Гламур
Шрифт:
В прихожей она обнаружила две записки, приколотые к специальной доске, висевшей на стенке возле телефона. Одна — о звонке из студии, и она инстинктивно схватилась за телефонную трубку с намерением немедленно позвонить, однако, взглянув на часы, сообразила, что в это время там уже никого нет. Кроме того, на записке не было даты, так что ей могли звонить вчера или четыре дня назад. Войдя в комнату, она первым делом удостоверилась, что за время ее отсутствия там ничего не изменилось. Это была старая привычка, от которой Сью так до сих пор и не избавилась: каждый раз, возвращаясь домой, искать следы непрошеных визитов Найалла. Она достала из гардероба
Оказавшись одна, она несколько мгновений оглядывала эту хорошо знакомую комнату, вспоминая свои ощущения три года назад, когда только что сюда въехала. Это была первая настоящая попытка отвергнуть и самого Найалла, и тот образ жизни, который они вели. Уже тогда, в полной мере даже не отдавая себе в этом отчет, она приняла решение, которое начала претворять в жизнь только после встречи с Ричардом. Все это время Найалл продолжал ошиваться вокруг нее, не желая ее отпускать. Ей же не хватало энергии и настойчивости, чтобы освободиться окончательно. К тому времени, когда она нашла это жилье, она уже хорошо знала, что в мире происходит гораздо больше интересного, чем мог показать ей Найалл. Пусть обучение в художественной школе, оплаченное ее родителями, прошло впустую, но она взрослела и желала от жизни большего. Ей надоело бесполезно плыть по течению, пробавляясь мелкими преступлениями. Собственное жилье — пусть даже всего лишь угол с койкой, но снятый на законных основаниях и оплаченный самостоятельно заработанными деньгами — стало тогда для нее новой вехой в жизни. Со временем, разумеется, комната превратилась в самое обычное жилище, символический смысл исчез.
Она вернулась в машину, и они поехали назад, в западный Хэмпстед. Поток машин к тому времени уже схлынул, кроме того, Сью потихоньку запоминала маршрут, так что они благополучно добрались до гаража, хотя Ричарду пришлось показывать ей дорогу. Он открыл ворота — машина была на месте.
Две шины оказались спущены, сел аккумулятор, но в остальном «ниссан» выглядел точно таким же, как много месяцев назад, когда Ричард оставил его на улице возле ее дома.
3
Они пообедали в индийском ресторане на Форчун-Грин-роуд, затем вернулись к нему. Еще раньше с помощью перекидных проводов из взятой напрокат машины они ухитрились завести «ниссан», и Ричард попробовал сесть за руль. Он доехал до ближайшей заправки, где им заодно подкачали шины, но после этого почувствовал сильную усталость, и на обратном пути машину вела Сью.
Во время еды он, казалось, немного расслабился — во всяком случае, впервые после Мидлкомба сделался разговорчивым. Он говорил, что хотел бы побыстрее вернуться к работе, может быть, где-нибудь за рубежом — заграничные командировки всегда его радовали. Придя домой, они посмотрели сначала новости по телевизору. Он делился с ней соображениями о стиле репортажей, рассказывал о малозаметных на первый взгляд различиях между британской и американской манерой подачи материала. Он хорошо изучил американский подход к освещению новостей, пока работал в агентстве.
Затем они отправились в постель. Конечно, она не могла не думать о прошлом. Физически акт любви был памятен им обоим: такой чудесный, так много значивший, так давно не случавшийся. Потом она лежала, тесно прижавшись к нему, положив голову ему на грудь. В таком положении она не видела шрамов — обманчивая иллюзия возвращения в прошлое! В настоящем его увечья определяли все.
Оба еще не хотели спать, так что вскоре Сью поднялась с постели и приготовила чай для себя, а Ричарду принесла банку холодного пива. Несмотря на включенный обогреватель, в комнате было прохладно. Она надела пуловер и сидела в постели лицом к нему, а он полулежал, опираясь на подушки.
— Ты так и не переделал здесь ничего, — сказала она, оглядывая комнату, освещенную слабым светом стоявшего возле кровати ночника. — Ты же собирался.
— Собирался? Не помню.
— Ты говорил, что оклеишь стены обоями или покрасишь в какой-нибудь живой цвет.
— Зачем? По мне, и так хорошо. Я люблю белый.
Этот насмешливо-агрессивный ответ удивил ее.
Ричард почти сидел в постели, изредка поднося пивную банку к губам. Когда он опускал руку, ей была видна розовая полоска пересаженной кожи на его шее и плече.
— Так ты не помнишь? — переспросила она.
— Хочешь сказать, что мы уже обсуждали это? Цвет стен в моей квартире?
— Ты же утверждал, что память восстановилась.
— Да, но я не обязан помнить все до мелочей.
— Это не мелочь.
— Но, Сью, это не может иметь значения.
— И сколько же подобных мелочей ты позабыл?
Она сказала это, не подумав о предостережении доктора Хардиса, но спохватилась слишком поздно.
— Не знаю, и, честно сказать, меня это не слишком заботит. Конечно, остались сложности с памятью, но ведь не все одинаково важно. Я хотел бы сосредоточиться на том, что действительно имеет значение. Ты и я, например.
— Ричард, прости, пожалуйста. Я беру свои слова обратно и умолкаю.
— Нам обоим трудно. Так почему бы не расставить все точки над «i»? Что все же произошло между нами тогда?
— Ничего существенного.
— Неправда. И ты это тоже прекрасно знаешь.
— Все шло не так. Но нам выпал еще один шанс, и я не хочу рисковать снова. Давай попытаемся извлечь из него все, что можно.
Но она уже снова чувствовала хорошо знакомое порочное возбуждение, которое придавало особую остроту их прежним отношениям. Она понимала, насколько это опасно, и все же ее неудержимо тянуло к старому.
— Сью, мне кажется, что все это тесно связано с катастрофой. Я уверен, что именно ты — ключ к разгадке.
— Мне нужно выпить, — сказала она.
Прежде чем он успел что-либо сказать, она вскочила с постели и вылетела из комнаты. На кухне она достала из холодильника еще две банки пива и застыла, продолжая держать дверцу открытой. Это бегство от Ричарда было реакцией на охвативший ее исступленный восторг — дрожь рискованного желания немедленно начать все снова. Она бессмысленно уставилась на полки холодильника, ощущая, как холодный воздух опускается вниз к ее босым ногам.
Она дурила сама себя, полагая, будто сможет быть с Ричардом и обойтись без гламура, связующего их воедино. Гламур неизменно был присущ им обоим — чудесное качество, данное самой природой, он цементировал их связь. Да, в прошлом их любовь потерпела крах, но это случилось из-за Найалла. Теперь он вынесен за скобки. Пойдет ли дело иначе? Сью закрыла холодильник и вернулась в спальню. Поставив банки на столик, она забралась на кровать и уселась поверх одеяла, скрестив ноги и натянув на колени пуловер. Немного помолчав, она сказала: