Глаз бури
Шрифт:
– Мы скоро поговорим об этом и о многом другом. Кажется, Страве сообщил вам даже меньше, чем я рассказал ему, хотя я не удивляюсь. Он умный старый шакал.
– Глаза священнослужителя прищурились.
– А что с вашим спутником? Он ведь ваш спутник, я не ошибаюсь? Страве сказал; что вас сопровождает монах.
– Он чуть не утонул, - сказала Мириамель спокойно.
– Я вытолкнула его за борт.
Одна бровь Динивана взлетела вверх.
– Вы? Бедняга! Ну тогда ваша обязанность как эйдонитки помочь ему.
– Он повернулся к
– Не можем, - мрачно ответил Ленти.
– Мы должны вернуться засветло. До темноты.
– Так я и думал. Ну что ж, Узирис дает нам тяготы в знак своей любви к нам.
– Диниван наклонился, подхватил Кадраха под мышки. Сутана Динивана натянулась на его мощной мускулистой спине, когда он с трудом усаживал Кадраха.
– Давайте, принцесса, - сказал он и остановился, когда монах застонал. Священник уставился на Кадраха. Необычное выражение появилось на его лице.
– Это… Это же Падреик, - сказал он тихо.
– И вы тоже?
– взорвалась Мириамель.
– Чем занимался этот прохвост? Он что, повсюду разослал гонцов, во все города - от Наскаду до Варинстена?
Диниван все еще смотрел на монаха, как будто лишившись дара речи.
– Что?
– Страве его тоже узнал. Это именно Кадрах продал меня графу! Значит, он и вам рассказал о моем бегстве из Наглимунда?
– Нет, принцесса, нет, - священник покачал головой.
– Я узнал, что он с вами, только сейчас. Я его много лет не видел.
– Он задумчиво начертал знак древа.
– Честно говоря, я думал, что он умер.
– Многострадальный Узирис!
– воскликнула Мириамель.
– Скажет мне, наконец, кто-нибудь, в чем дело?!
– Мы должны добраться до убежища и укромного уголка. На сегодняшнюю ночь нам предоставлена башня маяка на скале.
– Он указал на шпиль, торчавший к западу от того места, где они стаяли.
– Но совсем невесело тащить туда человека, который не в состоянии передвигаться.
– Я заставлю его идти, - пообещала Мириамель серьезно. Они вместе наклонились, чтобы поднять на ноги бормочущего Кадраха.
Башня была меньше, чем казалась с берега. Это было лишь небольшое каменное сооружение, обнесенное по верхнему этажу деревянной загородкой. Дверь разбухла от влажного океанского воздуха, но Динивану удалось отворить ее, и они вошли, поддерживая монаха с обеих сторон. В круглой комнате не было ничего, кроме грубо отесанного стола, стула и потрепанного ковра, который лежал, скатанный и связанный, у подножия лестницы. Морской воздух врывался в окно, не закрытое ставней. Кадрах, молчавший всю дорогу наверх по каменной тропе, проковылял несколько шагов от двери, опустился на пол, положил голову на свернутый ковер и снова погрузился в сон.
– Измучен, бедняга, - сказал Диниван. Он взял со стола лампу и зажег ее от другой, горящей,
– Он изменился, но, возможно, это из-за случившегося с ним несчастья.
– Он долго барахтался в воде, - подтвердила Мириамель с некоторым чувством вины.
– А, ну конечно.
– Диниван встал.
– Мы оставим его спать, а сами поднимемся наверх. Нам о многом нужно поговорить. Вы ели?
– Нет, только вчера вечером.
– Мириамель вдруг ощутила страшный голод.
– И пить тоже хочется.
– Все будет к вашим услугам, - улыбнулся Диниван.
– Идите наверх. Я сниму с вашего спутника мокрую одежду и присоединюсь к вам.
Комната наверху была обставлена лучше: в ней бьыа походная кровать, два стула, большой комод у стены. Дверь, легко открывавшаяся, выходила на деревянный настил, окружавший башню. На комоде стояло блюдо, накрытое салфеткой. Мириамель подняла салфетку и увидела сыр, фрукты и три круглых хлебца.
– Виноград с холмов Телигура необычайно вкусен, - сказал священник, появившись в дверях.
– Угощайтесь.
Мириамель не стала ждать вторичного приглашения. Она взяла целый хлебец и сыр, потом оторвала большую гроздь винограда и уселась на стул. Довольный Диниван минутку смотрел, как она ест, потом исчез. Вскоре он появился с полным кувшином.
– Колодец почти пуст, но вода превосходная, - сказал он.
– Ну, с чего мы начнем? Вы, конечно, уже слышали про Наглимунд?
Мириамель кивнула.
– Кое-что вам, возможно, неизвестно. Джошуа и еще некоторые спаслись.
В возбуждении она поперхнулась корочкой хлеба. Диниван поддерживал кувшин, пока она пила.
– Кто ушел с ним?
– спросила она, отдышавшись.
– Герцог Изгримнур? Воршева?
Диниван покачал головой.
– Не знаю. Разрушения были ужасны, и выжили немногие. Весь север кипит слухами. Трудно разобрать, где правда, но то, что Джошуа бежал, - точно.
– Как вы узнали?
– Боюсь, что не обо всем я вправе говорить, пока, во всяком случае, принцесса. Я под началом Ликтора Ранессина и связан присягой, но есть вещи, которых я не говорю даже его святейшеству… - Он усмехнулся.
– Так оно и должно быть. Секретарь великого человека должен соблюдать тайну повсюду, даже в общении с самим великим человеком.
– Но почему вы заставили графа Страве отослать меня к вам?
– Я не знал, насколько хорошо вы информированы. Я слышал, что вы направляетесь в Санкеллан Магиетревис на переговоры со своим дядей герцогом Леобардисом. Я не мог вас туда пропустить. Вы знаете, что Леобардис умер?
– Страве мне сказал.
– Она поднялась и взяла персик. Подумав, отломила еще кусок сыра.
– Но известно ли вам, что Леобардис погиб в результате предательства от руки собственного сына?
– Бенигариса?
– она была поражена.
– Но разве он не занял место отца? Почему же вельможи не сопротивлялись?