Главная роль 7
Шрифт:
Глава 3
Резиденция моего друга Георга I в Афинах была скромной: маленькое на контрасте с привыкшему к совсем другому уровню меня трехэтажное здание с минимумом внешних украшений. Хоть бы колонны нормальные добавили, а то как-то даже неловко за наследников могущественной Империи прошлого. Навевает много мыслей о превратностях исторического процесса — все течет, все меняется, и там, где когда-то бродил по мощеным улицам какой-нибудь Аристотель, теперь бродят нищие (просто как факт, такая вот здесь экономическая ситуация) и часто откровенно грязноватые их потомки.
Климат, тем не менее, великая вещь — да, нищета, но обилие дармового солнышка и тепла
Уюта резиденции, тем не менее, отрицать нельзя, и это на самом деле главное. Легко заткнуть дырку на месте отсутствующего вкуса деньгами, но в итоге все равно получится китч, внутри которого находиться вообще не хочется. Такого я насмотрелся у наших «сливок общества», во время редких, но регулярных походов на их званые вечера. Родовая аристократия таким не грешит, а вот забогатевшие граждане типа моего Второва — очень даже. Что ж, на свои с жиру бесятся, и Бог им судья.
Резиденцию окружал симпатичный сад, залитый сейчас утренним, но уже щедро дарующим земле тепло (+27!) солнышком, а мы с Марго и трехлетним Колей — пора явить Наследника Российского престола не только своим, но и внешнему миру, и Олимпиада для этого дела сгодится — сидели на мягком диванчике у открытого окошка, убивая время до завтрака в компании семьи Георга милым семейным досугом.
— А это сто? — спросил сидящий на моих коленях Коля, указав своим умиляюще-маленьким пальчиком за окно. — Тичка?
— Птичка, — подтвердил я.
Породы не знаю, но точно не воробей и не утка!
— А это? — пальчик переместился левее и ниже.
— А это — фонтан, — ответила за меня Маргарита. — Смотри, в нем купаются другие птички.
— Баня! — провел аналогию малыш и перевел палец на деревце. — А это?
— А это, сынок, оливковое дерево, — ответил я. — Такие деревья продуцируют девять десятых того, что греки могли бы назвать своим «национальным доходом», но мы, как зажиточные северяне, на такие цифры должны смотреть со снисходительною улыбкой и не осуждать.
Наследник-цесаревич, конечно, ничего не понял, но, будучи воспитанным малышом, серьезно кивнул.
— Жора! — хрустальным колокольчиком рассмеялась оценившая великодержавный шовинизм Маргарита.
— Не осуждаем! — важно покачал я на нее пальцем, закрепив обозначенную позицию и вызвав новый перелив «колокольчиков».
— А там? — спросил Коля, указав на белеющие за окружающим резиденцию парком колонны.
— А это — лишенный чести новодел, — продолжил я веселить супругу. — Детище короля Оттона I, площадь Конституции. Великие архитекторы прошлой Греции, колыбели всей Европейской цивилизации от этакого детища переплыли бы Лету брассом, в процессе обретя все, что смыто этой рекой Забвения и выбили Оттону все зубы, если бы мертвые могли возвращаться в наш мир.
Маргарита издала сочувственный вздох — видели мы эту площадь вчера во время экскурсии по Афинам. Плохо быть нищей страной, где из ресурсов только оливки, а население слишком мало, чтобы вершить экономические чудеса высокотехнологичным способом.
Коля тем временем взял правее и ниже, нацелившись на открывающиеся ворота, изнутри и снаружи
— А это лягушонка в коробчонке инкогнито едет, — не удержался я.
— Йегусонок?! — обернувшись, широко распахнутыми и радостными глазами посмотрел на меня Коля.
Нравятся ему зверушки, как и любому другому нормальному ребенку.
— Метафора, — улыбнулся я сыну.
Та еще «лягушонка» прибыла — ни много не мало, а целый Франц Иосиф I. Шуметь не хотел, вот и высказал пожелание к «инкогнито». Там у них в Двуединой монархии меня и Империю мою пропаганда мочит так, что старину-Франца за кулуарную встречу со мной свои же тихонько на кухнях ругать станут так, как никогда раньше — несчастный народ, головы поднять не может, и всех вокруг благодаря многолетней системной работе Аппарата ненавидит. Хорошо работают, сволочи, и от этого к элитам Австро-Венгрии я испытываю самую настоящую брезгливость. Нельзя же так с людьми поступать — накачка ненавистью неизбежно уродует душу и психику, превращая добрых в массе своей (и это тоже мировая практика) людей в биодронов, которые за годик-другой переключаются куда надо держателю «излучателей».
— Сто такое «етафола»? — последовал логичный вопрос.
И как тут ответишь?
— Это когда говоришь одно, а на самом деле другое.
— Вранье? — подозрительно прищурился малыш.
— Сказки! — выкрутился я.
— Мама, хочу сказку! — переключился Коля.
И Слава Богу.
— Перед сном почитаю, — пообещала Маргарита, которая себе эту приятную обязанность сразу после рождения первенца и присвоила насовсем.
В дверь аккуратно поскреблись — пора. Мы уже одеты — темно-кремового оттенка платье любимой супруги великолепно подчеркивает точеную фигурку и шикарно сочетается с ее янтарным ожерельем. Подарок кайзера — Кёнигсберг не наш (сдобренное зловещим хихиканьем, не факт что реализуемое «пока»), поэтому разработку тамошнего янтаря пруссаки начали сами. Коля выбрал (не без маминого участия, он же еще маленький) сине-полосатый «матросский» детский костюмчик, а я — совершенно гражданского образца костюм-«тройку» темно-серого оттенка. Задолбали мундиры, поэтому расслабляюсь, пока есть возможность.
Проделав короткий путь в компании дворцового слуги — даже почесываться себе позволяет да зевать, хромает дисциплинка, но мы не обижаемся — мы прибыли в столовую, по дороге немного задержавшись ради любования античными (тут их полно, поэтому не шибко ценятся) статуями и гончарными изделиями с характерными изображениями. Марго поясняла темному мне, какой именно миф отображен на той или иной вазе, а я отшучивался тем, что для меня все они — сорта Геракла. Шутливо надутые от такого нежелания проникаться античной мифологией щечки добавили короткой прогулке прелести.
Люблю мою валькирию — слава Господу, что чисто из политических целей взятый мною «кот в мешке» обернулся этакой прелестью. Рискнул и сорвал «джек-пот» — огромная редкость, и, как бы цинично это не прозвучало, осознание этого факта придает в моих глазах Маргарите дополнительную ценность. Страсть к играм и риску — тот еще «бес», вот недавно в театр ходили, пьесу по «Игрокам» Гоголя смотреть, там это прекрасно отображено. Забороть его можно, но мне прямо противопоказано: должность такая блин, на везение и умение выходить победителем из авантюр немало завязанная. Готовься — не готовься, плоди — не плоди «планы а, бэ, вэ, гэ…переходим на английский алфавит, потому что родной кончился», а все равно мир извернется так, что легко выпасть в осадок. Но удача — дама хоть и капризная, но к способным к холодному расчету и аккуратной подготовке все-таки некоторое расположение имеет, поэтому расстилать соломку нужно как можно шире и обильнее.