Гибель Лодэтского Дьявола. Третий том
Шрифт:
– Прости, – прижала ладонь ко лбу Маргарита. – Не подумала и глупость сказала. Конечно…
– Пошли в кухню. Там щас пустое, я точно знаю. Поварята отбыли к крепостям воинов кормить.
– Ну раз так, то давай.
В кухне Эмильна по-хозяйски начала делать какой-то травяной завар. Маргарита расположилась за большим столом, а Айада с наслаждением нюхала воздух в милом для нее месте.
– Я тебе поклала тот же завар, как и себе, – щебетала Эмильна. – Цвет и трава, что тама, – очень вкусные с медом. И бодрит славно.
– Спасибо. А мне Рагнер рассказал, что ты Аргуса стрижешь.
– Да, а чё? – подошла Эмильна к столику с двумя чашками, поставила одну перед Маргаритой, а сама села рядом. – Не спеши, дюже горючее… Так чё там, что я Аргуса стрижу?
– Я просто хотела сказать, что ему повезло с тобой, – беззаботно улыбалась Маргарита. – Я спросила Рагнера, почему у него длинные волосы, а он сказал, что так, как они живут, только три пути: бриться наголо и обрастать ежиком, как Ольвор, стричься нормально и неровно обрастать, как Эорик, или отпустить длинные волосы, как он. А потом я спросила, почему у Аргуса стрижка короткая и ухоженная, и он сказал, что это ты о нем заботишься.
– Да, ножи я пользую мастерски… Ты нашего герцога тож здорово причесала. Стоко болтовни былося! Но щас все свыклися. Всё, готовое, – попробовала Эмильна напиток из своей чашки.
– А ты правда из Сиренгидии? – спросила Маргарита, начиная пить сладкий завар. – Моя матушка была оттуда, из горного города Леэ.
– Да, по тебе видное. Но нынче таких тама уже малость – тока, наверное, в Леэ и есть. А по бережью все смешалися. Я из Орифа. Это столица.
– Я знаю. Мои папа и мама там познаааа… комились…– зевнула Маргарита. – Кажется, я всё же не выспалась. А мы остановимся там по пути в Лодэнию?
Эмильна странно посмотрела на «новую подругу».
– Герцог тебя в Лодэнию берет?
– В Ларгос, – сказала Маргарита и опять зевнула. – Говоришь, завар бодрит? Надо его пить быстрее, а то на этом столе засну. Извини.
– Ничего, – задумалась Эмильна и снова странно посмотрела на Маргариту.
В кухню, шурша темно-багряным платьем, вошла Соолма. Айада, увидев ее, обрадовалась и замахала хвостом.
– Можно? – добрым голосом спросила Соолма у Маргариты, протягивая руку к собаке. – Я соскучилась по ней.
– Конечно, – ответила девушка.
Соолма села на табурет неподалеку от столика, подозвала к себе собаку и, поглаживая черную, лоснящуюся шерсть Айады, стала что-то говорить ей на лодэтском.
– Маргарита в Лодэнию сбирается, – с нажимом проговорила Эмильна. – Герцог берет ее с собою. В ваш Ларгос.
Соолма, словно это не ей говорили, продолжала миловаться с собакой.
– Не важно, – помолчав, ответила она на лодэтском. – Мы договорились.
Соолма жестко посмотрела на смуглянку, а та нахмурилась. Маргарита этого не видела: она снова зевнула – да так, что спрятала лицо в ладони.
– Хошь знать, как я сталася бродяжкою? – спросила Эмильна, исподлобья глядя на Маргариту. – Меня все про эт выспрашают. И ты наверняка хотишь знать.
Маргарита кивнула, и Эмильна продолжила:
– Мой отчим полез ко мне, тока мне одинцать сбылося или даже раньшее. А в мой тринацатый год задрал мне юбку и… Я сразу с моряками сбежала… Многого повидывала. Воротилася через трое годов – и тогда уж он скулил и ревел. И я его не пощадила, как и он меня. Я никого не прощаю. А ножи я пользую мастерски.
– Я тебя как никто понимаю, – сочувственно сказала Маргарита, едва удержав зевоту. – Тебя тоже предал и унизил тот, кто должен был беречь, но тебе еще хуже. Всегда было кому меня защищать, мне были не нужны ножи…
Она тряхнула тяжелеющей головой, но стало хуже: веки сами собой закрывались, язык деревенел.
– Эмильна, прости меня, пожалуйста. Я пойду наверх, а то я так спать хочу, – решилась прервать беседу Маргарита. – Из последних сил держусь. Это даже странно… – с подозрением посмотрела она на чашку.
Неожиданно Соолма поднялась с табурета и, разговаривая с собакой по-лодэтски, вышла с ней из кухни.
– Стойте! – вскрикнула Маргарита и, уже осознавая, что происходит, резко встала.
Она пошатнулась – Эмильна подхватила ее. Перед глазами Маргариты всё поплыло, а затем начали вспыхивать огромные черные пятна, распускавшиеся и гаснувшие, словно колдовские цветы. Она постаралась вырваться и крикнуть, однако Эмильна уже закрыла ей рот – она крепко ее держала и нашептывала ей на ухо:
– Тебе еще свезло. Я тебя и прирезать моглася, лживая дрянь. Герцог вконец с уму спятил: отказался от отменного плана с подземным ходум. Мне Аргус проговорился. Заместо победы и дороги до дому, еще черт знает скоко воевать… Скоко людей за тебя сгибнут? Аргус могёт сгибнуть. Воротайся к мужу – тама тебе место, Госпожаня.
Маргарита увидела большой, расплывчатый силуэт кого-то, кто еще появился в кухне. Черные пятна перед глазами танцевали каплями дождя по луже. Рук и ног она не чувствовала: они состояли из воды, растекались по полу и уплывали. Голос Гюса Аразака Маргарита слышала переливчатым эхом.
– Не впускай сюда никого, – сказал Гюс Эмильне. – У меня всё готово – я быстро.
Мужчина подхватил Маргариту и небрежно поволок ее в кладовую. Она еще была в сознании, когда он засунул ее в бочку и произнес:
– Ты себя плохо вела. Очень-очень плохо. Я не забуду всё подробно Свиннаку рассказать… – говорил он, засовывая одеяло в пустые промежутки между деревом и телом девушки, накрывая голову Маргариты и засыпая поверх очистки от овощей. – Королева мусорной бочки Маргарита Помойная! Как тебе это? Нравится? Ты, я и бочка, – всё, как и прежде, ведьма.