Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991
Шрифт:
Однако вряд ли Быков взялся бы за эту постановку, разглядев в ней всего сравнение с собственной судьбой. Это было бы слишком узко для такого мастера, каким был Ролан Быков. В «Чучеле» он увидел не частный случай, а целое явление – духовное оскудение и ожесточение значительной части советской молодежи. За историей о мытарствах провинциальной школьницы явственно вставала проблема двух слоев тогдашней советской молодежи: собственно советской, с ее старомодными понятиями о совести и чести (ее представляла главная героиня – Лена Бессольцева), и слоя другого – современного и насквозь меркантильного, циничного (его олицетворяли мучители Лены).
Вообще детско-юношеский кинематограф в те годы в СССР в какой-то степени опережал взрослое кино по части поднятия острых проблем, что и позволило ему стать не только общим культурным, но и общественным событием. Отметим также, что государство придавало
Кроме этого, значительно больше детских фильмов стали снимать и для телевидения. Короче, такое направление, как детское кино, в советской кинематографии тех лет считалось одним из приоритетных. Увы, длилось это недолго – всего лишь десятилетие, после чего началось заметное охлаждение интереса государства к детскому кино. Причем причины были разные – как коммерческие, так и идеологические. Начнем с первых.
С момента поворота советского кинематографа в сторону коммерциализации детское кино попало в разряд убыточных. Если раньше детские фильмы вроде «Чудака из 5-го «Б» или «Ох, уж эта Настя!» могли собирать аудиторию свыше 10–15 миллионов, то в начале 80-х такие фильмы уже не пользовались успехом у нового поколения советских зрителей – изменилась их ментальность. Как уже отмечалось, советская молодежь становилась более прагматичной и жесткой и требовала иного кинематографа – вроде «Пиратов ХХ века». Кстати, эту тенденцию отмечали в своих фильмах многие советские кинорежиссеры: например, Илья Авербах, снявший еще в 1975 году фильм «Чужие письма», где речь шла о 16-летней девушке, безапелляционно вламывающейся в жизнь приютившей ее учительницы. Как писал кинокритик А. Трошин: «Два поколения, два ритма жизни, два языка, две нравственности… Такой героиней «шестидесятники» Наталья Рязанцева и Илья Авербах самокритично оценили исторические шансы поколения идеалистов на повороте эпохи…»
Похожего на героиню «Чужих писем» героя изобразил в своем фильме и другой режиссер – Владимир Меньшов. В его «Розыгрыше» (кстати, ставшем одним из фаворитов проката 1977 года – 33 миллиона 800 тысяч зрителей) присутствовал десятиклассник, который представлял собой тот самый тип юного циника и прагматика, которому ничего не стоит оскорбить своего родного отца, старую учительницу и влюбленную в него девушку.
Именно по причине все большего интереса советских режиссеров к подобным типажам и возникла вторая причина, из-за которой у власти заметно пропал интерес к поддержке детского кинематографа. То есть власти не понравилось, что и детское кино начало активно «играть в фигушки». В итоге в начале 80-х выпуск детских фильмов в стране был сокращен почти вдвое: так, если в 1979 году свет увидели больше 15 детских картин, то в последующие несколько лет их число упало до 6–10. Причем это в основном были развлекательные фильмы либо мелодраматические вроде «В моей смерти прошу винить Клаву К.» (один из фаворитов кинопроката-80, собравший 30 миллионов 700 тысяч зрителей) или «Вам и не снилось…» (тоже один из фаворитов кинопроката-81, собравший 26 миллионов 100 тысяч зрителей). Отметим, что только последняя лента была снята на профильной киностудии – имени Горького, а «Клава…» – на «Ленфильме». И это не было случайностью. С начала 80-х Киностудия имени Горького практически прекратит выпускать детско-юношеское кино, на что ее нацеливала власть в 1972 году: за пятилетие (1981–1985) там снимут 105 фильмов, из которых детских будет… всего 7 (из них окупятся только два).
Вот почему запуск Роланом Быковым пусть и на другой киностудии – «Мосфильме» – остропроблемного фильма «Чучело» можно считать явлением исключительным для тогдашнего советского кинематографа. Стоит отметить, что автор повести Железников сперва написал сценарий и предложил его для постановки Киностудии имени Горького. Но Госкино запретило экранизацию, после чего писатель сделал из сценария повесть и издал ее книгой. Поэтому, когда он узнал, что Быков собирается экранизировать ее на «Мосфильме», скепсису писателя не было предела. Но случилось неожиданное:
«Я «Чучело» получил случайно. Мне потребовалась рекомендация из райкома партии для поездки за границу. Бдительные райкомовские старички, которые проводили со мной собеседование, поинтересовались: а почему это вы, товарищ Быков, кино забросили? Отлыниваете? Тут я и выдал: рад, мол, работать, но не дают, лишают конституционного права на труд. Ветераны партии возмутились, сказали кому надо, и я запустился с «Чучелом»…»
И все же вызывает удивление, почему Госкино так легко согласилось запустить отринутый ранее сценарий: ведь в нем практически ничего не изменилось с тех пор, как он оказался за бортом сценарного портфеля студии имени Горького. Однако, судя по всему, дело было в том, что изменилось само время. Как мы помним, в начале 1982 года из жизни ушел главный идеолог партии Михаил Суслов и его кресло занял Юрий Андропов. Понимая, что на новом месте ему требуются неординарные шаги, чтобы завоевать симпатии либералов, он способствовал запуску не только «Чучела», но и ряда других проблемных фильмов (среди детско-юношеского кино это, к примеру, были «Пацаны» Динары Асановой).
Но вернемся к фильму Ролана Быкова.
Процесс производства будущего фильма был отнюдь не гладким, что вполне закономерно: Госкино хотя и разрешило постановку, но не собиралось целиком отдавать ее на откуп Быкову. Поэтому еще на стадии подготовительных работ между сторонами возникали разного рода трения. Все это явилось поводом к тому, чтобы 10 мая 1982 года Быков написал письмо на имя председателя Госкино Ф. Ермаша, где сетовал на следующие обстоятельства:
«Речь идет не о том, что я боюсь какой-то корректуры сценария. Я заранее согласен со всеми замечаниями, которые могут возникнуть, кроме тех, которые ставят под удар смысл картины и ее основные достоинства, одним словом, кроме тех, которые ведут к тому, чтобы запуск картины снова зашел в тупик. Ведь как-то так получилось, что вот уже восемь лет мне не дают ставить фильмов. Факт для меня, да и не только для меня, ничем не объяснимый. Я понимаю, что сейчас не время поднимать все эти вопросы. Но я выражаю естественное беспокойство, чтобы снова не возник «любой повод» для того, чтобы я не снимал…»
Это письмо возымело действие: Ермаш не только разрешил Быкову продолжать работу, но и дал «добро» на две серии, хотя против этого активно возражала Главная сценарно-редакционная коллегия Госкино во главе с Анатолием Богомоловым. Однако за ГСРК все равно оставалась функция цензуры, поэтому она зорко следила за тем, чтобы Быкова не заносило «не туда». В частности, от него потребовали смягчить эпизоды детской жестокости, а также значительно сократить ретроспективные сцены трех поколений Бессольцевых. По поводу последних эпизодов в заключении ГСРК говорилось следующее: «Обращение к этапным событиям истории пятисотлетней давности и коренным переменам в жизни нашей страны в более поздние времена придает простому и лирическому, чуть озорному произведению, рассказу о судьбе девочки, непомерную претенциозность и многозначительность…»
Съемки фильма начались в начале октября и продолжались до середины весны 1983 года. 20 апреля на «Мосфильме» собрался худсовет, чтобы посмотреть и обсудить готовую ленту (черновая копия). Заседание получилось бурным: многие из присутствовавших с ходу бросились упрекать Быкова в том, что он снял страшное кино, пропагандирующее подростковую жестокость. «Где гуманизм?» – вопрошали члены худсовета. В итоге Быкова обязали подвергнуть материал серьезной корректировке. После этого худсовета Быков слег с инфарктом. 26 апреля должен был начаться монтаж ленты, но он не начался по причине болезни режиссера. Проболеет Быков более трех (!) месяцев, после чего возьмется вносить необходимые правки. Осенью фильм примут на студии, однако не примут в Госкино.
24 ноября там состоялась приемка фильма. Упрек Быкову был тот же: много жестокости. От него потребовали внесения следующих купюр: сократить эпизод у парикмахерской, где подростки обстреливали Лену Бессольцеву из трубочек (отмечу, что эту роль прекрасно исполнила 11-летняя дочь Аллы Пугачевой Кристина Орбакайте); полностью вырезать драку школьниц и равнодушное взирание на это ребят; сократить погоню соучеников за Леной; вырезать истерику Лены на кушетке в доме деда и план спокойно репетирующих и марширующих суворовцев, на фоне которых бежала затравленная Лена; вырезать в эпизоде «день рождения» план Вальки на поводке. Только после внесения этих поправок картина была принята. Однако мытарства ее на этом не закончились.