Гиблое место
Шрифт:
Это означает, что он не добрался. Лучший Мир и ему не позволил спастись.
Маура тряхнула головой и решительно отвернулась от окна, презирая себя за мысли о сверхъестественном. Вот до чего доводит стресс: даже самый логичный ум порождает чудовищ, которых в действительности не существует.
«Но я же знаю, что видела тот след на снегу, — напомнила она себе. — Да и Арло видел лицо в окне».
Маура подошла к двери, убрала стул, которым подперла дверь, и отодвинула засов.
— Что вы делаете? — спросила Элейн.
— Хочу убедиться, что это не мои фантазии. —
— Вы идете на улицу?
— Почему бы нет? Вы ведь сами считаете, что я схожу с ума. Ведь это вы настаиваете, что там ничего нет.
— Что вы собираетесь делать?
— Арло видел лицо в окне. В последний раз снег шел три дня назад. Если кто-то стоял за окном, там остались следы.
— Может, все-таки останетесь, а? Я не нуждаюсь в доказательствах.
— Я сама себе должна доказать. — Маура взяла керосиновую лампу и направилась к двери.
Но, когда она взялась за дверную ручку, ей пришлось побороть страх. Он вопил ей прямо в уши: «Не выходи! Запри дверь!» Но подобные страхи не имели ничего общего с логикой. Никто пока не сделал им ничего плохого: они сами навлекли на себя все несчастья из-за целого ряда неправильных решений.
Маура открыла дверь и шагнула наружу.
Ночь была тихая, безветренная. Не было даже шороха облетевших деревьев. Самым громким звуком был стук ее собственного сердца, бухающего в груди. Внезапно дверь снова открылась, и на порог, накинув на плечи куртку, выскочила Элейн.
— Я тоже иду.
— Вам не обязательно.
— Если вы найдете следы, я хочу увидеть их своими глазами.
Женщины обогнули дом и подошли туда, где располагалось окно гостиной. Раньше они с этой стороны дома не ходили. Маура внимательно оглядела сугробы при свете керосиновой лампы, но никаких следов не нашла. Только чистый снежный покров. Однако, когда они добрались до окна, Маура остановилась и увидела несомненное свидетельство, открывшееся ей при свете лампы.
Теперь Элейн тоже увидела его и тихонько ахнула.
— Похоже на волчьи следы.
Словно бы в ответ на эти слова в отдалении тишину прорезал волчий вой, за ним последовал целый хор с визгом и подвываниями. У Мауры по коже побежали мурашки.
— И прямо под нашим окном, — сказала она.
Элейн расхохоталась.
— Ага, вот вам и объяснение, что за лицо видел в окне Арло.
— Как это?
— Разве не ясно? — Элейн повернулась к лесу, и смех ее был таким же диким и безотчетным, как волчий вой, доносившийся из чащи. — Оборотни!
Внезапно вой прекратился. Наступившая тишина была такой мертвой, такой необъяснимой, что по спине Мауры пробежал холодок.
— Назад, — шепнула она. — Скорей.
И они помчались по хрустящему снегу назад, на крыльцо, а потом — в дом. Маура задвинула засов изнутри и подтащила к двери стул. Некоторое время они стояли, не говоря ни слова и пытаясь отдышаться. В камине треснуло прогоревшее полено, рассыпавшись на кучу мерцающих угольков, над ним взвился сноп искр.
Элейн и Маура вдруг застыли, глядя друг на друга — они услышали знакомый звук, эхом
19
На другой день еще до того, как взошло солнце, Маура знала, что Арло умирает. Она поняла это по его дыханию, по тому, как что-то клокотало у него в горле, словно он силится набрать воздух через наполненную водой трубку для подводного плавания. Его легкие затопила жидкость.
Маура проснулась от этого звука и обернулась посмотреть на больного. В свете очага она увидела, что Элейн склонилась над ним и салфеткой бережно отирает пот с его лица.
— Это случится сегодня, Арло, — ворковала Элейн. — Сегодня за нами приедут, сегодня нас спасут. Как только рассветет.
Арло сделал мучительный вдох.
— Дуг…
— Я уверена, он уже добрался. Ты же знаешь, какой он. «Никогда не сдаваться, никогда не падать духом!» Такой наш Дуг. Тебе нужно еще немного продержаться, хорошо? Еще несколько часов. Смотри, уже светает.
— Дуг. И ты. — Арло слабо втянул воздух. — У меня не было шанса. Верно?
— О чем ты?
— Я всегда знал. — Арло жалобно всхлипнул. — Всегда знал, что ты выберешь его.
— Ну что ты, Арло. Нет, все совсем не так, как ты думаешь.
— Признайся честно. Пожалуйста.
— Между мной и Дугом никогда ничего не было. Клянусь тебе, милый.
— Но ты этого хотела.
Последовавшее за этим молчание было красноречивей всяких слов. Маура лежала тихо, чувствуя себя неловко от того, что стала свидетелем мучительных признаний. Арло понимал: время его истекает. И для него это последняя возможность узнать правду.
— Все равно, — вздохнул он. — Сейчас уже все равно.
— Но на самом деле это важно, — возразила Элейн.
— Я все еще люблю тебя. — Арло закрыл глаза. — Хочу… чтобы ты знала.
Элейн зажала ладонью рот, чтобы не разрыдаться. Первый луч зари осветил сиянием эту скорбную сцену — женщина, терзаясь от горя и чувства вины, склонилась над умирающим другом. Затем она судорожно вздохнула и выпрямилась. Только теперь Элейн заметила, что Маура не спит и наблюдает за ними, и, смутившись, отвернулась.
Какое-то мгновение женщины не говорили ни слова. Было слышно лишь, как хрипло дышит Арло сквозь сгустки мокроты — вдох-выдох, вдох-выдох. Из своего угла комнаты, даже не приближаясь к больному, Маура видела, как изменилось его лицо: глаза еще больше запали, кожа приобрела болезненный зеленоватый оттенок. Ей не хотелось осматривать ногу Арло, но в помещении было уже достаточно светло для врачебного осмотра, и она понимала, что должна это сделать. Это ведь ее обязанность, хоть и тягостная, но обязанность, ведь она как-никак врач. Оказалось, что весь ее медицинский опыт — ничто без современных лекарств, чистых хирургических инструментов и холодной решимости сделать необходимое: отрезать ногу кричащему от боли пациенту. Потому что именно это нужно было сделать. Маура знала это еще до того, как откинула покров с пораженной конечности, до того, как почуяла зловоние, исходившее от разлагающейся под одеялом плоти.