Гипотеза симуляции
Шрифт:
Фэй совершенно растерялась. Просчитав, как вести себя в столкновении с другими препятствиями, она и подумать не могла о том, что попасть сюда ей может помешать такая глупая формальность.
Не дождавшись ответа, охранник понимающе кивнул.
– Сожалею, мисс, но вход только по пропускам, – безучастно сказал он, вежливо, но довольно настойчиво указав молодой посетительнице на выход. Фэй встрепенулась, отстранившись, когда охранник уже потянулся к ней, собираясь под руку вывести ее из здания.
– Постойте! – опомнившись, воскликнула Фэй. – У меня… у меня нет пропуска, да, но здесь работает мой
Охранник подозрительно прищурился. Слова Фэй, похоже, вызывал у него только скепсис. Возможно, он решил, что дочь влиятельного человека, работающего здесь, должна была быть осведомлена о пропускной системе. В целом, он был прав: если бы Фэй приходила к отцу чаще за последнее время или хотя бы общалась с ним, она была бы в курсе.
– Пожалуйста, – тихо повторила Фэй. – Я не вру. Позвоните ему. Позвольте мне с ним поговорить.
Мгновение охранник молча изучал посетительницу, а затем закатил глаза и повлек ее за собой к посту.
– Подождите, – кивнул он, поднимая коммуникатор и набирая команду для связи с нужным офисом. Пара звуковых сигналов сменилась ответом внутреннего оператора. Охранник назвал номер офиса на верхнем этаже здания. Через несколько секунд в коммуникаторе приглушенно зазвучал знакомый голос, от которого Фэй встрепенулась.
– Альберт Гоуэр. Слушаю.
– Мистер Гоуэр? Тут в вестибюле ожидает посетительница. Говорит, что она ваша дочь, но у нее нет пропуска, – принялся объяснять охранник.
Не выдержав ожидания, Фэй потянулась к коммуникатору и заговорила громко, чтобы отец услышал:
– Папа! Папа, это я! Послушай, нам надо поговорить! Это очень срочно, пожалуйста!
– Фэй? – изумленно переспросил отец через несколько секунд растерянного молчания. Он прочистил горло и вновь заговорил с охранником. – Передайте ей коммуникатор, пожалуйста.
Фэй нетерпеливо потянулась к портативному устройству, стараясь унять мелкую нервную дрожь в руках.
– Папа, я…
– Фэй, ты здорова? – тут же поинтересовался отец. – У тебя неприятности?
«Впрочем, о чем еще он мог подумать?» – скорбно хмыкнула про себя Фэй, заставляя внутреннее раздражение угаснуть.
– Я… – она вздохнула. – Да, я здорова, пап, но…
– Но у тебя неприятности? – с нажимом повторил голос из коммуникатора. Фэй закатила глаза.
«И как, черт возьми, на это отвечать?»
– Нет, – начала она, затем помедлила. – То есть, да… то есть… нет! Черт, – она нахмурилась, непроизвольно зарычав на свое косноязычие. – Папа, меня к тебе не пускают. Требуют пропуск. С каких пор он вообще нужен? Такого раньше не было, – она мельком взглянула на сурового охранника, поймала ответный взгляд и заставила себя прекратить жаловаться. – Прости, что без предупреждения, пап. У меня коммуникатор разрядился, я не могла тебе позвонить. Пожалуйста… ты можешь сказать, чтобы меня к тебе впустили? Нам очень нужно поговорить. Наедине.
Несколько секунд отец молчал. Затем:
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы тебе сделали пропуск. Придется немного подождать.
– А без этого никак? –
– Нет. Теперь с этим строже, – отозвался отец, и по его голосу стало понятно, что обсуждение окончено. В вопросах своей работы он всегда слыл категоричным.
– Хорошо, – смиренно выдохнула Фэй.
Охранник взял из ее рук коммуникатор, выслушал распоряжения, после чего окинул посетительницу очередным недоверчивым взглядом, но принялся исполнять приказ. Через несколько минут пропуск был изготовлен. Фэй хотела стремглав броситься в офис отца, но перед этим ее заставили пройти еще несколько уровней проверки: провели через ворота металлоискателя, заставили вытащить все содержимое рюкзака, проверили документы, идентифицировали сетчатку глаза.
«И с каких пор система безопасности здесь стала такой строгой? Прямо, как на секретном объекте», – растерянно подумала она. – «Раньше я всегда могла пройти без лишних проблем, а сейчас… Интересно, это связано с проектом отца?»
По пути до лифта сопровождающий не спускал с Фэй взгляда ни на миг и в самой кабине продолжал буравить ее глазами. Лифт ехал бесшумно и плавно, без толчков, даже ускорения почти не ощущалось. Вестибюль удалялся по мере подъема, становясь нереальным, игрушечным и далеким.
На верхнем этаже перед Фэй снова возникли двери с кодовыми замками, к которым нужно было прикладывать пропуск. Она и не ожидала, что уровней безопасности будет настолько много.
«И когда здесь все успело так измениться»? – изумленно подумала она.
Часть пути от вестибюля до офиса отца показалась Фэй долгой и изнуряющей, но вскоре, длинный коридор, залитый успокаивающим голубоватым светом, привел к высоким дверям, сияющим, подобно арктическому снегу. Фэй усмехнулась: ее отец был большим оригиналом и любил именно этот оттенок. Небольшая золотая табличка справа от двери была, скорее, данью правилам. На табличке – воплощении офисного минимализма – только фамилия с инициалами, ничего больше.
Створки дверей кабинета открылись прежде, чем Фэй успела протянуть руку. До дверей ей оставалось сделать еще пару шагов, когда в проеме появился высокий мужчина. Он был стройным на вид импозантным человеком средних лет. Его короткие густые непослушные волосы тронула едва заметная проседь.
На дочь он взглянул бегло – не привык надолго заострять на ней взгляд, зная, что ее это раздражает. В глазах его читалась теплая безбрежная нежность: он был искренне рад видеть Фэй, хотя и глядел на нее с легкой укоризной за то, что заставила его волноваться. Все это мелькнуло на его обычно моложавом, но сейчас немного уставшем лице, и вмиг сделалось еще менее заметным, едва уловимым. Привыкший держаться строго и официально на работе, сейчас он изменил своим привычкам и, нисколько не стесняясь сопровождавшего Фэй охранника, энергично подался вперед и обнял дочь. Она едва не ахнула, ощутив стискивающую тисками сердце отца тоску, сквозившую в этих объятиях. Казалось, только теперь она поняла, как сильно он любил ее, несмотря ни на что. Может, их отношения и нельзя было назвать теплыми в последнее время, но он, все же, оставался ее отцом, а она – его маленькой девочкой. В ее душе загорелась надежда: отец точно поймет ее и поможет! Он должен понять…