Главное в жизни
Шрифт:
Всё чаще хотелось Сергею назвать бабу Нюру… мамой. Она была именно матерью – очень тёплой, понимающей, готовой поговорить. А её ласка однажды заставила Сергея заплакать. Он не представлял себе, что способен на такое, но ощутив материнскую ласку, просто расплакался, как маленький.
– У всех должен быть хоть кто-то, Серёжа, – сказала ему тогда баба Нюра. – Плохо, когда совсем один.
Это он уже понимал и сам, как-то легко начав всё-таки называть бабу Нюру мамой. Обретая то, чего не знал и не ведал в своей жизни. Всё теплее ему было возвращаться со смены домой. Всё труднее уходить на неё.
– Серёжа, –
– Да, мама? – мгновенно отреагировал молодой человек, возвращаясь в дом.
– Сегодня тебе предстоит испытание, – совершенно непонятно откликнулась та, кого он звал мамой. – Не страшись своих желаний.
– Хорошо, мама, – кивнул Сергей, ничего не поняв, но тем не менее решив быть повнимательней.
Но прошёл день, затем ночь, за которые ничего не случилось, да и утром следующего дня тоже – рутинные вызовы, даже без необходимости лишний раз включать сирену, поэтому Митрошкин выбросил из головы мамины слова в тот момент, когда вызова закончились, и они спокойно возвращались на подстанцию, чтобы сдать дежурство.
Сергей уже предвкушал, как обнимет маму, когда тренированный глаз выцепил её. Стоявшая рядом с белой стеной девушка почти сливалась цветом лица с серо-белым камнем, создавая странное ощущение у бывшего старлея, и было это ощущением беды, поэтому рука автоматически включила маячки, а нога надавила на педаль.
Машина затормозила рядом как раз в тот момент, когда девушка начала как-то очень медленно, бесконечно долго падать на грязный асфальт, прямо под ноги безразличных ко всему людей.
– Марь Фёдоровна! – закричал Сергей в салон, но врач уже всё поняла и сама.
Весь экипаж выскочил к упавшей девушке, совсем девчонке, по мнению Сергея. Та, кажется, даже не дышала, но Марья Фёдоровна была очень опытным врачом, проработавшим не один десяток лет на скорой, поэтому быстро организовала бригаду, оказывая помощь прямо на асфальте.
– Серёжа, вещи её прибери, – кинул фельдшер бригады, в пулемётном темпе набирая шприцы.
Сергей кивнул, собирая вещи, выпавшие из рук девушки. Глаза зацепились за колоду карт, в картинках которой узнавалась именно эта пациентка, но вот выводы делать водитель не спешил. «Проститутка? – подумалось ему. – Да нет, не похожа». Девушка действительно на «ночную бабочку» похожа не была, по мнению офицера. Решив подумать об этом позже, он положил вещи девушки в машину и выдернул каталку. Так или иначе, она понадобится.
Моментально образовавшаяся плотная толпа жадно смотрела на то, как врачи борются за жизнь этого почти ребёнка. Сергей такого не понимал – доселе вполне разумные люди выглядели, как животные, вслух размышляя о том, выживет ли девушка. Хотелось их разогнать, грубо гаркнув: «Ну, чего уставились?!»
– Носилки! – скомандовала Марья Фёдоровна, каким-то чудом заставив девушку дышать. – Быстро, Серёжа! ОИМ! 1
Это значило – дорога каждая секунда, что бывший старший лейтенант хорошо понял. Подвезя каталку, он помог переложить пациентку, вопросительно глядя на медиков. В ответ ему просто кивнули – жива, значит. То есть – в машину закладывать головой вперёд, а не ногами.
1
Острый инфаркт миокарда.
Машина с пробуксовкой сорвалась с места, ибо фельдшер всё показал знаками. Видя, что медикам явно не до рации, Сергей потянулся к тангете. По правилам, он не имел на это права, но сейчас действительно была дорога каждая секунда, потому что инфаркт в молодом возрасте мог значить всё что угодно.
– Марс 2 , здесь тринадцатая, – спокойным голосом позвал Сергей диспетчерскую. – Везём девчонку лет двадцати, с инфарктом.
– Поняла вас! – Рита, диспетчер, как всегда, соображала просто моментально. Спустя мгновение рация снова ожила: – Третья готова принять.
2
Позывной диспетчерской.
– По-онял, – протянул Сергей, объезжая очередного «хозяина жизни» на мерседесе. – Летим.
Машина действительно почти летела, виртуозно объезжая тех, кто хотел бы не пропустить или «подрезать»скорую. Не обращая внимания ни на знаки, ни на светофоры, старенький рафик, во чреве которого врачи боролись за жизнь совсем молоденькой девчонки, стараясь отобрать её у смерти, летел по улицам города. Подобно ангелам, спасали жизнь врачи, а автомобиль летел, озаряя улицы заполошными вспышками маячков и оглушая отчаянно ревущей сиреной.
Вот и поворот, в который Сергей влетел на полном ходу, едва не задавив легковушку, водитель которой решил, что сирена кричит не для него. Теперь немного по прямой – и эстакада, на которую уже выскочили реаниматологи. Фельдшер показывает большой палец, а Сергей просто виртуозно подаёт машину. Миг – и каталка скрывается в больничном коридоре. Остро захотелось курить, но офицер подавил это желание, с трудом выбравшись из-за руля. Всё-таки, выжал он из рафика даже больше, чем то, что заложили в него на заводе. Но это и не было важным, ведь только что они спасли ещё одну жизнь.
Вот только портрет, едва не выпавший из сумки спасённой, беспокоил старлея. Не грязные карточки игральных карт, а закатанный в пластик портрет совсем молодого десантника, судя по тельняшке, так на девушку похожего. Чёрная лента на портрете говорила сама за себя… Кто он ей? Что случилось?
***
Глаза открывались будто нехотя, ощущения были такие, как будто в них насыпали песка. Тело совсем не ощущалось, и кроме факта того, что, видимо, лежит, Лера не понимала ничего. Наконец, в открывшиеся глаза брызнул свет, заставив их закрыться снова. Что-то тоненько запищало, и Лера почувствовала, что рядом кто-то есть.
– Не пугаться! – произнёс мужской голос. – Всё уже хорошо.
– Ч-что… – попыталась произнести девушка, ощутив просто неимоверную жажду.
– Сейчас напоим, потерпи, – всё тот же неизвестный голос обволакивал её. – Сердце у тебя не выдержало, девочка. Полежи спокойно.
Лера поняла: она в больнице, значит, её спасли. Но зачем? Зачем это надо было делать? После того как её опозорили, выставив самое сокровенное на всеобщее обозрение, смысла жить совсем не было. Хотелось заплакать, но было, видимо, просто нечем.