Гибель Земли

Сартинов Евгений Петрович

— По цвету похоже на перепелиное, — сообщил один из сербов. — Такое же серое, и всё в пятнышках

— Но покрупней гусиного будет.

— Гораздо крупней!

— Нет, что бы они как у страуса яйца откладывали.

— Ага, будут тебе господа завоеватели жопу рвать.

— И что с ними делать? — Спросил Сашко, поигрывая яйцом.

— Да разбей ты его, и всё!

— А зачем разбивать? Давайте их пожарим да съедим, — предложил Сашко.

Коэн возмутился.

— Ты что, с ума сошёл?! Жрать такую гадость!

— А что, молодец, Сашко. Не пропадать же добру,

надо их попробовать на вкус, — рассмеялся Ветров.

Через полчаса они с интересом рассматривали огромную сковороду с грандиозной яичницей. По цвету и запаху она ничем не отличалась от обычной яичницы из куриных яиц. Только желтки были невероятно огромны.

— Ну, кто первый? — спросил Ветров, осматривая лица собравшихся со всей базы зрителей. Никто не решался притронуться к экзотическому деликатесу.

— А ты поверил их у химиков, Владимир? — спросил Коэн, недоверчиво рассматривая блюдо. — Мы не отравимся?

— Проверил, ещё прошлый раз, — успокоил Ветров. — В том два яйца всего было. Ничего особенного. Ни цианидов, ни ритинов нет. Вообще хинки близки нам по строению и составу. Ближе только свиньи.

Билич подтвердил:

— Да мы ещё первый раз нашли в таком же ящике пару яиц, Майдачный проверил их на биохимию. Ничего особенного.

— Ну, ладно, раз никто не хочет, то я… — Ветров достал из одного своих многочисленных карманов фляжку, налил себе в кружку прозрачную жидкость.

— Водка? — с благоговением спросил кто-то из сербов.

— Как же. Спирт, — ответил пилот, глотнул жидкость, запил её услужливо поданной Сашко Биличем водой, а потом решительно зачерпнул ложкой новоё блюдо и отправил его в рот. Все заворожено наблюдали за его лицом. Сначала на нём появилась гримаса удивления, потом пилот повел глазами вокруг себя, и сообщил: — Фигня, полная фигня. Есть невозможно.

После такой антирекламы он снова зачерпнул ложкой яичницу, потом ещё и ещё. Только тут зрители поняли, что во всем этом что-то не так. К сковородке потянулись десятки ложек, а Ветров увеличил число взмахов своего агрегата. При этом он с набитым ртом пытался отговорить конкурентов от подобного шага, мыча, и отрицательно махая свободной рукой. Те не вступали с ним в дискуссию, а, попробовав блюдо, начинали так же отчаянно работать ложкой. Так как на тридцать разбитых яиц собралось сорок едоков, то кое-кто остался без добавки. Но все, кто попробовал эту экзотическую яичницу, как один, бурно выражали свой восторг.

— Однако, по вкусу эти яйца ни чуть не хуже куриных!

— Они похожи на страусиные, я раз пробовал. Тот же вкус.

— Не, мужики, по вкусу они похожи на перепелиные, мне ли это не знать, — надрывался тот серб, то определил схожесть цвета двух видов яиц. — У меня отец перепелов разводил. Вот, точно такой же вкус. Здоровые только они!

— Пилот то больше всех сожрал!

— Надо его раскрутить, чтобы он ещё один штурмовик с яйцами украл.

— Не, мужики, если мы победим этих тварей, то всех их уничтожать не надо. Сгоним их в одну ферму, и пусть они нам яйца на завтрак несут!

Единственный, кто не решился попробовать

этой своеобразной яичницы, был Майкл Коэн. Американец стоял со сморщенным лицом, и когда довольный Ветров подошёл к нему, облизывая ложку, сказал ему с осуждением: — Нет, вот этого я понять не могу. Как вы можете это жрать? Я сразу представляю морду этой твари, и меня тянет рвать.

Ветров обнял его за плечи.

— Не парься зря, дружище. Нам через сутки предстоит полёт в рай. Радуйся жизни, Мишка! Пусть это даже будет простая яичница! Погнали дальше. Что у нас там в программе?

— Дальше какое-то совещание. Райт зазывает всех в свой кабинет.

В этот раз они собрались в том же составе, что и прежде, три недели назад: Мбова Этери, Чай Сен, Луи Фиш, не было только умершего Боброва, его теперь заменял Столяров. Ну и, были еще два пилота, скромно сидевшие в самом конце стола.

Райт был сосредоточен и строг.

— Господа, я собрал вас для того, чтобы принять окончательное решение о судьбе планеты Земля. Время критическое, как говорят пилоты в таких случаях, — он посмотрел на Коэна и Ветрова, — время принятия решения. Либо мы взлетаем и, взорвав боеголовки, оставляем планету, либо остаемся и боремся до конца.

— Какие результаты нашей борьбы за последнее время? — спросил Чай Сен.

Докладывал Столяров.

— Двадцать наших тарелок ведут борьбу в воздухе, остальные десять, вернее уже девять, конвоируют малые транспорты. За эти дни уничтожены пятьсот сорок ромбов, но добиться перелома нам не удается. У них в запасе ещё как минимум восемь тысяч штурмовиков.

— А нельзя уничтожить где-нибудь в одном месте одних пилотов? — спросил Зорич.

— Нет, после того удара нашего генерала по Лос-Анджелескому аэродрому они рассредоточивают свои войска. Основная база у них на линкоре, там еще ожидают своей очереди пятьсот пилотов. Кроме того, на транспорте находятся до тысячи запасных штурмовиков.

— Зорич, что там с этим оружием на линкоре хасков? — спросил Райт. — Что-нибудь можно использовать?

— Нет, это довольно бесполезное вооружение, в основном штурмовые орудия, мощные, но совершенно беззащитные для атак с воздуха. Стрелковое оружие мы сейчас активно завозим в места сопротивления. Оно удобней нашего, и практически бесшумно.

— Трюм освободили?

— Да. Выкинули все на Плутон, замаскировали, на всякий случай. В тот трюм уже перемещают все попутные грузы: продовольствие, воду, лекарства. На освобожденные места расселяют вновь прибывших.

— Сколько людей взяли на борт?

Отвечал отвечающий за это Мбова Этери.

— Шесть миллионов сто пятьдесят тысяч.

— Хорошо. Сколько еще живых людей на земле?

На это ответил Столяров.

— Осталось примерно сто пятьдесят миллионов. Ещё неделя такой «успешной» борьбы, и некого будет вывозить.

О перспективах напомнил француз.

— А к нам движется флот, в нем три линкора, еще двадцать тысяч ромбов, и пятьдесят миллиардов ящеров.

— Так есть у нас шансы выиграть эту битву? — задал основной вопрос Райт. — Битву за Землю.