Гибельные боги
Шрифт:
По-счастью, они вернулись рано, ни Джованна, ни челядь не заметили его отсутствия. Луиджи же, знавший, что он уехал куда-то после полуночи в карете мессира Пинелло-Лючиани, тоже не был особенно встревожен. Тем в большее изумление пришел слуга, встретивший их на пороге. Джустиниани приложил палец к губам и попросил нагреть чан воды.
Дальнейшая возня заняла больше двух часов и закончилась около девяти. Тентуччи отправил жене нарочного, сообщив, что расхворался на вилле Джустиниани, а сам Джустиниани, отдав Карло запонку, сжег в камине остаток рукава его сорочки. Тентуччи при этом порадовал Винченцо умением успокаиваться. Сразу после ванны он уже беззаботно делился с ним своей радостью от выгодного приобретения рисунка Рубенса, с гордостью отца хвалился талантами свой дочурки в пении и с удовольствием дегустировал красное вино Джустиниани. Словно и не было вчерашнего похищения, пыток в крипте, ужасной ночи в часовне.
Через кристалл этой души мир был кристален.
Появилась Джованна, несколько удивившись раннему гостю, но не настолько, чтобы любезно не поприветствовать его. Девица была в роскошном утреннем платье и держала на руках чудовище — кота Спазакамино. Она пожелала доброго утра и мессиру Джустиниани.
В голосе ее звенели колокольчики.
Эпилог
Кто — как мудрый, и кто понимает значение вещей?
Мудрость человека просветляет лице его, и суровость лица его изменяется.
После того, как Винченцо Джустиниани завез Карло домой и рассказал его перепуганной жене сказку, которую они с Тентуччи сочинили, его сиятельство направился в храм Сан-Лоренцо и долго беседовал со своим духовником. Отец Джулио выслушал его рассказ с нескрываемым интересом и легко отпустил ему грех лжи донне Доротее Тентуччи. Потом потянулся к толстому фолианту.
— Я нашел тут кое-что в главе о нападении демонов. Аквинат задается вопросом: «Utrum daemon qui superatur ab aliquo, propter hoc ab impugnatione arceatur?», сиречь, «Действительно ли демон, побежденный неким человеком, вследствие этого удерживается от дальнейшего нападения?»
— И что говорит по этому поводу св. Фома? — Джустиниани чувствовал себя усталым и сонным.
— Иные говорят, пишет он, что побежденный демон не может в дальнейшем искушать никакого человека, но другие утверждают, что он может искушать других, но не того же самого человека. Поэтому и сказано у Луки: «И окончив все искушения, диавол отошел от Него до времени» Почему? По божественному милосердию, ибо, как говорит Златоуст, дьявол искушает человека не столько, сколько желает, но сколько Бог допускает это. А Бог позволяет ему искушать в течение краткого времени, но запрещает ему делать это постоянно из-за нашей слабости. Другая причина — в лу-кавстве дьявола. Оттого св. Амвросий и говорит: «Дьявол боится упорствовать, поскольку избегает частых поражений». А то, что дьявол иногда тем не менее возобновляет нападение на того, кто его победил, очевидно из сказанного в Писании у Матфея: «Возвращусь в дом мой, откуда я вышел…»
— Тентуччи говорит, рожа у него противная, — зевнул Джустиниани. — А мне явился так, ничего, на чахоточного ангела похож. Ну, явится снова, так явится… Да, в воскресение я венчаюсь. Дядюшка добился своего, — я позабочусь о его крестнице. Надеюсь, в преисподней он порадуется, что я исполнил его волю в точности. Господи, до чего же в сон-то клонит…
— Сын мой, в тебе, как я замечаю, появилось что-то легкомысленное…
— Ну, что ты, отче, я просто не выспался.
Он подлинно устал и валился с ног. Но едва подъехал к дому, увидел у входа экипаж. Ему показалось, что карета смутно знакома ему, подъехал ближе и с досады цокнул языком. Приехал Паоло ди Салиньяно, братец его бывшей нареченной. Джустиниани смертельно устал и не хотел никого видеть, но деваться было некуда.
