Гласто
Шрифт:
– Слушай, только не психуй. Лера заезжала ко мне вчера, сказала, что улетает на Мальту…
– Марк…
– …примерно на неделю, со своими друзьями по актерским курсам. Будут там что-то изображать, я не уловил суть. Там есть своя театральная школа, вроде как с русским участием, в ней хореографом Ольга – Лера говорила, что она бывала у вас в гостях. Вернется, со всем разберетесь. Остынь пока, слетаем в Англию, проветримся.
Он не дождался ответа, и подвел черту:
– Слушай, Алекс, прости, старик, я не могу сейчас долго разговаривать. У
– Ладно. Давай, брат. Обаяй своих толстосумов.
– Обнимаю.
Алекс вспомнил на секунду о своей работе, скривился, и решил больше никогда к ней не возвращаться. Сам удивился, как спокойно он принял это решение – просто «нет», и все. «Не буду звонить, оправдываться, отпрашиваться, пошли все в жопу. Полечу в Англию пораньше, погуляю недельку до фестиваля», – последовало еще одно спонтанное решение. – Куй железо, пока горе, чо! И Марка захвачу».
После того, как сделан выбор, остается только оправдывать его. Он покопался в доках, нашел данные паспорта Марка – уже доводилось брать билеты на совместные вылазки – и открыл сайт авиакомпании. На вечер оставались только дорогие билеты, но его уже нельзя было смутить подобным.
После того, как билеты были оформлены, он вызвал такси – находиться дома становилось невыносимо, и написал Марку в Telegram: «БЕРИ ПОХОДНЫЙ РЮКЗАК ПРИЕЗЖАЙ ШЕРЕМЕТЬЕВО ДЭ НЕ ПОЗЖЕ 19 ТЧК ВСЕ ВОПРОСЫ ПРИ ВСТРЕЧЕ».
Мысли снова и снова возвращались к Лере. «Эти глаза, в которых… Хочется утонуть – из песни слов не выбросишь». Он был готов смотреть в эти глаза бесконечно. А губы, нежный бархат кожи, тонкий аромат тела, такие изящные руки, тонкие пальцы. Он сканировал ее тело в самом высоком разрешении, следуя мягким лучом по шее, переходя на плечи, грудь, косточки ребер, живот, каждый изгиб, каждую впадинку, до каждого крохотного пальчика на ногах… Помнил каждый миллиметр.
Он понимал, что несколько утратил контроль над ситуацией, но поскольку это происходило не в первый раз, не паниковал. «Нужно успокоиться, отстраниться, оценить обстановку и скорректировать курс. Спокойно, спокойно! – приказал он себе. – Надо дать этому отстояться, не наломать дров. Все исправим».
3
Такси мчалось по магистрали, догоняя заходящее за горизонт, подуставшее за день солнце. «Красиво, надо запостить», – Алекс сам не понял, только лишь подумал об этом, или сказал вслух.
– Ох уже эти ваши соцсети, блоги, – пробурчал водитель. – Всю жизнь пишете некрологи. Прихорашиваете их, приукрашиваете, выбираете ракурсы. Как будто кто-то, когда вас не станет, посмотрит, и скажет: ого, вот это были человечищи!
«Наверное все же вслух, либо водитель умеет читать мысли», – сделал логический вывод Алекс, украдкой присмотревшись к нему: худой, умное лицо, лет пятидесяти.
– Но ведь никто не станет это читать, никто не посмотрит даже о чем вы писали неделю назад, даже самые близкие! –
– Потому что пишут свои некрологи? – включился Алекс.
– Например.
– Но вот вы же не пишете, насколько я понимаю. И не вы один такой. Может вы-то и прочитаете?
– Не, это вряд ли. Там же вранье все от первого до последнего слова.
После короткой паузы он решил подарить луч надежды:
– Может, конечно, как иллюстрацию эпохи, кто-то и выберет одну из тысяч ваших фоточек. Их же миллиарды – похожих друг на друга как две капли воды – всюду одни и те же позы, сюжеты. Но если уж действительно так важно оставить след и запомниться потомкам на какое-то время – стоит поднапрячься и создать что-то уникальное. Хотя шансов мало – все уже было.
– В «Симпсонах».
– А?
– Извините, а как к вам можно обращаться по имени? – Алекс вдруг вспомнил, о чем шла речь в баре.
– Сан Саныч.
– Тезка. Я – Саша, очень приятно. Мы вчера, Сан Саныч, в баре размышляли о том, можно ли путешествовать, не выходя из комнаты. Вот вы как считаете?
– Ты о том, что достаточно повесить на окно плакат с видом Лондона, и можно никуда не лететь?
«Ничего себе, он сказал «Лондон». Прямо сгусток знаков и совпадений, все как мы любим».
– Ну, вроде того.
– Или включить футбол и представить себя на стадионе?
– Угу.
– В целом, да, согласен. Зачем цеплять какой-нибудь вирус, чтобы узнать, как он разрушит меня изнутри, или ехать к каким-нибудь Бармалеям в Африку гулять? Безопаснее посмотреть про них по телевизору, если появился такой интерес. Но если что-то прямо очень привлекает, наверное нужно почувствовать это кожей. А вы что там наразмышляли?
– Я с вами полностью согласен. Почувствовать кожей. Точно.
Алекс отлично понимал, что атмосферу живого стадионного концерта невозможно смоделировать – по крайней мере, на текущем этапе развития технических средств. Это можно только пережить, находясь в гуще событий среди потных тел.
– Хорошо, – продолжил Сан Саныч. – Я тебе еще накину, если хочется размять мозги. Представь, что мы сейчас едем, а ты стримишь поездку. Тот, кто смотрит, значит, неполноценно путешествует с нами – он же не ощущает ветра и запаха бензина. А я, как шофер, путешествую вместе с тобой-путешественником?
– Получается, да.
– То есть, по-твоему, любой паромщик – путешественник?
– Да, странно. Наверное нужно еще добавить понятие воли. Я же еду куда хочу, а вы – куда я попрошу.
– Вот видишь, какое занимательное словоблудие. А если стримить, как ты едешь в такси и смотришь чужой стрим о путешествии?
– Сан Саныч, бар вчера многое потерял без вас! – с уважением в голосе сказал Алекс. – Итого: путешествие должно задействовать все органы чувств – недостаточно видеть и слышать, надо еще чувствовать движение, тряску, ощущать запахи, мокнуть под дождем, пачкаться в дорожной грязи. И оно должно быть результатом волеизъявления.