Гибель постороннего
Шрифт:
– Нельзя трогать мушкинский отряд, - возразил Стороженко.
– Там школу строят. Надо придумать другое.
– Мы все равно заберем оттуда отряд, - возразил Краснов.
– Зачем же Акимов поехал?
– воскликнула Бурынькина.
– Он все и уладит. Но если тебе интересно мое мнение - школу бросать нельзя.
– Не шуми!
– оборвал Краснов.
– Ты отвечала за формирование университетского отряда в Маминке? Ступай-ка в университет, разберись.
Раздался долгий звонок междугородной. Васильев, прикрыв трубку ладонью, почему-то шепотом сказал:
– Юганск.
– Спроси Ширяева, - распорядился Краснов.
Бурынькина исподлобья глядела на командира, и он ощущал неловкость.
– Нет Ширяева. Он с Акимовым уже в Мушкине.
– Передай ему: есть возможность перебросить отряд?
Васильев передал.
– Что, Таня?
– спросил Краснов.
– Или меня не видела? Ясно сказано ступай в университет.
Бурынькина покачала головой:
– Нельзя перебрасывать!
– У них вчера человек погиб, - мрачно сообщил Краснов.
– Сегодня будет телеграмма.
3
ЛИ-2, допотопный самолет, доживающий свой век на местных линиях, ровно тянул к северу. В исцарапанном иллюминаторе была видна серо-зеленая масса деревьев, извивающиеся ленты рек, круглые сверкающие озера. Последние пятнадцать минут перед посадкой самолет шел над сплошной водой. Верхушки деревьев торчали из мутноватого речного разлива.
В аэропорту на Акимова словно обрушилась стена горячего влажного воздуха. От яркого света он нахмурился и, пересиливая резь в глазах, огляделся. В тени одноэтажной постройки стоял командир Юганской зоны Ширяев. Куртка на нем была распахнута, рукава засучены, веснушчатая кожа рук покрыта золотистыми волосами.
– Ты в курсе?
– сипловато спросил он, пожимая руку.
– Тогда сразу летим.
Подул ветерок, шевельнул песчаную пыль. Жара донимала и в тени. Рыжеватая лайка лежала возле стены с разинутой пастью и шумно дышала. Вдали тускло блестел самолет, и над ним дрожал воздух.
– Начали расследование?
– спросил Акимов.
– Это я направил парня к вам, понимаешь?
– Да чего ты оправдываешься!
– сказал Ширяев.
– Раньше надо было думать, когда ты мне его сунул.
В ответ Акимов, разгневавшись, заговорил официально и учинил ему разнос за то, что не выполняются элементарные требования ТБ, что позволяется ездить на необорудованных для перевозки людей грузовиках, что, вообще, начинать сезон с несчастного случая - идиотизм.
Набыченный вид Ширяева напомнил о Краснове. Наверное, тот уже распорядился и Гриша выкинут из списка.
– Откуда вы только беретесь?
– перебил Акимова Ширяев.
– Что?!
– Грамотные такие!
– повторил Ширяев.
– Если Бегишев посторонний, при чем тогда техника безопасности? Скажи уж прямо: приехал замять дело. Чего юлить?
Похоже, Ширяев не принял распоряжения Краснова. И Акимову сделалось неловко за свою риторику. Но самоуверенность Ширяева его раздражала, и он не стал извиняться.
Тем временем Ширяев сообщил, что милиция не обнаружила прямых виновников и не стала открывать дело. Акимов посмотрел в сторону городка, где возвышались среди деревянных домиков несколько многоэтажек. Наверное, там находилась больница, в подвале которой лежало замороженное тело Гриши.
Ширяев повторил предложение лететь в Мушкино, разбираться вместе. Неожиданно он замахал рукой, крикнул:
– Мы здесь!
На обочине взлетной полосы стояла девушка в голубой форменке и, приставив ладонь козырьком, смотрела против солнца в их сторону. Она заметила Ширяева и постучала пальцем по блеснувшим на мгновение часикам. На минуту-другую ее не стало видно, ее окружила группа мужчин, по виду геологов. Приблизившись, Акимов услышал их уговоры и требования, но Ширяев заметил, что у мужиков ничего не выйдет, он сам еле выбил два места, и то лишь потому, что отряд здесь строит новый аэропорт.
И снова потянулась тайга, половодье Югана, торчащие из воды верхушки деревьев. В вертолете стоял грохот. Ширяев прокричал, что снабженческие неувязки уже разрешились, но Акимов промолчал. Сегодня им еще предстояло узнать, что нехватка строительных материалов имела отношение к Гришиной смерти.
...Два вертолета сели в поселке. Винты еще вращались, но на землю уже спрыгивали молодые люди в куртках защитного цвета.
К вертолетам подъехал грузовик, из кабины выбрался сухощавый парень в такой же, как у всех, куртке, бригадир квартирьеров Стерин. Он пожимал протянутые руки, кое-кого хлопал по плечу, но, выражая радость встречи, держался как старослужащий о новобранцами.
– Лагерь поставили?
– спросил его командир отряда Данилов, оглядывая маленький поселок вдоль реки.
– Кто это?
– кивнул Стерин на паренька с реденькой бородкой.
– Взяли трудновоспитуемого?
– В областном штабе навязали. Говорят, до Сибири сам добрался, чтобы в какой-нибудь отряд попасть.
– Данилов улыбнулся пареньку.
– Я и взял.
– Сколько тебе лет?
– спросил Стерин.
– Скоро шестнадцать исполнится. А тебе?
– Двадцать два, - ответил Стерин.
– Рановато ты в Сибирь подался. Как бы не пожалел.
– Ничего, поддержим, - возразил Данилов. Он уловил, что квартирьер недоволен его решением приютить в отряде подростка.
Три года подряд командиром этого отряда был Стерин. А Данилов только нынешней весной сменил его. И самое главное - Стерин был против назначения Данилова, считая его мягкотелым.
На той стороне реки клубился над подлеском белесый туман. Над тайгой стояло низкое солнце. В темной воде струилось его отражение. Студенты устраивались в палатках, о Грише забыли.
...Гриша не знал, чего ждать, и хотел прежде всего условиться о заработке. Когда все собрались в дощатом бараке-столовой, Данилов кивнул на него и озабоченно спросил!
– Кто его возьмет? Чья бригада?
Все молчали.
– Ну?
– поторопил Данилов.
– Кто добрый?
– Он оглядел бригадиров, Воронова, Железняка, Яроша, но и те ему не ответили.
Гриша наклонился к столу, с трудом сдерживая слезы.
– Все это хорошо, - сказал Воронов.
– Только в отряд был конкурс четверо на одно место...
– Эх, Воронов!
– вырвалось у Стерина.
И неожиданно для всех он взял Гришу к себе, хотя и не знал, для чего это делает.
Поселок располагался между вертолетной площадкой и речной пристанью; снабжение шло и по воздуху, и по воде.