Гибельный мир
Шрифт:
На совет маг явился без опоздания, в сопровождении одного лишь Маддиса. Но и это сильно не понравилось представителям знатных фамилий, Валену намекнули, что посторонним здесь не место. Рутао спокойно заверил, что этот юноша подождет его снаружи. Лео, советник, который, разумеется, присутствовал тоже, несколько поморщился, но выговаривать магу не стал. Он понимал, как сложно сохранить тайну, когда посвященными оказываются представители всех знатных семейств с домочадцами, и еще один человек в сложившейся ситуации роли не играл. Лео никогда не решился бы ни на что подобное, если бы императора хоть немного интересовало, о чем говорят и что думают в среде знати.
Заговорщики (их вполне можно было так назвать, и любой из предшественников отца ныне царствующего императора счел бы это собрание первым шагом к измене) собрались в одном из помещений, с таким старанием пробитых в скалах и великолепно защищенных как от чужих глаз, так и от чужих ушей. Нелюбовь Вема к этим пещерным кабинетам открыла их для нужд благородных семейств, чем теперь они и воспользовались. Нельзя сказать, что присутствующие считали, будто эта встреча вступает в противоречие с присягой, принесенной ими императору, скорее почитали себя патриотами, не желающими, чтоб в неразберихе, которая должна была последовать за смертью бездетного правителя, пострадала страна. Но, по сути, все они преследовали только собственные цели, хоть и не признавались в этом даже своим домочадцам, а некоторые и самим себе.
Вален сел в кресло, поставленное специально для него у самой двери, на единственном оставшемся удобном месте. Разумеется, его присутствие было для всех остальных непривычно, а поскольку состав совета знати не менялся из десятилетия в десятилетие, новый его участник обратил на себя всеобщее внимание.
Рутао держался подчеркнуто спокойно. Он пользовался случаем хотя бы по внешним признакам оценить своих соперников, которых прежде никогда не видел сразу всех вместе. Он не склонен был считать их глупцами, главы благородных семейств, как правило, отличались здравостью суждений и если не природным умом, то мудростью, перешедшей от предков, и чутьем. Они все несли в себе следы той силы, которая помогла их предкам превратить свои семьи в рода, и здание их власти было сложено на надежном камне. Кое-кого из них он знал и теперь обменялся вежливыми кивками с графом Сохам, старшим сыном графа Тевега и еще с некоторыми из своих бывших учеников.
Многие из тех, с кем он не был хорошо знаком, магу нравились, например, граф Маймер Нарит Руйвесский или граф Родбар Хельден Бибрак из Велона, но личные симпатии Рутао не должны были повлиять на его решимость обойти их. Подспудно в нем по-прежнему тлела давно изжитая, как ему казалось, нелюбовь к тем, кому все досталось слишком легко, по праву рождения, и которые еще к тому же имеют наглость презирать менее везучих. Он давно уже не обращал внимания на этот незначительный огонек, но в минуты душевной слабости, настигающей каждого из смертных, он мог ярко полыхнуть.
Рукотворная пещерка была отделана со вкусом, обшили деревом стены и пол, и только отсутствие окон и тишина могли теперь подсказать, где находится это помещение. Сидя внутри и пользуясь всем комфортом, предоставленным создателями этого убежища, легко было забыть, что это не покои какого-нибудь замка. Краем глаза Вален с интересом рассматривал красивые канделябры, большую люстру, изящную мебель и гобелены. Судя по обстановке (предполагаемые рабочие помещения были куда как скромней), эти покои предназначались для представителей правящей фамилии, или же для кого-то из их приближенных.
Главы дворянских семейств расселись так, как привыкли на советах, собираемых довольно часто, не реже двух раз в год. Они негромко переговаривались с соседями по креслам, обсуждали какие-то повседневные дела когда поместий, когда семей, но мысли у всех были заняты вопросом, который с сегодняшнего дня им предстояло решать вместе.
