Гибель титанов. Часть 2
Шрифт:
— Смерть! — голос патриция Юста раздался в оглушительной тишине. — Голову ему отрубить на площади!
— Что ты делаешь? — прошептал Петр, бледный как полотно, и уставился на товарища по Сенату помертвевшим взглядом. — Ты спятил, Юст?
— Я больше не дам себя облапошить, — спокойно ответил сенатор. — Я уже понял, к чему все идет, Петр. И ты тоже поймешь, если подумаешь хоть немного. Ведь из города уже поскакали гонцы. Как ты думаешь, к кому именно они поскакали?
Два месяца спустя. Там же.
Войско экзарха Равенны подошло к воротам Рима. Исаак понимал, что делает что-то не то, но все равно делал. Ведь из Рима прислали
Войско шло весело, с огоньком. Наемники из германцев, армян, славян и готов не слишком щадили римское население и обходились с ним ничуть не лучше, чем захватчики. Только разве что деревни не жгли. А вот когда они подошли к Риму, разграбив предместья, их ждал сюрприз…
Боярин Стоян выехал перед войском ромеев, ощетинившимся копьями. Ромеев было больше, у них была тяжелая конница, но это ничего не меняло. Сводный легион собрался в мгновение ока и подошел к стенам Вечного города. С ним шла тысяча легкой аварской конницы. Степь стала слишком тесна для кочевых родов. Слишком много подросло молодежи, которая в старые времена должна была погибнуть в бесконечных междоусобных войнах. Часть всадников вывели на поселение в Италию, включив в состав войска фемы. Тут не было таких густых трав, как в Паннонии, зато рос отборный овес, которого боевой конь съедал ведро в день.
— Я патрикий Стоян, стратиг фемы Италика! — крикнул всадник в немыслимо роскошном доспехе и алом плаще. — Именем императора Самослава приказываю сложить оружие и выдать тех, кто чинил разбой в этих землях!
— Иначе что? — усмехнулись воины экзарха, прикинув численность легиона. Их было куда больше. Конницу боярин благоразумно спрятал за соседними холмами, а потому строй словен впечатление производил далеко не самое устрашающее.
— Иначе виновных повешу, как собак, — пожал плечами Стоян, — а остальных отправлю в Анатолию с арабами воевать.
— Вперед! — отдал приказ Исаак, которому ничего больше не оставалось. — Раздавите эту сволочь! Ишь чего удумал! Оружие сложить! Совсем варвары обнаглели!
Вперед вышли псилы, метатели дротиков, лучники и пращники. Они залили смертоносным дождем строй словен, но особенного успеха это действие не принесло. Стрелы бессмысленно барабанили по щитам и металлическим шлемам, сводя их усилия к нулю (2). Как только поток стрел стих, вперед двинулась пехота, а со стороны легиона полетели тысячи плюмбат, многие из которых нашли свою цель. Среди воинов экзарха большая часть никаких доспехов не имела. Десятки солдат упали замертво
— Конница пошла! — заорал Исаак, видя, как стена щитов ударила в точно такую же стену. Он не смог смять обученных воинов.
— Каре! — услышал экзарх незнакомую команду, и за несколько ударов сердца войско варваров построилось квадратом.
— Как они это делают? — ошеломленно прошептал Исаак, видя, как пики сбивают с седел элиту его войска — готских катафрактариев. Закованного в железо всадника поразить непросто. Ведь даже его конь укрыт попоной, обшитой железными пластинами. Оставались ноги, шея и лицо, куда и били вооруженные пиками воины.
А потом из-за холмов с гиканьем, свистом и звериным воем выскочила аварская конница с развевающимися длинными волосами. Воины, пока ждали команды, не теряли времени даром. Косы их были расплетены, а волосы тщательно расчесаны. Ведь война — это праздник для настоящего батыра. Бог Тенгри и святой Георгий смотрят сейчас с небес. Надо быть красивым.
В спины увязнувших в битве ромеев полетели стрелы, и это стало концом. Строй их начал таять. И даже отборная готская конница ничего не могла сделать. Авары издевательски отскакивали в сторону, не сближаясь на удар копья. Для них, обученных на степных загонных охотах, такие маневры были просты. А когда измотанный конь катафрактария, несущий на себе гору железа, уставал, аварский всадник подходил поближе и бил из лука в упор. Разве сложно попасть в лицо с пяти шагов? Или ударить копьем? Ведь именно так, измотав огромного неповоротливого коня, били тяжелую кавалерию персов арабы халифа Умара и фессалийцы Александра Великого.
В той битве войско экзарха Равенны перестало существовать, а сам он погиб. Он попытался сдаться в плен, но его почему-то зарубили на месте (3). Армия ромеев, потеряв пятую часть убитыми, побежала. А со стен Рима на сражение смотрели счастливые горожане. Они не станут спасать воинов Константинопольского императора, и тех погонят, как волков. Погонят до самой Равенны.
Две недели спустя.
— Открывай! — седой сотник колотил рукоятью кинжала в запертые ворота неприступного города, и ничего не понимал. — Вы тут заснули, что ли? Сугерий где? Вы там что, сволочи, вконец сдурели?
— Не открою я тебе, Бонос! — со стены на сотника смотрел тагматарх Сугерий, оставшийся командовать гарнизоном. — Пока ты сюда плелся, все поменялось. Пять дней назад гонец прискакал с головой экзарха и эдиктом императора Самослава. Я ему подчинился. Тут теперь совсем другие порядки, брат. Прости! У меня приказ. Тебе в Анатолию плыть.
— Так мы теперь словенам служим? — лицо сотника вытянулось от разочарования. — Ты пошутил сейчас? Я сюда едва половину своих парней привел! Они еле на ногах стоят! Открывай, сволочь! Эти гады нам на пятки наступают! Нас же перебьют как курят!
— Не открою, — покачал головой тагматарх. — Я уже не командую тут, а мои воины клятву дали. Да и как не дать? Порт перекрыли их флотом. Цезарь Святослав лично корабли привел. Мы без подвоза зерна и месяца не продержались бы. Попробовали малость время потянуть, а в город огненные шары полетели. Я тебе скажу, дружище, это что-то… Прачки на наших портках озолотились. У меня тут полная словенская тагма стоит. В ней одни ветераны с бритыми мордами. Они мои две сотни на ремни распустят.
— А что же мне теперь делать? — внезапно севшим голосом спросил сотник. — Помирать, что ли? А за что? Что я сделал? Малость крестьян пощипал? Когда за это вешать стали?