Гитлер

Штайнер Марлис

Вначале существовал совет министров по вопросам обороны, созданный в апреле 1933 года и реорганизованный 4 сентября 1938 года. Его возглавлял Гитлер, заместителем был Геринг. В совет входили командующие трех родов войск и традиционные руководители отделов. Экономикой заправлял Функ, административными делами – Фрик.

В начале войны был создан новый совет министров по вопросам обороны под руководством Геринга, однако текущие дела рассматривал шеф рейхсканцелярии Ламмерс. Поскольку в эту структуру не входили ни Риббентроп, ни Геббельс, его нельзя называть «военным кабинетом». Принятие новых законодательных актов требовало одобрения Гитлера, но обычно чисто формального. Если возникали разногласия, их разрешал фюрер. Совет довольно быстро утратил всякий авторитет. На местах решением гражданских дел занимались комиссары обороны рейха (гауляйтеры), назначаемые параллельно с военными губернаторами, что свидетельствует о тенденции усиления партийного влияния. «Как показывает опыт, – делился Геббельс, – трудные вопросы в

конце концов могут решить только настоящие национал-социалисты. Те, кто к ним не относится, испытывают слишком много внутренних колебаний».

Территориальная экспансия и включение новых областей (гау) вызвали новые структурные преобразования и появление новых «вице-королей» (так Гитлер именовал новых восточных «сеньоров»). Они пользовались почти полной автономией от центральной власти и имели прямой доступ к Гитлеру. Дискуссии о реформе рейха были прекращены по инициативе Гитлера, который не желал ничего предпринимать до победы.

Результатом стало усиление обособленности регионов и децентрализация в пользу «мелких гитлеров»; множились столкновения между государственными органами и НСДАП, между центральной администрацией и специализированными организациями. Наглядным примером могут служить министерство по делам Востока Розенберга и комиссары рейха Эрих Кох и Генрих Лозе. Ничего не стоило запутаться в этом «административном, экономическом и политическом лабиринте», образовавшемся в первый год войны на оккупированных восточных территориях. Гитлер относился ко всему этому одобрительно, полагаясь не столько на разумно выстроенную систему управления, сколько на «национал-социалистический инстинкт».

Начиная с 1941 года доступ к Гитлеру все больше зависел от воли шефов рейхсканцелярии и партийной канцелярии – Ламмерса и Бормана. Кое-кто даже говорил о «канцелярском правлении». Однако Гиммлер, Геббельс, Шпеер и государственный секретарь Баке по-прежнему имели право свободного общения с фюрером. Дневник Геббельса и «протоколы» Шпеера показывают, что правила игры диктовал Гитлер; стоило ему заметить, что им пытаются манипулировать, как он впадал в ярость. Он постоянно требовал, чтобы ему предлагали альтернативные решения, и нередко выбирал наименее ожидаемое из всех. Дарре объяснял его невероятное влияние на соратников тем, что никогда и никому – ни Герингу, ни Гиммлеру, ни Геббельсу – не удавалось навязать ему свою волю. «Все эти люди в каком-то смысле были частями Гитлера. В этом заключалась их личная слабость и бессилие противостоять ему». Эта цитата позволяет нам судить о сложности натуры Гитлера. Все его соратники воплощали каждый какую-либо одну черту его характера. Впрочем, сам Гитлер не раз подчеркивал, что он «уникален».

«Комитет трех» (Кейтель, Ламмерс, Борман) – Геринг именовал их «три волхва» – и «канцелярское правление», заменившее совет обороны, приняли целый ряд решений для упрощения и координации правительственной деятельности. Однако трудности мировой войны и особенно автократический, лунатический и персонализированный стиль руководства фюрера обрекли эти попытки на неудачу.

В немалой мере ей способствовали интриги Геббельса и Шпеера. Их роль усилилась после поражения под Сталинградом и официального провозглашения тотальной войны в начале 1943 года. Напрасно Ламмерс пытался противостоять радикализму этой пары, усиливавшей радикализм самого Гитлера. Усиление интенсивности бомбардировок союзными войсками и неспособность Люфтваффе обезопасить немецкое небо вызвали опалу Геринга и утрату им своего влияния. Сформировался своего рода «комитет общественного спасения», в который вошли Геббельс, Шпеер, Функ и Лей, дружно решившие, что корень зла – в переживаемом Герингом «кризисе» и что маршал впал в летаргию. Эта четверка была убеждена, что главная проблема заключалась в отсутствии настоящего управления внутренними делами и что они могли бы способствовать ее решению, однако у них не было никакой надежды, что фюрер в ближайшее время одобрит подобную инициативу. Геббельс проявлял полную готовность заняться внутренними проблемами – при условии получения соответствующих полномочий. Но, несмотря ни на что, он продолжал верить в то, что Гитлер – «главный фактор нашей веры в победу. Пока он будет во главе рейха, нашей нации не грозит никакое длительное несчастье».

После падения Муссолини в июле 1943 года – к этой теме мы еще вернемся – произошли некоторые важные изменения. Перед лицом растущей угрозы внутренней безопасности 20 августа Гиммлер был назначен министром внутренних дел вместо Фрика, отправленного протектором рейха в Богемию-Моравию. Усилилась тенденция к укреплению роли партии и «самоуправлению» отдельных земель. Одной из причин этого явилась необходимость срочно решать проблемы, вызванные участившимися бомбардировками, и организовать эвакуацию из городов женщин и детей. Последнее изменение было внесено после покушения на Гитлера, имевшего место 20 июля 1944 года. Геббельс был назначен ответственным за ведение тотальной войны и получил соответствующие полномочия. Однако, несмотря на рост власти министра пропаганды, Гитлер до самой смерти продолжал держать в руках нити управления и лично принимал важные политические и военные решения.

Ведение войны

Все это время повсеместно бушевала война. Военное положение рейха необратимо ухудшалось. 7 февраля 1943

года прошло совещание гауляйтеров в Познани, после чего Гитлер собрал их в своей штаб-квартире для обсуждения сложившейся ситуации и обрушил на них двухчасовую речь. По мнению фюрера, целью любой военной кампании было поставить противнику «шах и мат». Достичь этого можно двумя способами: уничтожив его живую силу или лишив его ресурсов; немецкая стратегия заключалась в сочетании обоих способов. В течение лета 1941 года основное внимание уделялось уничтожению вражеских армий и оружия; в 1942 году была поставлена цель отрезать его от экономических и продовольственных баз. Иначе говоря, вражеский потенциал должен был быть ликвидирован прошлым летом. Действительно, были достигнуты впечатляющие успехи, но они оказались недостаточны, потому что никто точно не знал, как много народу проживает на востоке; оставалось неизвестным даже точное число жителей Советского Союза, как и число солдат, которых Сталин мог мобилизовать на войну. Германии пришлось столкнуться со множеством неприятных сюрпризов и непредвиденных трудностей. Прошлым летом она пыталась завладеть Сталинградом, но это была лишь промежуточная цель, так как главным было пробиться в районы, богатые хлебом, углем и нефтью. К сожалению, несколько дивизий СС вынуждены были остаться на Западе, которому угрожало англо-американское вторжение (ожидаемое скорее в Тулоне, нежели в Северной Африке). Если бы оно произошло в Марокко или Алжире, это было бы вопиющей глупостью – вторжение на неоккупированную часть Франции сулило Германии гораздо больше опасностей.

В конце марта 1945 года, примерно за месяц до самоубийства, Гитлер все еще вспоминал свои соображения по поводу положения на фронте, обвиняя в неудачах генералов. Так, ответственность за катастрофу зимы 1941/1942 года он возлагал не на фон Браухича, а на Гудериана, в феврале 1945-го снова впавшего в немилость. Именно он, отступая, разрушил линию фронта. Вспоминал он и тогдашнюю свою беседу с генералом Кюхлером: тот предлагал, если потребуется, отвести войска к границам рейха, бросив все тяжелое оборудование. «Если бы мы так сделали, война, скорее всего, закончилась бы зимой 1941/1942 года».

Этот пример в очередной раз доказывает, что Гитлер понимал свою роль в продолжении войны, как понимал он и то, что его стратегия провалилась еще зимой 1941/1942 года, так что исправить положение на следующий год было уже невозможно. Упорно не желая оставлять захваченные позиции, Гитлер помешал беспорядочному бегству войск, но все его усилия, направленные на то, чтобы вернуть инициативу, оказались призрачными.

На 1942 год фюрер планировал захват «Кавказа, Ленинграда и Москвы. По достижении этих целей было решено остановить кампанию и вернуться на зимние позиции. Разумеется, следовало построить мощный оборонительный рубеж». Он был убежден, что повторения прошлой зимы не будет, даже если война растянется на сто лет. Советские методы ведения войны и грубая энергия Сталина производили на него впечатление. Именно Сталин спас положение на русском фронте. «Мы должны использовать похожие методы».

8 марта 1942 года генерал фон Манштейн во главе 11-й армии начал первое наступление на Крым. 15 мая он захватил в плен 170 тыс. человек. Второе наступление (операция «Фридерикус») планировалось на 18 мая, но Красная армия, теперь регулярно получавшая разведывательные данные от британских коллег, опередила немецкую и двинулась на Харьков. Генерал фон Бок пытался остановить наступление, но фюрер приказал контратаковать, и этот шаг оказался успешным. 22 мая группа армий под командованием генерала Клейста, установив связь с 6-й армией, захлопнула ловушку, захватив в плен еще 239 тыс. человек. Победа под Харьковом позволила Гитлеру вновь завладеть Донецким бассейном – той базой, на основе которой он намеревался достичь главных целей «второй кампании» и завладеть Кавказом. Однако вскоре темп был потерян, число пленных постоянно уменьшалось, из чего был сделан ошибочный вывод о том, что силы противника на исходе.

Даже если война на востоке оставалась главной заботой фюрера, он не мог полностью забывать и о средиземноморском театре военных действий. 29 и 30 апреля в замке Клессхайм, неподалеку от Зальцбурга, он встретился с дуче. Настроен фюрер был оптимистично: война завершится полной и окончательной победой, ни о каком мирном компромиссе не может быть и речи. Очевидно, это был намек на Италию, вызывавшую у фюрера все большее недоверие. Обсуждалось также отношение участников тройственного пакта к Индии и арабским странам, находящимся под английской опекой. Следовало успокоить японцев, опасавшихся возможного сближения Оси с Великобританией и выдвинувших несколько предложений по этому поводу. Но Гитлер не желал высказываться по этому вопросу до тех пор, пока немцы не захватят Кавказ и не прояснится позиция Турции. Дуче и фюрер пришли к согласию, что в настоящее время Ось не заинтересована в нападении Японии на СССР. Ей следовало сосредоточить свои усилия против англосаксов. Гитлер придерживался этого мнения до февраля 1943 года, когда стал настойчиво требовать от своего дальневосточного партнера выступления против СССР. В том, что касается Средиземноморья, то итальянцы настаивали на захвате Мальты, однако Гитлер проявлял сдержанность, ссылаясь не необходимость тщательной подготовки подобной операции. Несмотря на давление генерала Редера, он стоял на своем, пока в августе 1942 года от этого плана окончательно не отказались.