Гипотеза симуляции
Шрифт:
Кабинка почти бесшумно, но стремительно скользила по наземному уровню. По мере продвижения к центру города здания вокруг становились все больше и выше. Величественные небоскребы уходили своими затейливыми шпилями прямо в облака. Здесь располагались по большей части офисные здания.
Выстроенные из самых современных материалов, здания были причудливыми творениями безумных скульпторов. Одни из них изгибались под невероятными углами, иные, напротив, состояли из одних только дуг и плавных линий.
Такси остановилось перед пешеходным переходом, и Фэй невольно перевела взгляд
Фэй непроизвольно вздрогнула. Наверное, она никогда не сможет привыкнуть к этому.
Новая, набирающая обороты политика «дружелюбного будущего» теперь была повсюду. Она получила поддержку правительства, поэтому ее преподавали в школах и университетах, навязывали в офисах крупных компаний и даже преподносили малышам в яслях в виде переработанных сказок.
От людей требовалось постоянное дружелюбное поведение. Именно поэтому все на улицах улыбались, как болванчики.
«Говорят, некоторые компании даже увольняют сотрудников за несоблюдение правил тактичности, – вспомнилось Фэй. – Интересно, а если кто-то не хочет их соблюдать, он что же, останется без средств к существованию? Я бы точно не смогла улыбаться беспрерывно»
Фэй брезгливо повела плечом, отгоняя неприятные мысли. А беспилотник двинулся дальше. Теперь он пересекал парковую зону, поэтому скорость значительно снизилась. Но даже с учетом этого, маршрут был максимально коротким. Так, по крайней мере, всегда заверяла реклама компании.
Ничего особенно интересного за окном не происходило. Фэй откинулась на подголовник и прикрыла глаза. Поездка продолжалась, а она просто старалась не думать ни о чем.
Коридоры разума
Руки не торопились, медлили, сомневались. Они были небольшими, с узкими ладонями, тонкими длинными пальцами, ухоженными полукруглыми ногтями. Их можно было бы принять за женские. Но штрихи темной густой поросли выбивались из-под твердых манжетов белоснежной рубашки.
Обладатель рук всегда мерз, а тут, как назло, похолодало.
Пальцы заплясали по полированной поверхности стола, отбивая ритм.
– Хорошо, очень хорошо… – прошелестел голос.
Сжались–разжались кулаки. Ладони распрямились, выгнулись. Обозначились под бледной гладкой кожей сиреневые жилки и тонкие косточки. Пальцы с благоговейной нежностью, едва касаясь, погладили обложку тетради. На месте оторванной наклейки осталось белесое клеевое пятнышко в виде сердечка.
За пять месяцев наблюдений в центре реабилитации, лежа на кушетке, Фэй изучила потолок кабинета доктора Нейковича досконально. Потолок, казалось, абсолютно белый. Если же приглядеться, то в полутемной комнате и на нем различаются мелкие пятнышки, трещинки, тени, которые при долгом рассмотрении рождают странные образы. Воображение Фэй составляло из них карту незнакомой страны с заливами, мысами и островами.
Доктор
Стены кабинета отделаны дорогим пластиком, имитирующим доски светлого дерева. Глубокие мягкие белые кресла, в которых пациент должен расслабиться, растечься, раствориться в полудреме. В таком состоянии гораздо проще допустить специалиста к тайнам своего подсознания.
На стене в большой раме движется динамический портрет. На нем седой доктор Фрейд с периодичностью в десять секунд поворачивает к зрителю голову и перекатывает сигару из одного угла рта в другой.
Из невидимых динамиков льется тихая мелодичная музыка, кажется, что-то восточное, успокаивающее, убаюкивающее…
Доктор Нейкович уселся за стол. Стена за его спиной сплошь увешана дипломами и свидетельствами о профессиональных достижениях. Психиатр сделал несколько записей в электронном журнале, затем перебрался в одно из кресел. Он указал Фэй место напротив себя. Она послушно погрузилась в расслабляющую мягкость.
Сегодня доктор был необычайно настойчив. И все время задавал вопросы. Тот факт, что вопросы оставались без ответа, его не пугал. Это было обычное состояние его загадочной пациентки. Пусть слов от нее не дождешься, зато есть жесты, позы, повороты головы, взгляд, который она постоянно отводит. Сотни датчиков сейчас считывали движение зрачков и микромимику пациентки и строили ее ментальную карту. Анализатор мыслей – недавняя разработка. Эта система способна анализировать и предполагать с высокой точностью, о чем думает пациент. Доктор Нейкович очень гордился тем, что сумел раздобыть такой прибор для своих клиентов.
За долгие месяцы общения доктор Нейкович прекрасно выучил историю болезни Фэй, язык ее тела, формат реакций, но так и не понял ее саму. Не притворяется, это точно. Не похожа она на тех, кто готов прикинуться умалишенным ради коробки нейролептиков. Да и какая она умалишенная? Прекрасно окончила школу, общалась же она как-то? Да и на приемы приезжает сама, аккурат ко времени. Что-то здесь не так.
Среди других пациентов центра эту он выделял особенно. Она задевала его профессиональное любопытство.
– Ну, так и будем молчать?
«Все, что вы скажете, может быть обращено против вас, – вспомнилось Фэй. – Он все равно не верит простым ответам, лучше уж помолчать»
Доктор разочарованно вздохнул. Он нажал пару клавиш, и кабинет исчез. Теперь вокруг них шелестел утренний лес. Солнечный свет едва пробивался через густую крону, сохраняя полумрак. Откуда-то пахнуло свежестью.
– Ты боишься проявлять эмоции, это понятно. Но я же тебе уже объяснял, в этом кабинете тебе можно все. Он для того и существует, чтобы ты могла здесь проявить истинную себя. Быть настоящей Фэй. Не бойся реакции своего контрольного пластыря. Просто будь собой.