— Господа! — Лео поднял руки, привлекая к себе внимание. — Господа, у нас не так много времени. Желательно, чтобы слухи о нашем сегодняшнем собрании не дошли ни до чьих ушей, поскольку собрались мы, так сказать, предварительно. Было бы неплохо, чтоб мы нашли решение сегодня же, потому я хочу как можно скорее и яснее ввести вас всех в курс дела. А задача перед нами стоит только одна, но сложная — предотвратить безвластие в стране, которая, возможно, скоро останется без законного правителя. — Он перевел дух и оглядел собравшихся — все слушали внимательно. — Всем известно, что у ныне царствующего императора нет ни детей, ни потенциальных наследников из числа ближайших родственников. Император не расположен решать эту задачу самостоятельно…
— Его величество выразил желание предоставить право делать выбор Храму, — вставил Эрно Рутвен, который тут, конечно, тоже присутствовал.
Графы зашумели, как, бывает, шумят мужики на сельской сходке, где объявляют новые налоги.
— Господа! — Лео повысил голос. — Тише, позвольте договорить. Разумеется, история и традиции велят нам оставить этот вопрос для рассмотрения Храма, но я хочу сказать. — Он помолчал и добавил куда тише: — Времена изменились. Судьбу Империи должна решать знать.
Все присутствующие выразили согласие кивками, либо же еще как-то. Один Вален не шевельнулся.
— В этом нет сомнений, — произнес Маймер. Это был массивный мужчина с окладистой бородой, и, хоть борода никогда не считалась модной в кругу знати, оставаясь скорее признаком простолюдинов, упрямо не сбривал ее. Его «родовой свиток» насчитывал пятьдесят восемь поколений от Хогана Нарит, знаменитого полководца, покорителя изрядной части южных областей той части Империи, которая теперь именовалась Пустошью, выслужившегося из сотников и за великую доблесть и воинское умение пожалованного дворянством. Род был один из древнейших в Империи, один из самых уважаемых. — Власть слишком важная вещь, чтоб доверять ее тем, кто не имеет к ней отношения. Но кто на данный момент сомневается, что решать судьбу трона будет совет знати?
— Начнем с самого первосвященника, — назвал Эрно.
— Вы забыли императора, — недовольно поправил Огнер Асбит.
— Его мнение важно ровно до того момента, с которого мы уже всерьез будем решать поставленный перед нами вопрос, — остроумно парировал кто-то из Тевега, кажется, старший сын графа. — То есть до момента смерти.
— Его величество остался в стороне от династических вопросов. — Эрно выглядел недовольным. — Это его право. Но мы должны думать о благе Империи.
Слегка хлопнув рукой по подлокотнику, чтоб привлечь к себе внимание, встал с места граф Велонский, Родбар Хельден. Он был худощав и высок и обладал таким резким и проницательным взглядом, что, говорили, мог одним усилием воли заставить собеседника говорить правду. Вален уважал его за незаурядность ума и характер, хотя по опыту знал, что способен выдержать взгляд графа, даже разгневанного. В жизни им случалось сталкиваться, и не по-хорошему, но нельзя было не отметить, что, признавая за своим соперником право иметь особое мнение, Родбар враждовал тогда с позицией Рутао, а не с ним самим. Впоследствии они встречались, всегда мирно, без следов враждебности. Глава Дома Бибрак должен был стать самым серьезным противником Валена.
— Благо Империи превыше всего, — сказал он. — Но почему ты собрал нас уже теперь, советник? Разве его величество лежит уже на смертном одре? Разве что-нибудь говорит за то, что он не проживет десяти — двадцати лет? Или больше?
— Император не так крепок, как можно подумать, — улыбаясь, негромко сказал маг, и граф обернулся в его сторону. — Его дни сочтены. Разумеется, говоря так, я не имею в виду дни. Недели, может быть, месяцы. Но вот уже годы вряд ли.
— Разве я говорю с врачом? — осторожно осведомился Родбар.