Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха
Шрифт:
Йозеф наблюдал, как верзила шофер, испуская пар, бежит к нему в гору, при этом его медали позвякивали на груди, лицо было красным от напряжения, начищенные до блеска высокие сапоги топали по мостовой. Он был очевидно очень рассержен и пренебрегал защитой всяких там столбов. Йозеф дал ему приблизиться на полтора интервала между столбами, тщательно прицелился и нажал на курок. Было видно, как взвилась пыль в метре справа от блестящих сапог. Йозеф сделал поправку и выстрелил еще раз.
Вторая пуля, по-видимому, пролетела рядом с головой обершарфюрера Клейна и привнесла в нее серьезные сомнения по поводу собственной неуязвимости, ибо он тоже скользнул за телеграфный столб и стал там. Тяжело дыша, он старался втянуть свой бравый живот, чтобы он не высовывался в зону прицеливания. И шутливая, но смертельная дуэль возобновилась.
После каждого выстрела, удерживая Клейна за столбом, Йозеф опускал руку в карман, доставал патрон и заряжал револьвер. Он знал, что в конце концов у него кончатся не только боеприпасы, но и время. Надо было уходить.
Выглянув из-за столба, он выстрелил дважды подряд, чтобы удержать Клейна в укрытии, и бросился снова бежать. Прежде, чем шофер понял, что его уже нет, он успел убежать метров на двадцать пять.
Дорога сворачивала направо. Йозеф подумал, что это может послужить укрытием, и устремился за поворот. На повороте он чуть не налетел на человека, грузившего бревна на телегу.
Выстрелы напугали его лошадь, и он, стоя спереди и поглаживая шею, успокаивал ее. Кучер мельком взглянул на Йозефа, увидел револьвер, отвернулся и всплеснул руками вверх. Йозеф проскочил мимо.
Чуть дальше шла боковая дорога направо. Не задумываясь, Йозеф повернул туда — широкое и прямое шоссе было не удобно для бегства. Он слышал, как позади Клейн ругается на застывшего кучера и кричит: — За ним! Догнать негодяя!
Йозеф тяжело дышал. Он выдохся от такого кросса по пересеченной местности. Надо было отдышаться, иначе ноги скоро откажутся бежать. Но он понимал, что бычий голос Клейна в любую минуту может привлечь новых преследователей.
Пробегая по боковой улице, он заметил, что перед каждым домом есть квадратный палисадник. Метров через сорок стояла лавка мясника. Перед ней вместо палисадника была бетонированная площадка, у края которой сидела старуха в кресле-качалке. Когда Йозеф подбежал, она от страха выпучила глаза и разинула рот, но не произнесла ни слова.
В нескольких метрах от нее стоял хозяин лавки — мужчина с толстым подбородком, в полосатом фартуке. Он держал за руку свою маленькую дочку. Должно быть, тоже услышал выстрелы и вышел посмотреть.
Увидев Йозефа, мясник удивленно вытаращил глаза, а малышка в страхе прижалась к его ногам.
— Не говорите им, что я здесь. Помогите, пожалуйста! — задыхаясь, проговорил Йозеф.
Он прошмыгнул мимо мясника, заглянул в его лавку — посмотреть, есть ли в ней задний выход, через который можно сбежать. Грудь его болела — надо было немного отдохнуть.
Споткнувшись о порог, он вошел в лавку и облокотился о прилавок, сердце его яростно билось. Сквозь пот, застилающий глаза, он посмотрел, все ли шесть ячеек его кольта заряжены патронами.
Обернувшись, он увидел, что мясник повел девочку и оставил ее старухе. От шоссе ее кресло, должно быть, было видно, — Йозеф услышал голос Клейна, кричащего на нее и требующего информации. Он видел, как она повернула испуганное лицо к своему сыну, спрашивая, что делать. Мясник медленно вышел на улицу и пошел в сторону шоссе. И Йозеф понял, что он решил его выдать.
Он видел искаженное стыдом и страхом лицо старухи, оглянувшейся на него, и понял, что мясник говорит с Клейном, по-видимому, сообщая ему о том, что произошло. Йозеф огляделся внутри лавки. Заднего выхода не было. Он очутился в узкой ловушке между двумя стенами, и определенно не было места для ведения оборонительного боя.
Прилавок из тонких досок не обеспечивал защиты — пуля из люгера Клейна пронзит его, как лист бумаги. Йозеф юркнул за дверь — по крайней мере, у нее была прочная деревянная рама.
Бежать было поздно — придется продолжить дуэль. Он слышал приближающиеся рассерженные голоса, топот бегущих ног, а вот появился и Клейн. Он выглядывал из-за забора соседнего сада не более, чем в шести метрах. К этому времени старуха встала со своего кресла, таща за собой ребенка. Йозеф слышал звук их шагов, уносящих ноги от опасности.
Клейн выстрелил первым, не раздумывая. Его пуля пробила ровное круглое отверстие в окне лавки. Йозеф повел ответный огонь. Клейн, чересчур самоуверенный, не сомневаясь, что он поймает этого человека, допустил тут главную ошибку. Он шагнул на два шага вперед. Йозеф, вытянув руку и прищурив один глаз, прицелившись, по всем правилам выстрелил. Как в мишень на двадцати шагах. Пуля попала немцу в бедро. Клейн закричал — на этот раз от боли, ухватился за загородку, чтобы удержаться, плетень при этом согнулся под его весом, и он начал сползать на землю.
Йозеф рассчитал свои движения до сантиметра. Он прыжком выскочил из двери, как кошка, прошмыгнул через площадку и, пробегая мимо Клейна, выстрелил в него еще раз. Теперь рас- cтояние было не более трех метров. Услышав повторный крик Клейна, он понял, что и эта пуля попала. Тогда он зайцем поскакал дальше по улице.
Клейн, раненый и взбешенный от боли и неудачи, злобно ревел ему вслед. Но, с пулями в бедре и лодыжке, больше не мог бежать. Он бросил свой револьвер в мясника с кучером, которые с тупыми лицами приближались к нему. Револьвер упал на дорогу. Они смотрели на него выпученными от испуга глазами.
Клейн опять заревел, обезумев от ярости. Мясник неохотно поднял оружие и с испугом смотрел на него, как будто боялся, что оно может укусить.
Без особого энтузиазма мясник и кучер, подгоняемые истерической яростью недвижимого теперь шофера, направились за Йозефом. Они бежали чуть быстрее прогулочного шага. Намерения их были непонятны.
Шансов догнать Йозефа у них не было. Когда он добежал до пересечения с другой дорогой, идущей параллельно той, на которой они совершили попытку убить Гейдриха, от остановки как раз отходил трамвай. Кондуктор, увидев бегущего человека, решил, что он просто хочет успеть на трамвай, и любезно оставил входную дверь открытой. Йозеф вскочил в трамвай, револьвер он успел запихнуть в карман. Народу в трамвае было мало, он плюхнулся на пустое сиденье. Оглянувшись, он не заметил никаких признаков погони. Не было никого: храбрость мясника и кучера сошла на нет, как только они выскочили из поля зрения поносящего их Клейна. Они неловко тянули время у конца переулка.