Гибель замка тамплиеров
Шрифт:
Глава 5
Вдали показались очертания гор, одна из которых возвышалась над остальными. Это был горный массив Сьерра-де-Гуадаррама с его высочайшей вершиной Пеньялара, у подножия которого раскинулся Мадрид, один из красивейших городов не только Европы, но и всего мира. В нем проживало свыше трех миллионов людей, говорящих на десятках языков. Подумав об этом, Морис Бэйтс нахмурился. Он предпочитал безлюдье Исландии, и год беспокойного существования в Нью-Йорке считал худшим в своей жизни. Он надеялся когда-нибудь вернуться на родину, где он только и мог быть счастливым. Жить на берегу
Но чтобы получить все это, надо было пройти испытание, которому подверг его Мартин Крюгер из самых добрых, как он уверял, побуждений. Пожить среди людей, разбогатеть, получить независимость, которую дают деньги и власть. А потом отказаться от всего достигнутого, швырнуть этому миру в лицо его мнимые ценности, уехать на свою окраину и просто жить, как истинный эльф, дитя природы, наслаждаясь каждым днем этой жизни a solis ortu usque ad occasum – от восхода солнца до заката. Это было не просто, но осуществимо.
– Gaudet patientia duris, – пробормотал Морис Бэйтс. – Долготерпение торжествует.
Утешив себя этой мыслью, он въехал в Мадрид. Долго петлял, отыскивая сначала улицу Гран Виа, а затем дом, где находился, по словам капитана Санчеса, офис адвоката по уголовным делам, которого он нанял для защиты бедняжки Ламии. Когда Морис Бэйтс уже почти отчаялся, то неожиданно увидел на одном из старых невысоких зданий, стоящих в глубине двора, торцом к улице, более чем скромную вывеску, извещавшую о том, что именно здесь, на втором этаже, находится адвокатская контора Антонио Рамираса.
Оставив автомобиль у подъезда, Морис Бэйтс вошел в дом и поднялся в полутьме по обшарпанной множеством ног каменной лестнице с облезлыми железными перилами. Офис адвоката выглядел не менее запущенным – дешевая мебель, отстающие кое-где от стен обои, пыльные оконные стекла, сквозь которые прекрасный старинный город выглядел унылым и грязным. Секретаря, как и самой приемной, не было вовсе. Открыв дверь, Морис Бэйтс сразу наткнулся взглядом на сидевшего напротив входа за небольшим письменным столом молодого человека, который представлял собой разительный контраст с обстановкой комнаты. Он был одет в дорогой, явно сшитый на заказ костюм, из-под которого виднелась белая рубашка с ярким шикарным галстуком. Его волосы, усы и бородка были подстрижены по последней моде и, как можно было догадаться, подвергались этой процедуре не реже одного раза в неделю, что должно было обходиться их хозяину в кругленькую сумму. Несомненно, что Антонио Рамирас не экономил на своей внешности, что, возможно, съедало все его доходы и пагубно отражалось на внешнем виде офиса, в котором он принимал клиентов.
Но клиентов, вероятно, было немного, и в данную минуту адвокат скучал, печально глядя в окно. Услышав скрип открываемой двери, он опустил подернутые мечтательной дымкой глаза и сделал вид, что читает какие-то бумаги, лежавшие перед ним на столе. Однако обладавший острым зрением Морис Бэйтс заметил, что это не документы, а расписание боя быков на арене Лас-Вентас. Программку украшал памятник погибшим во время корриды матадорам.
– Вы по предварительной записи? – подняв голову от стола, спросил Антонио Рамирас. – Если нет, то,
– Gracias, – со скрытой иронией поблагодарил Морис Бэйтс, осторожно садясь на не внушающий доверия стул, стоявший у письменного стола. – Вы очень любезны, сеньор Рамирас.
– Что вас привело ко мне? – Антонио Рамирас доброжелательно улыбнулся, пытаясь произвести благоприятное впечатление на будущего, как он надеялся, клиента, который выглядел весьма респектабельно и, несомненно, был не беден. – Будьте откровенны со мной. Ведь адвокат – это почти что священник. Одному вы открываете свою душу, другому…
– Кошелек, – хмыкнул Морис Бэйтс. Он уже увидел достаточно, чтобы иметь желание продолжать эту затянувшуюся плохую игру. Капитан Санчес был прав – на свою зарплату полицейского он смог приобрести только второсортного адвоката. Не удивительно, что Ламия Ламиани уже год находится в тюрьме. Скорее, стоило удивляться тому, что ее не отправили на тот свет. Любой судья, имеющий дело с таким человеком, как Антонио Рамирас, с радостью приговорил бы его подзащитную к высшей мере, лишь бы не видеть эту прилизанную пародию на адвоката перед собой в зале суда и не слушать его напыщенную манерную речь.
– Я вас не понимаю, – с оскорбленным видом сказал адвокат. – Вы имеете честь что-то сообщить мне или…
– Меня интересует ваша подзащитная, Ламия Ламиани, – перебил его Морис Бэйтс. – Вас должны были предупредить о моем визите.
– О, да, конечно, – Антонио Рамирас преобразился на глазах, словно спустился с небес, где он парил до этого, на землю, став обыкновенным человеком. – Карлос Санчес звонил мне сегодня. Он сказал, что появилась долгожданная возможность внести залог за мою подзащитную. Это правда?
– Да, – сухо сказал Морис Бэйтс. – Но сначала мне хотелось бы больше узнать об этом деле. Боюсь, что капитан Санчес пристрастен, а потому не совсем объективен.
– А, этот мужлан! – с презрением воскликнул Антонио Рамирас. Имя Карлоса Санчеса, казалось, произвело на него такое же впечатление, как красная тряпка на быка. – Что вы от него хотите? Типичный полицейский – грубый, бесцеремонный, тупой. Не понимаю, что его могло связывать с такой женщиной, как Ламия. Поистине, красавица и чудовище! Ведь она такая нежная, утонченная, умная – само совершенство. А он? Урод и дурак.
Морис Бэйтс с любопытством взглянул на адвоката. То, что он слышал, походило на вспышку ревности. Бледное до этого лицо Антонио Рамираса теперь пылало, на нем отражались то гнев, когда он говорил о капитане Санчесе, то нежность, когда речь заходила о Ламии Ламиане. Над этим стоило подумать. Морис Бэйтс почувствовал невольный интерес к женщине, которая, даже находясь в тюремной камере, умела внушать такую страсть мужчинам, встречающимся на ее пути.
– Расскажите мне, в чем обвиняют сеньору Ламиани и насколько велика вероятность того, что ее оправдают или осудят, – попросил Морис Бэйтс. И равнодушно добавил: – О капитане Санчесе я все знаю и без вас.