Однако новость, которую он принес, повергла Винченцо в трепет. Минувшим вечером Глория, как рассказал ее муж, вернувшись чуть за полночь со званого ужина, вышла на балюстраду, несколько минут стояла у перил, потом неожиданно упала вниз. В нескольких шагах были горничная, которая пришла раздеть госпожу, и экономка, поднимавшаяся по соседней лестнице. Обе они видели, что произошло, но ни одна из женщин ничего объяснить не смогла: госпожу, казалось, перебросило через перила и с силой ударило об землю. Она не сама сделала это!
Последнее было сугубо важным: так как не было предсмертной записки и два свидетеля утверждали, что госпожа не покончила с собой, все было признано несчастным случаем и выдано разрешение на погребение.
Паоло завез ему извещение о дне и часе похорон. Джустиниани молча взял карточку и кивнул. Он понял, что произошло: после гибели донны Массерано он боялся вынимать вольты из шкатулки, и кукла Глории в ночь встречи с Пинелло-Лючиани оставалась там. Когда он произнес чертово заклятие, исчезли не только его враги, но и ларцы — и тот, в котором хранились вольты, и тот, куда Пинелло-Лючиани переложил их. Исчез и вольт Глории, и в ту же минуту несчастная глупышка с ее бреднями о новом мессии оказалась повержена… Было сказано, что там три заклятия…
Но и это сообщение было не последним. Маркиз ди Чиньоло прислал ему записку с печальной новостью о смерти Умберто Убальдини. Он умер вскоре после полуночи, в бреду. Так как он, Джустиниани, явился невольной причиной ранения молодого человека, его не приглашали на похороны. Маркиз добавлял, что не могут найти друзей покойного — ни мессира Пинелло-Лючиани, ни Рафаэлло Рокальмуто, ни Альбино Нардолини, надо полагать, уехавших куда-то вместе.
«Надо полагать», кивнул Джустиниани и тяжело вздохнул. Череда нелепых смертей, кружившая около него дьяволовой каруселью, нервировала и утомляла. Он понимал, что не он тому виной: поставивший себя в зависимость от дьявола — обречен. Гибель подстерегала его, как неумолимая кошка — голодную мышь. Но сам он дал себе слово, что ни один адепт дьявола в его дом больше не войдет, порога не переступит. С него хватит.
В итоге Джустиниани потратил день недаром. Он выспался, потом сжег в камине все книги из сундука Джанпаоло, отправив туда же купленные магические книги своего собрания. Жертвой гнева его сиятельства стал даже Корнелий Агриппа, его «De Occulta Philosophia» полетела в камин последней.
Ничего дьявольского в ней не было, просто под горячую руку подвернулась.
Джованна молча следила за аутодафе из-за дверной портьеры. Луиджи по секрету рассказал ей, в каком виде прибыли утром в дом мессир Джустиниани и мессир Тентуччи, потом ее совсем уж ошеломило известие о гибели донны Монтекорато и Умберто Убальдини. Во всех этих таинственных происшествиях проступала какая-то странная связь, но, сколько не гадала Джованна, понять ее не смогла. А спустя четверть часа ей стало и вовсе не до того. Мессир Джустиниани, загасив огонь в камине и велев слугам выгрести пепел и вышвырнуть его из дома, посватался к ней. Трепеща и понимая, что мессир шутить не любит и второй раз нельзя сглупить, она твердо ответила, что согласна.
Мессир Джустиниани кивнул, велел ей заказать подвенечное платье, пригласить на свадьбу подруг, после чего сообщил, что после венчания они уедут в свадебное путешествие — в Иерусалим. Джованна удивилась, но не возразила. Она уже понимала, что с будущим супругом спорить глупо, да и не имела ничего против Иерусалима, ибо отродясь нигде, кроме Рима, не была.
За день до венчания Джустиниани снова приехал в Сан-Лоренцо, прослушал мессу, причастился, потом пошел к выходу, но у правого притвора храма остановился. Здесь стояла небольшая статуя Христа. Спаситель протягивал руки своим чадам. «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные…» Винченцо подошел ближе. Он чувствовал себя свободным. Все было ему по силам. Был ли он подлинно обременен, чтобы досаждать Господу?