Гитлер и стратегия блицкрига

Хиггинс Трумбулл

Муссолини, являвшийся активным сторонником операций против Советского Союза, по крайней мере пока он не втянулся в действия против Великобритании, должен был быть вторым привилегированным лицом, получившим точную информацию от немцев относительно «Барбароссы». Граф Чиано, которому немцы вполне обоснованно не доверяли, не обладал такой привилегией. Уже имевший информацию от итальянской военной разведки дуче в начале июня с нетерпением ожидал, когда у немцев полетят перья в конфликте с хорошо вооруженными русскими. Как и его родственник-германофоб, он же министр иностранных дел, Муссолини жаждал получить компенсацию за унизительное спасение на Балканах доселе непобедимой немецкой армии.

С привычной двойственностью, которая всегда характеризовала его политику по отношению к рейху, в конце

мая Муссолини приказал начальнику штаба итальянской армии подготовить моторизованный корпус из трех дивизий для службы в России. Гитлер не принимал эту, вероятнее всего, нежеланную итальянскую компенсацию почти до самого начала операции «Барбаросса». Компенсаций в части престижа с неизменно торжествующим фюрером добиться было трудно. Но не является правдой и то, как часто говорят, что дуче был застигнут врасплох действиями Гитлера в России.

Следующими на очереди узнать о великом решении Гитлера были далекие и недоверчивые японцы. Еще в середине мая немецкий Генеральный штаб намекнул японскому военному атташе на план «Барбаросса», а 6 июня Гитлер лично сообщил японскому послу генералу Осиме о своем намерении уничтожить Россию в кампании продолжительностью не более двух-трех месяцев. Осиме, как и другим потенциальным союзникам, Гитлер сначала не указал точную дату начала операции, и, возможно, это позволило сбитому с толку министру иностранных дел Ёсукэ Мацуоке убедить своих коллег в том, что русско-германская война еще может не начаться. Такой конфликт еще больше дискредитировал и так непопулярного автора русско-японского пакта о нейтралитете среди коллег по кабинету. Дело в том, что моментальная готовность министра иностранных дел отказаться от собственного пакта и присоединиться к Германии в войне против России привела его более консервативных коллег к выводу, что непредсказуемость Мацуоки слишком велика и граничит с безумием,

11 июня в долгожданной беседе с Гитлером генерал Ион Антонеску с готовностью предложил рейху свое участие в наступательной войне против России с первого же дня. В течение недели отзывчивые румыны узнали о точной дате начала операции «Барбаросса», чтобы иметь возможность провести мобилизацию своих сил. Не желая уступить в энтузиазме ненавистным румынам, адмирал Миклош Хорти сообщил немецкому послу, что этого дня он ждал двадцать два года. Спустя много веков, заявил Хорти, человечество будет благодарить фюрера за освобождение русского народа от гнета коммунизма. Понятно, что восторг Хорти относительно благородного жеста, задуманного Гитлером в России, никак не повлиял на статичную позицию мадьярских дивизий в частях Трансильвании, недавно полученных от Румынии. Для гитлеровской экспедиции в Россию было достаточно венгерских войск второго эшелона. В последний момент шведы, испанцы и словаки предоставили транзитные права или дивизии добровольцев для крестового похода против большевистской России. Более рассудительные турки ограничились выражением радости.

Как англичане и испанцы, турки имели веские причины радоваться кажущемуся изменению направления немецкой агрессии на Советский Союз. В военной директиве № 32 от 11 июня фюрер дал понять, что турецкий нейтралитет должен продлиться столько, сколько продержится Красная армия, которой турки опасались. Англичане начиная с ночи 10/11 мая были избавлены от интенсивных воздушных налетов немецкой авиации. Теперь бомбежки, как и действия военно-морского флота, могли возобновиться только после победы над Россией. И испанцам, после освобождения фюрера от восточного инкуба, предстояло узнать, насколько опасны бесконечные проволочки, когда речь идет о новом хозяине Европейского континента.

Чтобы удержать ожидаемые немецкие завоевания в европейской части России в конце 1941 года, Гитлер в военной директиве № 32 объявил, что 60 немецких дивизий в дополнение к войскам сателлитов будет достаточно. Тем самым основная часть немецкой армии освободится для наступательных операций из Ливии на Суэц, из Болгарии через Турцию и, если будет возможно, с Кавказа через Иран к практически беззащитным нефтяным месторождениям Ирака и Персидского залива.

Подготовка немцев к операции «Барбаросса» приблизилась к завершению на общей встрече занятых в операции военных

командиров, которая состоялась в Берлине 14 июня 1941 года. На ней Гитлер снова назвал предстоящую кампанию неизбежной и более предпочтительной в настоящее время, чем позднее, когда Красная армия будет лучше обучена и оснащена, а у немцев могут появиться другие дела. После 14 июня русские субмарины у берегов Германии могли быть атакованы при обнаружении, а отплытие немецких судов в советские порты было приостановлено под разными предлогами. 17 июня была окончательно утверждена дата начала операции — 22 июня. Начиная с 18 июня можно было уже не скрывать завершающую стадию подготовки. Ультиматум предъявлен не был, следовательно, у Сталина не было официального предупреждения, однако представляется сомнительным, что такой классический анахронизм мог существенно изменить советскую политику в этот период.

Накануне «Барбароссы» немецкий боевой порядок первого дня русского театра военных действий, включая Финляндию, насчитывал 154,5 немецких, 18 финских и 14 румынских дивизий. Итальянские, венгерские, словацкие и испанские части должны были прибыть после 21 июня. Немцы располагали 19 бронетанковыми дивизиями с 3350 танками, что составляло примерно 75 % танковых сил (из расчета на дивизию), которые использовались во Франции. Кроме того, они имели 13 моторизованных и 1 кавалерийскую дивизию. Помимо финских дивизий, на отдельном Финском фронте, доклады с которого поступали непосредственно в ОКВ, находилось, в основном на севере, 4,5 немецкой дивизии, как часть армии Норвегии, под командованием генерала Николауса фон Фалькенхорста.

150 немецких дивизий на главном советском фронте под началом ОКХ были организованы в три группы армий, так же как и резервы ОКХ для «Барбароссы». Кроме довольно многочисленных сил союзников Германии, численность одной только немецкой армии на востоке в начале кампании достигала 3,3 миллиона человек. Группа армий «Север» из 30 дивизий под командованием фельдмаршала Вильгельма фон Лееба включала 16-ю и 17-ю армии, а также 4-ю танковую группу с 3 бронетанковыми дивизиями. Группа армий «Центр» из 51 дивизии под командованием фельдмаршала Федора фон Бока включала 4-ю и 9-ю армии, а также 2-ю и 3-ю танковые группы с 9 бронетанковыми дивизиями. Группа армий «Юг» из 43 немецких и 14 румынских дивизий под командованием фельдмаршала Герда фон Рундштедта включала 6-ю, 11-ю и 17-ю немецкую армии, а также 1-ю танковую группу из 5 дивизий, как и 3-ю румынскую армию.

Данные о советском боевом порядке перед 21 июня 1941 года намного менее точны. Советская сторона, судя по всему, располагала 235 дивизиями и 85 моторизованными и бронетанковыми бригадами в европейской части России. Организованные в 18 армий или отдельных механизированных корпусов, эти силы насчитывали около 4,5 миллиона человек, которые готовились встретить немцев и их союзников.

Состав советских «фронтов», как они стали называться в русских официальных сообщениях, когда началось военное противостояние, был сходным по организации, как и по численности, с армиями стран оси. Балтийский и Ленинградский фронты состояли из 3 армий каждый, в Белоруссии Западный фронт генерала Павлова включал еще 3 армии, так же как и 4 танковых или механизированных корпуса. На Украине Киевский, Юго-Западный и Одесский фронты включали 6 армий и 4 механизированных корпуса. Эти корпуса находились в процессе преобразования из корпусов и бригад в танковые дивизии, согласно, по-видимому, успешному опыту немцев. Им не хватало тренировки, транспорта и даже снабжения горючим.

В разных источниках приводятся разные, отличные друг от друга оценки советских танковых сил — от 17 000 до 24 000 танков, из которых только 15 000 были современными. Советские военно-воздушные силы насчитывали более 6000 боевых самолетов против 2000, которыми первоначально располагали немцы на Восточном фронте. Как и танки, советские самолеты в основном были устаревшими, а пилоты — плохо обученными. Еще 60 немецких дивизий были оставлены на западе и юге Европы для защиты от возможного нападения британцев, которые, как 35 дивизий Красной армии, стоявших в Центральной Азии и на Дальнем Востоке, являлись резервами на случай кризисной ситуации на главном театре военных действий у воюющих сторон.