Глава клана
Шрифт:
— И с тобой всё было нормально? — вновь задала вопрос Бажова.
— Я не знаю самого процесса, но мы её госпитализировали, — вставила Ольга, — несколько дней она была очень нестабильна.
— Это, в общем-то, нормально. Повезло тебе, девочка… папаня твой в лодке, похоже, обычную женщину нашёл… А не одарённую, иначе ты б уже умерла, — задумчиво произнесла гостья и кивнула, а затем, отпустив девушку, поднесла руку к её груди.
— Ты совсем недавно верила, что Антон съел кучу этих яблок, вырванных их детей, проходивших экзамен… — осуждающе покачала головой учёная.
— Моя
— Смотря что, — холодно ответила Ольга Васильевна, подходя к парочке. — Это женщина моего Антона…
— Это теперь Бажова! — ощетинилась в ответ Марфа. — А не какой-то там простец, который может просто так быть чьей-то женщиной!
— И тем не менее она с Антоном! Что ты намереваешься сделать? — игнорируя её реакцию, спросила Кня’жина, прикрыв рукой рот младшей Ольги-Алёнки, что заставило её замолчать, хотя девушка и пыталась что-то сказать.
— Своей силой повысить начальный контроль, — уже спокойно ответила Марфа, рука которой так и светилась пурпурным.
— Чем это грозит девушке? — продолжила допрос Ольга, глядя Бажовой прямо в глаза.
— По праву, дарованному нашим кланом, я смогу, проверив её, объявить своей названной дочерью! — гордо ответила Бажова и посмотрела на растерянную Алёну. — У тебя родители — простецы, и ты съела яблочко с живицей кого-то из нашего клана. У любого найденного Осколка должен быть призванный живицей родитель!
— То есть у тебя нет никаких претензий к тому, что Антон мой сын? — холодно спросила Ланская.
— Нет, — призналась Бажова.
— Зачем я вам? Если это разлучит меня с Антоном, я не согласна! — вырвавшись, только благодаря тому, что схватилась обеими руками за ладонь Ольги Васильевны, воскликнула девушка.
— То есть тебя не волнует, что ты, по сути, отречёшься от родных папы и мамы? — усмехнувшись, поинтересовалась Марфа.
— Я никогда их не забуду! — уверенно произнесла девушка, с вызовом глядя на старших женщин. — А Антон, он мой! Навсегда! Пусть даже Хельга… и Нина… и Алиса…
Алёна забормотала, а Ольга и Марфа только усмехнулись. В клановых порядках, что бы ни случилось, статус Алёнки как первой наложницы Антона уже не оспаривался, пусть даже она и будет кем-то удочерена. Для его отмены парень должен умереть. И одна женщина думала, что не допустит этого, а вторая — что после всего услышанного и прочитанного сегодня посмотрит и подумает, убивать ли своего ученика или нет.
— Обещаю вам не мешать, — произнесла женщина и таки приложила руку к животу девушки.
Ровным счётом ничего не произошло. Вот только ни Марфа, ни Ольга, в отличие от Алёны, не удивились. Зато, когда смущённую девушку попросили представить огонь на руке, и тот появился, быстро затопив весь кабинет, ахнули обе. Одна пробормотала что-то про «Звёздных», а вторая завила: «Беру!»
Сегодня я первый раз поцеловался с Хельгой. Гуляя по кампусу, мы зашли на одну из зимних аллей, внезапно оставшись одни, а потом оказались очень близко, и оно случилось… словно произошёл взрыв мозга. Удивительно, но с Алёной я ничего подобного не ощущал. Поцелуи и объятия с ней были тоже приятны, но по-другому. Только положив руки на талию Никитиной сестры, я испытал странный трепет, прошедший по всему телу, который вряд ли смогу забыть.
Я даже не был уверен, сколько прошло времени, прежде чем мы, потеряв дыхание, разъединились. Удивительно, но глаза Хельги, вообще-то карие, блестели алмазами, цирконами, сапфирами в глубине, а также мириадами искр, и это было самое прекрасное, что я видел в своей жизни. В то время как она не могла оторвать взгляда от меня. Никакая Таша, научившая меня целоваться, ни Алёна, которую, я думал, что искренне любил, не могли сравниться с созданием Древа… дриадой, находившейся в моих объятьях. И сравнивать было просто глупо!
Ещё и ещё раз мы целовались с Громовой, и каждый раз меня словно уносило куда-то, а вообще трогать это казавшееся мне неземным явно древесное существо было чем-то невероятным. Почти святотатством, чем-то, отчего трепетала сама душа, а её окаменевшая часть пульсировала при одном только взгляде на девушку. Это было лучшим, что случалось в моей жизни! Хельга же практически теряла сознание после каждого поцелуя, и остановиться мы просто не могли, губы так и тянулись друг к другу.
А потом кто-то пришёл в наш сотворённый маленький мирок, и мы были вынуждены покинуть его. Не взирая на то, что достоинство стояло колом, а пах откровенно болел по совершенно непонятной мне причине. Я терпел, в то время как в голове была исключительно Хельга. Хельга и её нежное тело, на удивление, даже в зимней одежде куда более мягкое, чем у обнажённой Алёны… И, вмешайся сейчас её брат, Никита, я, наверное, бы его просто убил!
Голые заснеженные деревья, медленный шаг по поскрипывавшему снегу и ощущение жаркого тепла, которое дарила мне моя спутница. Набравшись смелости… будто никогда не встречался со смертельным врагом, я спросил, хочет ли она быть моей девушкой. И она прошептала: «Да!» А затем… словно наши энергетики срослись! Такой я почувствовал прилив. Так мы добрались до территории Школы, где я, уже никого не стесняясь, поцеловал подавшуюся навстречу «мою» Хельгу и, вежливо кивнув покачавшей головой комендантше её общежития, удалился.
Чувствуя не унимающуюся боль в причинном месте и опасаясь, что со мной что-то не так, ведь ранее при общении с девушками я никогда не испытывал ничего подобного. Я направился к моей дриаде, святой женщине из-под самой кроны Древа, Ларисе Вениаминовне. И от одного только вида школьной медсестры мне стало только хуже. Впрочем, именно она и объяснила, что происходящее со мной — вполне нормальная мужская реакция на общение с девушкой, которая мне больше, чем просто нравится, но при этом в плане немедленной любви недоступна. На вопрос же об Алёне, про которую эта женщина знала, мне посоветовали поспешить к ней, чтобы как раз она помогла сбросить возникшее напряжение.