Гид
Шрифт:
Эту интонацию Костя уже где-то слышал. Но где? Фроги о чем-то спросила его, и он опять отвлекся.
Подъехали к замку Шенонсо. Прошли ворота, сразу за ними небольшой магазинчик с сувенирами, куда повалили пассажиры. Среди всякой мелкой пластики и финтифлюшек на стендах, на столе лежало множество путеводителей на всех языках. Был и на русском языке – “Замки
Луары”, издательство Валуар, продукция Леконт, кажется, за сорок евро. Фроги повертела в руках и не купила, а Костя купил, все же было обещано “66 достопримечательностей – 321 фотография”.
И с первых же строк путеводителя зазвучали история и французские романы –
Орлеанская Дева, и герцог Анжуйский, и первая возлюбленная Бальзака
Лора де Берни из Турени, где у нее не раз гостил великий писатель, да и сам учился в городе Тур.
Группа пошла по усыпанной песком дамбе, вдоль которой росли огромные, корявые, ветвистые вязы. Экскурсия растянулась. Подняв руку и виляя задом в блекло-голубых джинсах, гид шел впереди, ведя к реке Шер, впадающей в Луару. На этой реке и был построен замок “в позднеготическом стиле” на сваях старой мельницы; конические башенки, узкие оконные проемы, слуховые окна, балконы, нависающие над рекой. Замок словно вырастал из реки, пять арок открывали пути для лодок, небольших ладей. Прямоугольные дорожки и перед замком были обсажены кустистыми розовыми цветами и разбивали пространство на ряд квадратов, по углам которых стояли куполообразно остриженные, сферические густые зеленые не то большие кусты, не то маленькие деревца. Солнце палило, небо голубело, но благодаря фонтанам жара не чувствовалась.
Фроги подвела Костю к гиду, около которого уже кучковались русские экскурсанты. Тот взмахнул рукой, встав вполоборота к замку.
– Ну, все собрались? Вот смотрите, как они разлагались и гнили. Вот туда и пойдем. Замок этот они, то есть короли и феодалы, без конца тягали друг у друга, а потому каждый раз перестраивали. В нем поэтому много стилей. Даже итальянский ренессанс, переходящий во французский, можно здесь увидеть. Он французский, потому что
Екатерина Медичи из Италии вышла замуж за французского короля
Генриха Второго, а не, скажем, за испанского. А он со своей фавориткой здесь развлекался. А потом Екатерина в этом замке, отобрав его у бывшей фаворитки, устроила в окрестных садах оргию для своего сына короля Генриха Третьего. Знаете, какую? – Он проглотил слюну и принялся живописать, естественно рассчитывая на сексуальное любопытство слушателей: – Дочери придворных, переодетые в нимф и крестьянок, соблазняли несколько дней свиту короля, отдаваясь им в самых извращенных позах. А потом король и его свита оделись в женскую одежду, а фрейлины королевы, простоволосые, с открытой грудью, в растрепанных мужских одеждах им прислуживали, готовые к любым услугам.
– Во жизнь! – сказал толстошеий мужик, с трудом шевеля языком в пересохшем рту. Женщины томно и игриво переглядывались. А гид пояснил ситуацию:
– Конечно, не все так просто было, ведь не все сразу согласились так запросто ножки раздвигать. За ними всеми следили спецслужбы. Они-то обеспечили и безопасность, и послушание.
Когда шли по залам замка, отстав от остальных, Костя со своей зеленоглазой спутницей, чтоб легче ему было перенести экскурсию, брели из зала в зал, из одних апартаментов в другие, мимо кресел с гнутыми ножками, мраморных каминов, портретов королей, королев и фавориток, изредка догоняя основную группу, и тогда до них долетали слова гида:
– А здесь Иисус Христос и Иоанн Креститель в
– указывая на картину, изображавшую встречу святой Елизаветы и Девы
Марии. А потом на картину ван Лоо “Три грации”: – У маршала Неля было пять дочерей, и он хотел показать королю, что то, что есть у мадам Монтеспан, есть и у других женщин, поэтому он велел нарисовать их голыми. Здесь изображены лишь три его дочери в виде трех граций.
Они снова отстали и встретились с группой уже у автобуса – в назначенное время. Теперь всех везли обедать. Автобус подкатил к французской деревушке, маленькой, из двух или трех десятков каменных двухэтажных домиков, заросших красными, розовыми, голубыми и бежевыми цветами, окруженных деревьями в белом цвету – май все-таки.
Группа, оставив свои сумки в салоне, двинулась гуськом и парами по брусчатой дорожке за гидом. В одном из зеленых двориков дорожка привела к сельскому кафе, из которого вышла, отдуваясь, предыдущая группа туристов. Очевидно, кафе обслуживало посетителей окрестных замков. Но пока в кафе не пускали. Образовалась очередь. Люди стояли вдоль проволочной ограды, шедшей по правую руку, по левую располагался двухместный деревянный туалет. Дамы ринулись туда, выходили, отряхиваясь и довольные, сообщая приятельницам, что там очень чисто и даже рукомойник имеется. Костя и Фроги пошли вдоль деревни, фотографируя друг друга на фоне каменных домов с острыми крышами, каменными трубами и кустами роз, закрывавшими окна первых этажей. Летали и жужжали шмели, но какие-то добродушные.
Нагулявшись, вернулись во двор, где располагалось кафе. Спутники уже просочились внутрь.
Но перед деревянным туалетом ходил взад-вперед гид, держа в руках черную папку со своими бумагами. Увидев подошедших, поднял руку, вдруг скинул джинсовую куртку, дождался их и сказал, протягивая
Косте куртку и папку:
– Раз уж вы опоздали, поработайте на меня хоть немного. Подержите вещички, а я быстренько в сортир сбацаю. А то живот прихватило.
Он глянул на Костю и неожиданно побледнел. Потом замахал руками, схватился за живот, согнулся, пустил газы и, крикнув “Потом, потом!..”, скрылся в сортире.
“Ах ты, черт! – думал он, сидя орлом над французским очком, став ногами на сиденье. – Ведь узнал, небось! Какие сплетни пойдут! Пара месяцев, как с этими болванами из Сорбонны расплевался. Пошел в гиды. Думал, послов пошлют, будут упрашивать вернуться. Стыдно им станет. Но этим западникам стыдно не бывает. Мол, сам выбрал, сам и живи. Им наплевать, что я гений. А что этому простодушному, этому идиоту сказать?! Что это всего лишь временный этап? Что я выберусь и из этого? Что есть кому меня поддержать?.. Что кроме сил нездешних есть умные дьяволы и на Земле. Про них даже нездешние не догадываются. Но про это сраным интеллигентам вообще говорить нельзя. Надо с этим, Кореневым кажется, за столиком посидеть.
Придется объяснять, говорить, логикой давить. Хотя лучше бы просто удавить. Еще бы и Алену ему припомнить!..”
Он вышел, встряхивая мокрыми руками, так что брызги полетели в разные стороны. Он улыбнулся, забрал свою щегольскую джинсовку и папку и молвил:
– Руки не подаю, мокрая. А я, как видите, по-прежнему придурком работаю. При дураках состою. А они не переводятся. Только умножаются. Ладно, пойдемте за столиком посидим, пообедаем, поболтаем.
После того, как Костя наконец понял, что перед ним сам Владимир