Гиппопотам
Шрифт:
– Это ты, случаем, не о моем крестнике?
– Прошу тебя, Тед. Когда ты в себе, ты такой душка, но при такой вот занудности и сварливости с тобой никакой каши не сваришь. Подкинь Матушке хоть какие-нибудь сведения, иначе ее ожидают прежалкие времена.
Ну-с, когда тебя аттестуют подобным образом, ты, как человек милосердный, затрудняешься сохранять напускную холодность.
– Не стану отрицать, он чрезвычайно мил, сам увидишь, – опускаясь в кресло, признал я. – И очень чувствителен, имей в виду.
– А то я не знаю. Пока ты и Симпатяга Саймон веселились с неотесанной деревенщиной по пивным, Дэвид катал меня в ялике, к великой кручине Простушки Патриции, оказавшейся слишком трусливой, или слишком высоко-каблучной, или слишком тесно-чулочной, или слишком манерно-мэйферистой, чтобы погрузиться с нами на борт, но тем не менее желавшей заполучить греховного Дэви в полное свое распоряжение. И мы знаем почему, не так ли?
– Мы знаем?
– Да ну уж, разумеется знаем! – Оливер изумленно уставился на меня и, поняв, что мое неведение искренне, сам впал в недоумение. – А разве нет? Я хочу сказать, дорогуша… Я полагал, что ты здесь по той же…
В этот миг дверь отворилась и в гостиную важно вступили Макс и Мери Клиффорд.
– А, Тед… так ты уже покончил с сегодняшними приключениями. – Макс протянул мне вялую ладонь.
Родился он в Ливерпуле, но манеры его и выговор и герцогу Девонширскому придали бы сходство с Беном Элтоном [136] . Человек, создавший себя сам и преклоняющийся перед своим создателем, как кто-то сказал о ком-то еще или кто-то еще о ком-то. Жена его, Мери, дама валлийского роду-племени, из Рексема [137] , если память не подкладывает мне собачью какашку, – с гласными звуками она в таком же ладу, как череда сосулек из «Лаликю».
136
Бен Элтон (р. 1959) – английский актер, комедиограф и писатель.
137
Город в Уэльсе.
Мери подставила мне напудренную щечку и погрозила проказливым пальчиком:
– Ну-с, Тед, надеюсь, ты нынче будешь крайне благонравен и крайне трезв. К обеду ожидается епископ с супругой и Дрейкотты тоже, так что прошу тебя – самые что ни на есть приличные манеры.
Не-гип-гип и не-ура.
– Вас это тоже касается, Оливер. Мы вас умоляем, никаких атеистических разговоров. – Сказано было так, будто это она устраивает прием в собственном доме.
– Он откуда же, с гор или из низин? – поинтересовался Оливер.
Вопрос озадачил Мери.
– Рональд из Рипона [138] , Оливер. Рональд и Фабия, – по-моему, так их зовут.
– Насколько я понял, Оливер желает узнать, какой он церкви епископ – Высокой или Низкой, – пояснил я.
– Спасибо, любимый, – сказал Оливер.
– Да нет, ничего такого, – авторитетно провозгласил Макс, сноровисто ухватывая одной рукой сразу два хересных бокала. – Солидный сборник церковных гимнов для закрытой школы. Никаких глупостей.
138
Рипон-Холл – духовная академия в Оксфорде, готовящая англиканских священников.
– Смахивает на Манерную Мери, – сообщил я Оливеру.
– Угум… – Оливер с мечтательным выражением разглядывал свои ногти. – Жаль. Мне лучше всего удаются издевки над низкими помыслами. Травля епископов, – пояснил он Мери, – это одна из специальностей Матушки.
– Послушайте, Оливер, – взвизгнула Мери, – я абсолютно запрещаю…
– Что это ты тут запрещаешь? – В комнате появился Майкл: волосы гладко зачесаны назад, на манишке поблескивают сапфиры.
– Оливер грозится дразнить нынче вечером епископа.
– Правда? – Майкл взглянул на Оливера, который в знак ленивого приветствия поболтал кубики льда в своем бокале. – По-моему, это он вас дразнит, Мери.
– О.
– Впрочем, попробуй. Оливер, желаю удачи. По моим сведениям, Рональд увлекался в армии боксом. Не правда ли, Макс?
– Так мне рассказывали, Майкл. Так мне рассказывали.
Макс усвоил для обращения к Майклу особый тон. Тон этот оповещает весь божий свет об отношениях своеобразных и близких, о тайных узах, о свойственном только им двоим насмешливом отношении к миру. Как ты понимаешь, я от него просто на стену лезу. Я знал Майкла задолго до Макса и ему подобных. Тут срабатывают сразу и зависть (я сознаю, что Макс, собрат-бизнесмен, способен толково беседовать с Майклом о делах, а мне это не дано), и инстинкт самозащиты. Я чувствую себя совсем как Свинка из «Повелителя мух» [139] , когда Ральф бросает его и отправляется с другими исследовать остров. «Но я же был с ним еще до всех вас! Я был с ним, когда он нашел раковину!» – хочется крикнуть мне.
139
Роман английского писателя Уильяма Голдинга (1911-1993) – лауреата Нобелевской премии (1983).
В конечном счете затравить епископа не удалось. За обеденный стол нас уселось двадцать человек. Думаю, самое лучшее – это снабдить тебя списком присутствовавших, а ты в ответном письме сообщишь, нужны ли тебе дальнейшие детали.
Майкл и Энн Тед
Патриция
Макс и Мери Клиффорд
Роза (дряхлая австрийская тетушка Майкла, так и не произнесшая ни единого слова)
Оливер Саймон Дэвид
Рональд и Фабиа Норвик (епископ и епископесса)
Джон и Марго Дрейкотт
Клара (дочь Клиффордов – костлявая, с проволочной скобкой на зубах)
Том и Маргарет Пардом (местные землевладельцы)
Малькольм и Антония Уайтинг (местные интеллектуалы, это чтобы меня порадовать. Ха!)
ТВОЯ МАТЬ
Да, я решил, что ее стоит оставить напоследок. В первые минуты меня можно было свалить с ног соломинкой для коктейля. Твоя мать. Ребекка Баррелл, урожденная Логан. Собственной персоной.
За пять минут до того, как мы прошествовали в столовую – полным, как я полагал, личным составом, – раздался дребезг дверного звонка и на пороге возникла она. С багажом, с подарками для мальчиков, с полезными и продуманными дарами от «Фортнума» [140] , коими горожане жалуют обездоленных деревенских кузин и кузенов – домодельными пирогами, булками из муки жернового помола, норфолкским медом, горчичным семенем и высушенной на сквознячке лавандой, – короче говоря, со всеми параферналиями, предвещающими долгое и приятное гощение.
140
«Фортнум энд Мейсон» – основанный в 1707 г. универсальный магазин на улице Пикадилли в Лондоне, торгующий экзотическими продовольственными товарами.
– Бекc! – воскликнул, бросаясь ей на шею, Майкл. Затем он расплылся в предназначенной мне улыбке. – Ну-ка, поцелуй мою сестричку, Тед.
На круглом личике ее застыло выражение типа «я-знаю-что-на-тебе-грязные-трусы» – не без признаков, впрочем, припасенной на всякий случай улыбки. В последний раз мы виделись четыре года назад, на Рождество. Майкл, как я подозреваю, надеялся, что мы разыграем примирение, однако ничего из этого не вышло. Я был чрезмерно вскидчив, Ребекка – сварлива донельзя, и в итоге Гордыне Гарди, как выразился бы Оливер, слишком легко оказалось сплести ее пагубную паутину.