я лечу с первой группой бомбардировщиков. Не подойдут ли они раньше времени?
– Такого не бывает в авиации, – заметил Морозов.
– В Свердловске сейчас уже утро, – продолжал Рахимов. – Интересно, что делает моя Катя? Спит ещё или дежурит в госпитале? Был бы у меня, как в сказке, волшебный шарик, перекатил бы его с руки на руку, – хоть бы минут десять побыть вместе с Катей.
– Очень любите её?
– Больше жизни!
Соколов встал и закурил.
– Пойду будить ребят. Пора моторы прогревать.
Ровно в два с неба упал на землю мощный густой гул моторов, отдаваясь громким эхом на берегах Волги.
С рёвом, на полном газу один за другим отрывались по сигналу стартёра от лётного поля истребители. В тёмном небе они присоединились к другим воздушным кораблям, образовав могучую ударную силу. И вскоре стало тихо.
Соколов завидовал лётчикам. Они в небе, а он прикован к земле. Сесть бы сейчас в истребитель и рядом с Юсупом... «Интересно, смог бы я сейчас летать? Наверное, не смог бы. А если потренироваться? Разве только чудо свершится, и я смогу летать! Чудо... Не тебе, Юсуп, нужен волшебный шарик – ты и так увидишь свою Катю, – а мне бы его! Но, увы, чудес на этом свете не бывает...»
С севера надвигались низкие, тёмные облака.
Никто не уходил с опустевшего аэродрома. Все поглядывали на запад, откуда должны вернуться боевые друзья.
– Время бы нашим возвращаться, – сказал комиссар эскадрильи, – а то погода совсем испортится, плохо будет садиться.
– Пора бы, – подхватил Морозов. – Хуже нет, сидеть на земле и ждать.
– Тихо! – попросил молодой техник, – слышу мотор!
– Летят! – громко закричал Морозов и как юноша побежал на край аэродрома. – Сетку убери, – приказал он технику, – а то под винт может попасть!
Рассвело. На белёсом фоне неба всё яснее и яснее обрисовывались контуры боевых машин. Вот они пошли на посадку: одна, десять, тридцать, сорок...
– Все прилетели? – спросил командир полка дежурного по полётам.
– Нет шести машин, товарищ полковник!
Техники, поздравив своих командиров с удачным возвращением с задания, тут же начали осматривать машины.
– Вот это да! – воскликнул один техник. – У моего – семнадцать пробоин. Ничего себе! Дрались, как видно, крепко!
– Чем удивил! – отозвался другой, копавшийся у соседнего самолёта. – Подумаешь – семнадцать! На моём столько дырок, что и не сосчитать, весь как решето.
Исправные машины тотчас же заправляли горючим.
Морозов и Соколов не отводили глаз от горизонта, ожидая Юсупа. Вот-вот должен показаться «тигрёнок». И запоздалый самолёт появился в небе. «Ястребок», только с тремя звёздами на фюзеляже, красиво опустился на аэродром. Это прилетел лейтенант Корнев.
– Товарищ лейтенант, – подбежал к нему Морозов. – Вы не видели моего командира?
Корнев посмотрел в тоскливо настороженные глаза старого механика, сорвал с головы шлем и тихо ответил: