Гламорама
Шрифт:
Все подмигивают, бросают многозначительные взгляды или подшучивают, адресуясь к Феликсу и режиссеру картины, но никто не ухмыляется, поскольку мы понимаем, что эта работа важна для нашей карьеры, и в конце концов мы все в одной лодке. Я изо всех сил стараюсь изображать безразличие, пока беседа вертится вокруг того, что и кто пишет о каждом из нас, чем мы занимались в вось-мидесятые годы, и как фильм будет выглядеть в итоге на экране. Восторженные похвалы сделанному Брюсом ризотто переходят в разговор о бомбе, взорвавшейся в одной из парижских гостиниц на бульваре Сен-Жермен два дня назад, в то время как
Иногда на довольно продолжительное время у меня даже возникает иллюзия, что я снова в Нью-Йорке, может быть, в «De Silvano» за большим столом, где-нибудь возле самого входа, одинокий фотограф топчется у входа снаружи на Шестой авеню, а мы допиваем по последнему эспрессо и заказываем по рюмке «Sambuca», Хлое устало просматривает счет — и почему бы Бобби не оказаться там с нами. Сегодня вечером Бобби гораздо сдержаннее всех остальных, но, судя по всему, у него все в полном порядке, и он доволен собой, и каждый раз, когда я подливаю к нему в бокал прекрасное «Barbaresco», он благодарит меня кивком головы и расслабленной улыбкой, и взгляд его задерживается на мне, отвлекаясь только из-за того, что вокруг нас все время вьются операторы, осветители и ассистенты режиссера. Затем обсуждаются все вечеринки, на которые нас сегодня приглашали, и принимается решение не ходить на них и остаться дома, потому что все очень устали. Брюс закуривает сигару. Тамми и Джейми скручивают по жирному косяку. Все погружаются в мечтательное настроение, а я начинаю убирать со стола. В кухне Бобби трогает меня за плечо.
— Слушай, Виктор, не мог бы ты оказать мне одну услугу? — спрашивает он.
— Разумеется, чувак, — говорю я, вытирая руки о самое дорогое кухонное полотенце, которое мне когда-либо случалось видеть. — Все, что ты хочешь.
— Я собирался встретиться с другом, который приехал сюда на уик-энд, — начинает Бобби.
— Вот как?
— Я должен был заехать за ним в десять, — говорит Бобби, придвигаясь ко мне поближе и глядя на свои наручные часы, — но я умираю от усталости.
— Чувак, ты выглядишь просто шикарно, — я наклоняю голову, чтобы лучше изучить его, — ну, может быть, самую малость утомленным.
— Если я закажу тебе машину, не мог бы ты сгонять в «Pylos»…
— В «Pylos»? Круто!
— …и забрать там моего друга.
Бобби стоит так близко ко мне, что я чувствую его дыхание.
Затем он мотает головой в сторону Тамми, Брюса, Бентли и Джейми, которые сидят полукругом за стальной колонной перед гигантским телевизором, споря о том, какой бы фильм им посмотреть.
— Я заметил, что ты сегодня почти не пил, — продолжает Бобби. — Так что мне подумалось, что ты не откажешься съездить.
— Ну, меня самую малость поколачивает после вчерашнего, но…
— Ах, вчерашнего, — бормочет Бобби, моментально отодвигаясь.
— Ладно, где этот клуб? — быстро решаюсь я, заметив его движение.
— Водитель знает, — говорит Бобби. — Он будет ждать тебя перед «Pylos». Скажи швейцару, что ты — мой гость, а Сэм должен находиться в VIP-зале.
— Почему бы тебе просто не внести меня в список гостей?
— Виктор, это место настолько фешенебельно, что в него не попадешь, даже если ты внесен в список гостей.
— А как я узнаю Сэма? — спрашиваю я в нерешительности.
— Он азиат, маленького роста, и его зовут Сэм Хо. Поверь мне, ты его ни с кем не спутаешь, — объясняет Бобби. — Он такой… театральный.
— Ладно, приятель. — И я пожимаю плечами в неподдельном смущении. — Кто он такой? — И сразу же добавляю: — Вы что, потом собираетесь куда-нибудь в гости?
— Нет-нет, он не торгует наркотиками, — успокаивает меня Бобби. — Ты что, не слышал о Сэме Хо? Он суперзнаменитая в Азии модель.
— Ах вот как, ну это круто! — киваю я.
— Не беспокойся, — говорит Бобби. — Это запланированная встреча. Все идет по сценарию.
— Да я знаю, знаю, — заверяю я его.
— Тогда вот, — говорит Бобби и вручает мне конверт, который он держал в руках все это время, хотя я его почему-то не заметил. — Отдай это Сэму, он знает, что это такое. А я, ребята, подожду вас здесь.
— Клево.
— Извини, чувак, мне очень неприятно напрягать тебя, но я просто вымотан вконец.
— Слушай, Бобби, — говорю я, — кончай волноваться. Я съезжу. Я хотел попасть в «Pylos» с тех пор, как он открылся — когда это было? Четыре недели назад, верно?
— Ну, он то открывается, то закрывается, типа того.
Бобби провожает меня на улицу, в мглистую ночь, где меня поджидает черный лимузин, а Феликс уже подготовил все для съемок следующей сцены. Бобби смотрит мне прямо в глаза:
— Спасибо, Виктор, я этого никогда не забуду.
— Да что ты, чувак, это большая честь для меня.
— Можно повторить последнюю реплику? — спрашивает режиссер. — Виктор, сделай ударение на «для меня». Давайте работайте, вы в кадре.
Бобби смотрит мне прямо в глаза:
— Спасибо, Виктор, я этого никогда не забуду.
— Да что ты, чувак, это большая честь для меня.
— Ты рулишь, чувак.
— Нет, чувак, это ты рулишь.
— Да ладно. Ты рулишь, Виктор.
— Никогда бы не поверил, что сам Бобби Хьюз скажет мне, что я рулю, — шепчу я, задыхаясь от счастья. — Нет, это ты рулишь.
Бобби обнимает меня, и когда он пытается сделать шаг назад, я продолжаю обнимать его, потому что никак не могу остановиться.
Водитель выходит, чтобы открыть мне дверь, и я узнаю в нем того самого парня, который встречал меня в Саутгемптоне (эту сцену позже вырежут). Он рыжий и выглядит очень клево.
— Слушай, Виктор… — говорит мне Бобби, когда я начинаю садиться в лимузин.
— Что, чувак? — оборачиваюсь я.
— Ты говоришь по-французски? — интересуется он. В темноте его почти не видно.
У меня уходит тридцать секунд на то, чтобы выдавить из себя:
— Un… petit peu. [112]
112
Совсем немножко (франц.).