Главная роль 7
Шрифт:
Стучать нам будет — это само собой. Немножко, не подвергая риску себя и семейную жизнь, лоббировать мои интересы нежным нашептыванием в ушко супруга темными болгарскими ночами — это тоже само собой подразумевается, и Настя прекрасно это понимает, будучи верной подданной Российской Империи. Понимает она и другое — без моей прямой протекции ей бы такого билета на вершину общества никогда не обломилось. Понимает и третье — рука моя, единожды погладив кого-то по голове, тут же переползает на горло, навсегда фиксируясь там. Нюансы в силе «фиксации» — может быть совсем неощутимой (и даже опираться на Имперскую руку можно к обоюдной пользе!), а может
А еще свадьба целиком оплачена из моих личных средств, но об этом никто не знает. Масштаб праздника поистине беспрецедентный, и в ближайший год народам будет чем заняться — пусть перемывать косточки Болгарской правящей чете. Просто развлекаюсь, заодно придавая Анастасии общественного веса пошлым закидыванием бабла. Пошлым, но эффективным — народы от такого точно впечатлятся, а аристократы, пусть плеваться от «колхоза и китча» непременно будут, станут завидовать, тем самым медленно, но верно признавая равной себе.
Ой а как Настеньку «мочили» все эти ублюдки! Как мощно проходились по ней шакалы-газетчики! Как поливали помоями во всех европейских дворах! В самой Болгарии даже митинги случились. Особенную боль испытывали Османы — по идее Фердинанд, будучи вассалом и чуть ли не ставленником, должен был позволения жениться у Высокой Порты спросить, но ветер истории уже веет в совсем другом направлении, и это настолько все чувствуют, что «больного человека Европы» спрашивать перестали вообще все. Англичане? Так они никого не спрашивают, они отдают приказы. Списали турок — ставить на заведомо хромую лошадку никто не хочет, вопрос теперь лишь в цене, которую придется заплатить «балканской коалиции» за освобождение кусочка Европы от ига магометан, которые, как известно, угнетают и унижают добрых христиан, заодно глумливо попирая ценнейшие для каждого верующего человека святыни.
Расчехлив кошелек и папочки с компроматом, за работу принялся и я: Настя здесь пофигу, ее мы «покачали» международными мероприятиями с фотофиксацией круга ее общения — коллеги не отказали в такой малости как присутствие неподалеку от нее на коллективных фотках — рассказали о том, как хорошо она училась в Смольном и какой молодец ее братик-Остап, без которого целый Российский Император как без рук, и судебным способом показательно выпороли особо неосторожных газетчиков. Основной работой стали напоминания Европе о том, что она как бы уже совсем не та, и участники Крестовых походов от таких потомков бы открестились нафиг с крайней степенью неприязни.
Крестовые походы нынче в моде! Типографии валом штампуют посвященные им исследования и художественную литературу, видные попы всех христианских конфессий роняют щедро оплаченные слезы о находящемся под магометанским гнётом Гробе Господнем, заодно нашептывая власть имущим просьбы не мешать русским делать грязную работу — да, православные, но не магометане же!
Удобно, когда у тебя в одной руке кнут, а в другой — пряник. Просто применяем куда надо, и получаем очень приятное общественное мнение снизу и доверху. Иллюзий нет — если элитам будет надо, народы Европы с оружием в руках хоть за самого Люцифера впишутся, но общественное мнение все нормальные правители пытаются учитывать хоть как-то. Как минимум из Европы осман выдавить позволят, а вот когда дело дойдет до проливов и Царьграда — вот тогда да, начнутся
Ох и пойдет потеха!
Символом Болгарии являются розы, поэтому ничего удивительного в том, что вся площадь у церкви была усыпана их лепестками. Хватало роз и полноценных — в декоративных букетиках в руках и на шляпках дам, в виде цветочков (живых и из драгоценных материалов) на костюмах и мундирах мужиков, в кадках, горшках, кашпо, на стенах и балконах домов, на клумбах — да везде! — и поэтому в глазах немного рябило от обилия красного цвета.
— Ах, оставьте эти пошлости, господин Йылмаз, — поморщился я на весьма нагло занявшего место слева от меня, пышно одетого турка.
«Паша» какой-то, у Высокой Порты их много, а конкретно этот здоровенный и носатый хмырь прибыл поздравить молодоженов от имени Абдул-Хамида II, турецкого султана. Родственник, надо полагать — кого еще на такое важное мероприятие отправишь?
Османы в нынешнем, стремящемуся к ничтожеству и распаду виде, на международном уровне проводят очень специфическую политику — «политику обещаний». Душевнейшие, договороспособнейшие парни — о чем ни попросишь, они неизменно обещают подумать, посовещаться и прислать ответ, который «скорее всего» будет положительным. Сразу после этого о теме обсуждения как бы забывают, а когда напомнишь — начинается долгая и архиувлекательная переписка, конца которой даже на горизонте не маячит, как долго ее не веди. Понять можно — и прогибаться под Великие державы с концами не хочется, и воевать с ними не хочется, вот и тянут время и пытаются играть на противоречиях больших соседей.
Вот и сейчас уважаемый Йылмыз попытался что-то мне предложить, а я даже внимания не обращаю: в МИДе целый отдел с турками намеками и обещаниями обменивается, за это получая казенное жалование и переводя страшные количества бумаги на эту милую забаву, а я лучше буду разговаривать с теми, с кем это имеет смысл.
Турок, преданный служебному долгу, предпринял еще одну попытку. Так-то уважаю, но я же уже сказал ему максимально внятное «отвали», а он — не понимает. Сохраняя на лице безмятежную улыбку, я выразился понятнее:
— Йылмыз, зачем ты нарушаешь дипломатический этикет? Я ведь могу ответить тем же — попрошу секретаря заткнуть тебя ударом, а тебе придется это стерпеть, опозорив тем самым своих хозяев. Уйди, не доводи до греха.
Его Сиятельство Остап Пилинога (уморительный титул!) нынче ждет у врат церкви, на правах брата невесты, но секретарь Федор тоже мужик весьма крепкий, и пудовая гиря в его руках порхает каждый день, утром и вечером. Обиженно посопев, Йылмыз подал «сигнал», отправившись на десяток метров левее — впаривать свою чушь Францу Иосифу.
— А я бы стукнул! — вздохнул об упущенной возможности Федор.
— Ох а я бы как стукнул! — вздохнул и я.
Российская делегация громогласно заржала.
— Мухи! — возвестил голос из толпы на болгарском языке — переводится как «летит».
Воздушный шар с невестой сшит из ярко-красной, в цвет роз, ткани, и стартовал с площади в паре километров отсюда — сейчас он направляется к нам на малой высоте, изрядно радуя этим добрых подданных Фердинанда, лично меня и — возможно, в головы-то заглянуть не получается — некоторую часть аристократии.