Гибель Земли
Шрифт:
Джонс, все так же в согнутом состоянии, только махнул рукой своим подчиненным.
— Выводите его, — перевел его жест Маккормик.
— Вряд ли он доедет до базы живым, — шепнул фотокорреспондент Ванессе Райт. Та чуть подумала, потом решительно шагнула в сторону Джонса.
— Майор, вы разрешите нам поехать в одной машине с Зоричем? Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.
— Нет, это опасно, — прохрипел майор.
— Я не думаю, что он начнет выбивать зубы мне, — предположила Ванесса.
Майор не стал ее отговаривать, ему было не до этого. Он просто махнул на нее рукой.
Но поехали они все же не сразу. Несколько часов выжидали, солдаты бесцельно слонялись по селу, хотя, как заметила корреспондентка, караулы на окраине с места не двигались, а были в сосредоточенном напряжении. Зорича развязали, но теперь нацепили наручники, и дали носовой платок, которым он долго останавливал идущую носом кровь.
— Почему мы не едим, Джон? — спросила Ванесса Маккормика. — Три часа бессмысленного ожидания. Мне бы хотелось быстрей передать это сенсационное сообщение в редакцию, а в этих горах мой мобильник не работает.
— Майор страхуется. Опасаемся нападения партизан Зорича. Они где-то рядом, и непременно нападут, попробую отбить своего командира. Пойдём часа через два, под прикрытием вертушек. Пока погода нелётная, — он кивнул головой в сторону плотных облаков. — Но обещают прояснение.
Ванесса явно огорчилась.
— Плохо, очень плохо. Ваш майор уже наверняка передал сообщение о поимке Зорича в штаб, и меня могут опередить конкуренты.
— Я так не думаю, они ведь все тут, ваши конкуренты, — лейтенант кивнул в сторону остальных корреспондентов, старательно снимающих не только Зорича, восседающего посредине площади на табурете, но и всё, что попадалось на глаза.
В путь двинулись всё же ближе к полудню. К этому времени над посёлком, делая широкие круги, непрерывно летал вертолёт, «Апач», с угрожающе направленным вниз всем навесным и встроенным в корпус оружием. Ванесса в суматохе отъезда сумела запрыгнуть в единственный «Хаммер» с закрытой будкой, что было встречено сопровождавшими Зорича тремя морпехами не очень любезно. Но журналистке было наплевать на угрюмые взгляды солдатни, ее интересовал только их пленник. Машина тут же тронулась, и ей пришлось задавать вопросы на ходу, пользуясь диктофоном.
— Полковник, это правда, что вы учились у нас в Америке? — спросила она на вполне приличном сербском. Зорич посмотрел на американку. Она была довольно симпатична, чуть курносая, с большими, сильно накрашенными глазами. Вкупе с этой роскошной прической, в обтягивающем фигуру джинсовом костюме корреспондентка походила на куклу Барби. Именно так он ее про себя и назвал. Зорич ответил ей на английском.
— Нет, миссис.
— Мисс, — поправила девушка.
— Нет, мисс, я учился еще в Югославии, а потом в России, в академии генерального штаба. В Вест-Понте я просто проходил стажировку. Это было уже после того, как умер Тито, и начался весь этот кровавый бардак.
— Вы не жалеете о том, что расстреляли тех албанцев? Если бы не этот факт вашей биографии, вы бы могли стать национальным героем, а потом и президентом своей страны.
— Президентом? В этой стране? Быть марионеткой американцев? Ни за что. Я ни о чем в своей жизни не жалею, я фаталист. Я выполнял свой долг перед своим народом, и если так повернулась судьба, что я ему больше не нужен, то так угодно Богу.
— Вы верующий?
— Да. Мы, сербы, православные христиане. В отличие от мусульман албанцев, которых вы так старательно защищаете. Они вам за это еще отплатят в полной мере, устроят вам еще не одно одиннадцатое сентября.
В это время где-то позади, раздался приглушенный расстоянием взрыв, послышался треск автоматной очереди, и за стеклом в задней двери машины стал виден густой, черный дым. Колонна притормозила, два замыкающих «Хаммера» развернулись, и на предельной скорости понеслись обратно. Туда же полетел и вертолет.
— Что это было? Как вы думаете? — спросила встревоженная Ванесса полковника.
— Я думаю, что это взорвали кабачок этого Иуды Слована, — усмехнулся Зорич.
— Вы так думаете? Почему?
— Я не думаю, я знаю.
— Но это же жестоко! — возмутилась журналистка. — Убивать своих!
— А что делать? Моему народу пришлось семьсот лет воевать. Сначала с турками, потом с австрийцами, затем с соседями албанцами и хорватами. И только так можно сохранить единство нации. Предатели у нас не выживают, ни за какие деньги.
Машина тронулась дальше, они не знали, что в это время капитан Кинг по рации докладывал Джонсу.
— Это был взорван кабачок того парня. Тех, кто пытался выскочить, они расстреляли. Похоже, погибли все, даже дети.
— Боже, там же их было человек десять! — ужаснулся майор.
— Да, не меньше.
— Где эти партизаны?
— Уже скрылись, не то ушли в горы, не то попрятались по домам этих проклятых сербов. Что мне делать?
— Хорошо, искать их сейчас бесполезно, так что, возвращайтесь обратно, и будьте осторожны. Нужно убраться из этих гор до того, как люди Зорича поднимут на ноги всех своих партизан.
Джонс приказал всем машинам двигаться быстрей. Через полчаса они выехали на горный серпантин, откуда уже были видны огни лагеря миротворцев на дне долины.
"Ну, кажется, выбрались", — с облегчением подумал Маккормик. Тут же вперёд улетел вертолёт, у него кончалось топливо. И в это время они все увидели, как посредине лагеря вырос огненный шар. На секунду все онемели, потом до них донесся грохот взрыва.
— Это нападение на лагерь! — прохрипел Джонс. Словно подтверждая его слова, в лагере полыхнул еще один взрыв, поменьше, а затем еще и еще.
— Увеличить скорость! — приказал майор. — Машину с Зоричем в хвост колонны!
"Хаммер" с Зоричем притормозил, мимо него, набирая скорость, промчались остальные машины и бронетранспортеры. Они как раз скрылись за поворотом, когда корпус «Хаммера» содрогнулся от удара, машина дернулась в сторону, и начала сползать по склону, а потом перевернулась. На журналистку обрушилось тело одного из пехотинцев, потом она стукнулась головой о борт, так, что она на время потеряла сознание. Когда же она очнулась, в полумраке вокруг ее велась борьба. Что-то тяжелое, сцепившееся клубком, моталось по пространству вокруг нее, один раз ей больно наступили на ногу. Ванесса вскрикнула, подобралась и прижалась спиной к стенке будки. Ее рука при этом наткнулась на что-то мягкое. Пошарив рукой, репортер наткнулась на твердую каску, поняла, что это тело одного из морпехов. Почему-то она сразу подумала, что он мертв. В это время дверь будки открылась, в салон хлынул дневной свет. Тот, кто открыл дверь, быстро разобрался в ситуации, и через пару секунд грохнул выстрел. Комок распался, и в луче света появилось лицо Зорича. Он тяжело дышал.