Гибель титанов. Часть 1
Шрифт:
Апрель 641 года. Окрестности Белграда.
В этом месте великий князь мост строить не велел, как ни просили его об этом ромейские купцы. Видимо, у него какие-то свои соображения имелись. Тут, в окрестностях Белграда, уже стояло войско, ожидавшее переправки на тот берег. И вроде бы дело нехитрое, каждому воину знакомое, да только рано еще. И река еще холодная, и ночи зябкие до того, что вода в забытом на улице ведре схватывалась ледяной коркой. Не след в поход выступать, пока подтягиваются к городу турмы мораванской конницы и эскадроны кирасир. Неспешно идут аварские ханы, кочуя вместе с табунами коней, что на войне служили и боевой силой, и едой. Тут стоят тагмы из первого Германского, второго
Тут, на южном берегу Дуная, начиналась Via Militariа, старая римская дорога, соединяющая разрушенный дотла Сингидунум и Константинополь. Сингидунум — вот он, на том берегу. До него рукой подать. Его с любой башни Белградского детинца видать во всех подробностях. Все еще крепкие стены давно уже заросли деревьями, которые пустили корни прямо в кирпичной кладке, разрывая ее в куски. Черный зев ворот был раскрыт в бессильном крике мертвеца, коим и стал этот город, брошенный своими хозяевами. Словен, которые пасли стада коз на его развалинах и вытаскивали последние бронзовые скобы из стен его театров и терм, настоящими хозяевами город не считал. Римский Сингидунум давно умер, а они, словно падальщики, терзали его труп.
А вот Белград был живым, как был живым левый берег великой реки, густо заселенный словенским народом. Весь строилась и росла, а лет через пять-десять выбрасывала из себя еще одну весь, отселяя подросших парней и девок. Сотни таких весей появилось попечением здешнего жупана Ступки. Тут давно уже никто не спрашивал, какого ты племени и рода. Слишком уж много село на эту землю разных словен. И пришедших с севера, и приведенных на аркане из Греции. Встречались тут и невольные переселенцы из ляшских земель, так и не нашедшие в себе сил сбежать. Да и незачем отсюда бежать. Жизнь тут оказалась не то чтобы очень легкой, но вполне понятной и безопасной. И даже обры, что кочевали неподалеку или шли в охране с караванами купцов, уже не вызывали того дикого, лишающего разума желания зарыться в землю и замереть. Обры понемногу тоже становились своими, особенно когда старосты из тех, что поумнее, стали брать в аренду жирную степную землю, отдавая ханам треть урожая. Раньше о таком и подумать было нельзя.
Роту Владимира направили в помощь саперам. Хоть и немного было проку от мальчишек по 10–12 лет, но таскать инструмент, варить кашу и резать на нужные куски бухты веревок они вполне могли. Как могли вбивать в бревна, а потом вкручивать рычагом анкера с кольцами. Именно этим они и занимались, когда заканчивались занятия по стрельбе, метанию дротика и работе со щитом.К назначенному дню Дунай перережет понтонный мост, по которому двинется на юг словенская армия. Тут, у Белграда, река шириной в тысячу шагов, и несет она свои воды спокойно и величаво. Течение здесь небыстрое, оно не должно порвать тонкую нить, составленную из плотов.
— Ненавижу работать, — пробурчал себе под нос Владимир, убедившись сначала в том, что его никто не слышит. — Я самого великого князя сын, а не какой-нибудь селянин черноногий. Знатного воина с быдлом сравняли, сучьи дети!
Он собирал дрова, которые потом тащил на кухню. Надо спешить. Кашевары из увечных воинов, дослуживающих положенный срок, за недостаток усердия могли и черпаком по сиятельному лбу стукнуть. Владимир набрал щепок, сучьев и веток, оставшихся после изготовления плотов, и пошел в сторону лагеря. Ему таких ходок сегодня нужно сделать еще не один десяток. А чего? У них
Это здесь кухня — теплое местечко, а вот в походе кашевары идут в передовом отряде, обгоняя войско часа на четыре. Ведь когда на ночевку встанут голодные, как демоны, драгуны и кирасиры, в котлах уже должна доспевать полбяная каша с солью, а то и густое, пахучее варево из овощей с обязательным пеммиканом. Лучше нет по холодной промозглой погоде, чем густой, жирный суп и горячая каша.
Владимир вздохнул горестно: он сегодня пахал, как вол. По этой причине жрать ему хотелось просто невыносимо, а до ужина было еще далеко. Сначала воины пройдут, а потом только к котлу пустят отроков. Таков издавна заведенный порядок. Он подобрался, как волк в засаде, выглядывая, когда кашевар с говорящим именем Злоба отлучится отлить, оставив кухню на попечение своего помощника. Тогда Владимир со скоростью бешеного тарпана успеет добежать до котла и выпросить у того помощника еды. С ним-то Владимир договорится легко, и тот плеснет ему лишний черпак похлебки. Мальчишка подошел ближе, медленно раскладывая в кучу принесенные дрова. Из котла тянуло таким запахом, что Владимир чуть не застонал. Уха! Уха сегодня! Мальчишки выловили вершами двух здоровых судаков и несколько стерлядок. Навар будет такой, что котел час скоблить придется. Да и просо кашевар уже в уху забросил. Владимир издалека видел, как он целый туес туда опорожнил. А в таком пшено хранят, это Владимир знал точно.
— Да ты железный, что ли? — размышлял мальчишка, втягивая носом умопомрачительный запах. Дошла ущица. Он это печенкой чуял. — Уйдешь ты когда-нибудь от котла, злыдень окаянный? Жадина проклятая! Брюхо уже к хребту прилипло!
Кашевар всё не уходил, и Владимир решился на отчаянно смелый поступок.
— Дядька Злоба, — сказал он, состроив самую невинную рожу, на какую только был способен. — А, дядька Злоба!
— Чего тебе, пострел? — недовольно глянул на него кашевар. — Еды не дам, жди всех.
— Да я не о том! — махнул рукой Владимир. — А правду говорят, что кашеварам теперь на рубль больше платить будут?
— Ты где это слышал? — принял охотничью стойку Злоба.
— Да воины у палатки маршала трепались, — махнул рукой Владимир туда, где в полумиле от этого места стоял шатер Деметрия. — Я вот им не поверил. Брешут, зуб даю!
— Да брешут, — убежденно ответил кашевар, но лицо его приняло на редкость задумчивое выражение. Да и черпаком в котле увечный воин двигал теперь с какой-то остервенелостью, как будто пока он торчал тут, где-то неподалеку всем остальным кашеварам раздавали по серебряному рублю.
— Вот и я не верю. Они там на посту от безделья дуреют уже. Плетут невесть чего, лишь бы время скоротать, — заявил как бы невзначай Владимир, и это стало последней каплей.
— Я на склад, — кашевар снял нечистый передник и бросил его помощнику. — Надо соль к походу пересчитать. Не приведи боги, не хватит. Ротный с дерьмом съест!
Воин, который слегка подволакивал ногу, с немыслимой для себя скоростью удалялся в направлении, строго противоположном тому, где стоял склад, а его помощник одобрительно покачал головой.
— А ты молодец, пацан! Заслужил. Тащи миску побыстрее, пока этот леший не вернулся. Тогда я, боюсь, ты и положенного не получишь.
— А вот она! — Владимир миску припрятал загодя и теперь стоял перед кашеваром, держа ее на вытянутых руках. — Стерлядки зацепи, дядька, будь человеком. Ведь на цельный час тебя от этого аспида избавил.
— Далеко пойдешь! — хмыкнул воин, но кусок рыбы в его чашку положил отменный.
— Далеко пойду? — прошамкал Владимир, обжигаясь огненной вкуснятиной. — Да ты еще удивишься насколько! Сказал бы, да боюсь, тебя удар хватит.