Гилгул
Шрифт:
— И он стоял пять минут? — спросил Саша оперативника.
— Ну да, — кивнул тот. — Натурально стоял.
— Интересный случай. Очень интересный.
— И это все, что ты можешь сказать? — Костя выглядел откровенно разочарованным.
— А чего ты ждал? Что я сразу же выдам диагноз?
— Нет, ну не сразу, конечно, — протянул оперативник. — То есть это было бы неплохо, но…
— Так вот, если тебя интересует мое мнение на данный момент, могу тебе сказать следующее. — Саша закурил вторую сигарету. — Лично мне кажется — подчеркиваю, пока только кажется, — что он очень талантливый симулянт. Невероятно талантливый. Почти гениальный. Изобличить его будет крайне сложно.
— Но симулянт, — просиял оперативник.
— Думаю, да. Готов поспорить, дальше твой обвиняемый станет придерживаться следующей линии: он — Потрошитель. Тот самый, английский. И это «ангелы» приказывают ему убивать женщин. В разговоре уже мелькнула эта мысль, и теперь он станет осторожно подталкивать нас к ней таким образом, чтобы мы сами сделали нужные выводы. А ему их останется подтвердить. Причем заметь, этот умник подвел под свои убийства целую философскую базу.
— Заметил, — кивнул Костя. — Яблоко, Ева, Ошибка Бога, ля-ля, фа-фа. У него это ловко получилось.
— Именно, — Саша отвернулся от экрана. — Вы разговаривали с тем доктором? — Он кивнул в сторону монитора. — Когда его вывели из палаты. Разговаривали?
— Конечно.
— И что же?
— Ничего. Говорит, растерялся, вот и все. Потрошитель кинулся на него слишком неожиданно, он и струхнул. Нормальное явление.
— А где этот доктор сейчас? — Саша раздавил окурок в пепельнице, поднялся.
— Не знаю, дома, наверное, — ответил Костя, вытаскивая из магнитофона видеокассету. — А что?
— Надо бы с ним поговорить. Видеокамера не может зафиксировать абсолютно все. Возможно, он заметил что-нибудь, чего не заметили мы.
— Заметил — сказал бы, — возразил Костя.
— Он был в шоке, — напомнил Саша. Оперативник неопределенно двинул бровями.
— Выйдет на дежурство — поговоришь. Ну что, не желаешь пообщаться с нашим задержанным? Саша взглянул на часы.
— Черт! Опоздал! — Он досадливо поморщился. — А у меня на сегодня человек двадцать пять записано.
— Ну да, ты у нас врач хороший, занятой, — засмеялся Костя, указывая на дверь. — Пошли. Не дергайся. Я позвоню, скажу, чтобы твоих пациентов по «щелям» разогнали.
— Сделай уж доброе дело, — попросил Саша. — Скажи, что меня вызвали для дачи свидетельских показаний.
— Да не дрейфь, Сашук, — хмыкнул Костя. — Придумаю что-нибудь. Я друзей в беде не бросаю. Они вышли из ординаторской, где была установлена аппаратура, и зашагали по длинному коридору.
Охранников Саша заметил издали. В жизни они выглядели еще мощнее и внушительнее, чем на записи. У обоих в руках автоматы. Один сидел на обшарпанном стуле, чуть в стороне от двери. Рядом стоял небольшой телевизор, от которого к дверям бокса тянулся гладкий черный провод. Второй охранник прохаживался по коридору. Заметив приближающуюся пару, он подтянулся к охраняемой двери, однако остановился на почтительном расстоянии от нее.
— М-да, — разочарованно протянул Саша. — Он вас действительно напугал. Костя никак не прокомментировал заявление приятеля. Только хмыкнул:
— Я на тебя посмотрю. То есть, я хотел сказать…
— Я понял, — кивнул Саша. — Не волнуйся, раз уж приехал, посмотрю на вашего задержанного воочию. Тем более случай и правда очень любопытный.
— Да уж, — вздохнул оперативник. — Очень. — Костя притормозил рядом с охранниками, спросил отрывисто: — Ну? Как он? Сидящий тряхнул могучими плечами.
— Тихо. Поел нормально. Теперь в окно смотрит. Часа три уже. В общем, без происшествий, — пророкотал тяжелым, сочным баском и поправил автомат, который в громадных лапищах выглядел детской игрушкой.
— Главврач приходил, осматривал, — второй руоповец осклабился недобро. — Сказал: «Заживает, как на собаке». — Поглядел в сторону двери и добавил: — Сволочь. — Вздохнул, продолжил с деланным равнодушием: — Внизу толпа. Целый, блин, митинг. Двое даже сюда пролезли. Народные мстители, блин. Один с ножом, один с топором. Пришлось скрутить и наряд вызывать. Костя одобрительно кивнул.
— Успокоили?
— Зачем? Вывели просто. Но, ежли честно, я бы этого… — мощное движение челюстью в сторону бокса, — сам топориком по темечку с удовольствием… Или вывел бы на крыльцо и в толпу кинул. Пускай рвут, не жалко. Костя остановился, вздохнул тяжко, сказал негромко:
— Мне, сержант, много чего хотелось бы сделать. Но я сижу себе и помалкиваю в тряпочку, потому что мы называемся «органы охраны правопорядка». Охраны, понял? Думать я тебе, конечно, запретить не могу, а вот язык ты, сержант, лучше попридержи. Не дай Бог, насчет этих твоих разговорчиков кто-нибудь стукнет в Главное управление. В отдел внутренних расследований. Сам знаешь, что может случиться.
— Кто стукнет-то? — Сержант озадаченно обвел взглядом пустынный ввиду обеденного часа коридор.
— Кому надо, тот и стукнет, — объяснил Костя.
— Понял, тарищ капитан, — руоповец набычился.
— Ничего ты не понял. Палаты кругом, в них больные. И двери тонкие. А ты разоряешься на весь коридор. Теперь-то понял?
— Так точно.
— Молодец. — Костя оглянулся. — Теперь слушайте, мужики. Сейчас наш доктор побеседует с задержанным, а вы следите, чтобы их никто не беспокоил. Если у кого-то возникнут вопросы, посылайте ко мне. Я в ординаторской. И от монитора глаз не отводить. Заметите что-нибудь неладное — сразу в палату. Чтобы с головы доктора ни один волос не упал. А ты, Саша, если почувствуешь, что дело запахло керосином, сразу подай знак.
— Какой знак?
— Ну… — Костя на секунду задумался. — Хотя бы руку подними. Правую.
— Хорошо, — согласился Саша. — Подниму. Если почувствую.
— Вот и хорошо. Договорились. Давай, удачи тебе. Створка распахивалась все шире, и Саше открывался интерьер небольшого бокса. Рядом с дверью видеокамера, водруженная на массивный черный штатив. Справа, у стены, старенькое кресло, на спинке которого видны надписи, сделанные шариковой ручкой. У противоположной стены — аккуратно застеленная больничная кровать и серая обшарпанная тумбочка, на которой в стеклянном стакане бумажный цветок. И фигура человека у окна. Высокая, тонкая, не слишком худая, но изящная. Казалось, она висит в воздухе. Даже безразмерная больничная пижама не могла скрыть отличного сложения Потрошителя. Убийца наблюдал за происходящим на улице, привычно скрестив руки на груди и задумчиво наклонив голову. Он даже не обернулся на звук открываемой двери.