Главное управление
Шрифт:
– То поедем лечиться к вам, – продолжил я.
– Ну да, всей Россией… – усмехнулся он. – Хотя… – Пожал плечами. – Ты молодец, признаю. Преодолеваешь социальные недоработки государства личным усердием. Да так, что у всех голова кругом…
– У кого «у всех»?
– У меня, у Ленки, у мамы твоей… И у сослуживцев, наверное… Того глядишь, в генералы пробьешься.
– И перспективе «генерала» не завидуешь? – спросил я, доставая из холодильника снедь.
Он, не ответив, протянул руку к журнальному столику, на котором лежали мои часы – золотые, наградные, от благодарного Сливкина с эмблемой МВД на циферблате. Брезгливо подкинув их на ладони, положил на прежнее место. Затем изрек, посмотрев на свое запястье, где красовался платиновый бочонок «Фрэнк Мюллер»:
– Мои, по-моему, лучше.
– И у меня такие же есть, – хмыкнул я.
– Но украшаешься-то ведомственной фурнитурой. Потому что «Фрэнк» сеет сомнения в казенных завистливых умах. Какие вы все-таки лицемеры… Так что – не завидую. И дело тут не во всяких побрякушках, ты к ним равнодушен, я знаю. Дело, брат, в большой и прекрасной свободе бытия!
– Да где ты ее видел?..
– Ну, в возможности устремления к таковой свободе. А с ней у тебя тяжко. Даже, я бы сказал, никак.
– Да ладно тебе! – фыркнула возившаяся у плиты Ленка. – Еще недавно одной ногой за порогом тюрьмы стоял, а сейчас разглагольствует!
– О! – оживился я. – А что у тебя за история случилась?
– Не будем о печальном, – сказал Юра. – Но если вкратце, согрешил я на ниве подделки кредитных карт, но раскаялся и был прощен.
– То есть сдал подельников? – благодаря приобретенному опыту мгновенно сообразил я.
– Подельники кинули меня с долей, потом пытались удалить из списка пребывающих на планете лиц как нежелательного свидетеля, так что виноваты сами, – ответил Юра. – Ну а я как лицо, просветленное истиной закона, не убоялся чистосердечного признания. А поскольку жизнь моя подвергалась угрозе, попал под программу защиты свидетелей. И обрел имя Джордж Кларк.
Объяснение было логичным, но какую-то недоговоренность, а может, и ложь в его словах я почувствовал, однако открыто усомниться в озвученной версии себе не позволил. В конце концов, Юрина судьба отныне меня не касалась. Но приди бы подобный мошенник в нашу контору с повинной головой, события для него развились бы в ином направлении. В самом деле – забрел бы к моим операм какой-либо таджик или узбек, имеющий целью сдать сообщников, в чьей компании до сего он совершил серьезное преступление. Окунули бы мы его в бетонную надежность камеры, как в сейф, дабы не драпанул и не исчез до суда, подтянули бы поводок обещания условного срока и забыли бы о нем до поры. А тут мечись по инстанциям с выправлением паспортов и прошением об иммиграционных льготах, как будто иных дел нет. Не слыхал я о подобных подвижниках в нашем меркантильном горячем цехе, где не до штучных работ во имя забавы или пустого участия.
– Чего головой-то качаешь? – спросил Юра.
– Похоже, тобой занималась не полиция, а Армия спасения или же Красный Крест, – ответил я.
– Там просто внимательно читают Библию, – возразил он. – Где сказано, что один раскаявшийся грешник дороже десятка праведников. Это, кстати, дополнительный аргумент в пользу выбора моего местожительства.
– Да, мошеннику среди простофиль – как щуке среди плотвы, – подтвердил я.
– На себя посмотри.
– Я – жертва навязанной мне судьбы, не путай. А ты-то чем теперь занят?
– О, отныне он у нас пай-мальчик, – оглаживая плечи муженька, сказала Лена. – Я же тебе говорила… Владелец компании по продаже авиабилетов. Наращивает оборот, заключил прямой контракт с «Люфтганза» и с «Бритиш-эйр-вэйз». Скоро будет монополистом на рынке. Ну, наливайте, выпьем за новобрачных…
– Но вы ведь тоже в их числе!
– Правильно! Выпьем и снова нальем!
– А у меня к тебе предложение, – сказал Юра, пытаясь зафиксировать вилкой ускользающий по орбите тарелки кусок студня. – Можем наладить отличный бизнес, коли ты сейчас при больших мусорских делах. Давай создадим охранную структуру.
– Этих структур – как ворон на помойке, – поморщился я.
– Правильно. Но наша будет отличаться спецификой. Обеспечение безопасности приезжающим зарубежным бизнесменам, помощь в выходе на нужных людей, информационно-техническая поддержка… Ну, и частная сыскная деятельность по заказу ваших толстосумов.
– Что за деятельность?
– Изменяет ли жена, замышляют ли каверзу конкуренты, что за мысли в головах доверенных лиц… – Он вдруг светло и виновато улыбнулся. Прибавил сокрушенно: – Все же сидит во мне мент, не дает покоя…
– И ты готов переехать в Москву и заниматься…
– Ни в коем случае! – Он поднял руку. – Чур меня. Я готов побыть здесь, дабы создать фундамент фирмы. Далее в дело вступают иные люди. А мы – в доле. Можем определить ее ежемесячный размер, и пусть капает…
– Ты представляешь себе размер инвестиций? А техника, штат, помещение, лицензии? Заказы, наконец. Они ведь с неба не упадут.
– Под эту идею даются деньги, – произнес он веско. – Одним из питерских миллиардеров. Техническими условиями займусь я, потрачу месяц-другой. От тебя же требуется исключительно благословение. Ну, а когда предприятие заработает – косвенная поддержка. Разрываться между службой и хобби тебе не придется. Подумай о завтрашнем дне, о личном подсобном хозяйстве… Ведь как бывает? Сегодня на вершине, на олимпе, а завтра он оказывается Везувием… Ба-бах! И вот ты опаленный, в синяках и в переломах ползаешь у подножия, не зная, куда приткнуться… А былое величие обращено в пшик и в насмешку.
– Действуй, – согласился я равнодушно. – А там – война планы покажет.
– Какая еще война? У нас тихий, невидимый фронт.
Засиделись мы допоздна, застав прибывшую со спектакля Ольгу, а далее, не успев за бегом времени в разговорах и тостах, встретили мутный цементный рассвет, всполошились и принялись за мытье посуды и лихорадочные сборы: утром мы улетали в Эмираты, в трудно выклянченные нами на службах недельные свадебные отпуска, а Лена и Юра еще задерживались в Москве по загадочным своим делишкам.
– Какие замечательные ребята! – сделала окончательный вывод о посетившей нас парочке моя наивная супруга, склонная подчас к легкомысленной восторженности. – И как жаль, что живут они так далеко…
Я тонко усмехнулся в ответ.
– Ты со мной не согласен? Или… что? Ну! – подпихнула меня локтем. – Ты опять чего-то не договариваешь?!
– Наши с ними встречи будут чаще, нежели со многими из тех знакомых, кто живет рядом и кого мы не видим годами, – нашелся я. – Усмешка относится к такому вот парадоксу.