Глаз Лобенгулы
Шрифт:
Когда мы вернулись к своему столу, на нем уже красовалось блюдо с нарезанным крупными ломтями арбузом.
— Я смотрю, вы тоже без супруги, — деликатно высказался сосед, приступая к трапезе. — Или… без подруги?
— Да какие уж там подруги?! — уныло махнул я рукой. — В мои годы подруг уже поздно заводить.
— К-хеп, — возмутился старичок. — Такой молодой, цветущий парень — и крест на себе поставил? Нехорошо. Мне вот за шестьдесят давно перевалило, а жена до сих пор ко всем особам женского пола ревнует! Думаете, я почему именно к вам подсел? Потому что вы за столом — единственный мужчина! Ведь если моя Хельга спустится сюда и, не дай
«Как нерационально всё у людей устроено, — думал я, рассеянно кивая в такт его словам. — Одни и рады бы, чтобы их хоть раз приревновали, так ведь нет, не дождешься! А других и ревновать-то бессмысленно, а вот поди ж ты, всё наоборот!»
— Вы, наверное, с Балтики прибыли? — сменил я тему. — Акцент у вас для тех мест характерный.
— Да, — важно кивнул старик, — я из Риги. Всю жизнь у Балтийского моря прожил. И в рижском пароходстве с первого до последнего трудового дня отслужил. Моряк торгового флота, в общем.
— Сейчас на пенсии?
— Увы, — недовольно поморщился ветеран. — Скучно стало — слов нет! Хорошо хоть дача есть: вожусь в земле, цветы выращиваю, клубнику… Только вот по морю сильно тоскую, особенно по ночам. Проснусь часа в четыре и до утра лежу, вспоминаю, как ходил по молодости то на «Красном Лимане», то на «Петрозаводске», то на «Дроздове»…
— На «Капитане Дроздове»? — встрепенулся я, услышав знакомое название.
— Да, — отодвинув опустевшую тарелку, кивнул старый моряк. — А что, вы имеете какое-то отношение к этому судну?
— Я — нет, но вот мой дядя по материнской линии несколько лет служил старпомом на этом корабле. Боев, Владимир Васильевич… Может быть, помните? Усы он еще носил роскошные, прямо как у Буденного…
— С усами, говорите, старпом? — озабоченно потер лоб собеседник. — Похоже, я догадываюсь, о ком речь…
— Вы его знали?
— Нет, лично знаком не был, — задумчиво продолжил моряк, — но о том злополучном рейсе «Дроздова» на Мадагаскар наслышан: присутствовал однажды при разговоре старшего механика и корабельного врача из вернувшегося экипажа. Рейс тот, по их словам, изначально выдался на редкость пакостным: и штормило всю дорогу, и судовое оборудование постоянно выходило из строя… Дойдя до Мадагаскара, они сразу угодили под разгрузку. Двое суток работали как проклятые, а тут — очередной аврал: в порт прибыли трейлеры с попутным грузом. В результате на борт приняли тысячу тонн фуража, и «Дроздов» отчалил в сторону африканского материка. Конечным пунктом был, если не ошибаюсь, Кейптаун, но, увы, добраться до него им не довелось… Я вас не очень утомил?
— Нет, нет, что вы! Продолжайте, пожалуйста! — воскликнул я.
— В общем, недаром, видно, южная оконечность Африки пользуется у моряков дурной славой: команде легендарного судна воочию пришлось тогда убедиться в этом. В пути их настиг небывалой силы шторм. Ребята уж думали, что сухогруз развалится на части, но, к счастью, обошлось: он лишь осел на левый борт из-за смещения штабелей мешков в трюмах. Однако случилась другая неприятность — вышел из строя главный двигатель. Вся мощность от вспомогательного генератора была перекинута на маневровый двигатель, и поэтому капитан принял решение идти в Бейру, ближайший порт Мозамбика. Вот там-то они и застряли… Чтобы заменить погнутый вал главного двигателя, пришлось сначала освободить теплоход от груза. Потом удалось договориться с портовыми властями о продаже части фуражного зерна на месте. На вырученные деньги наняли три десятка грузовиков, чтобы переправить пшеницу по суше в Преторию.
Я слушал рассказ старика, затаив дыхание.
— Главным сопровождающим последнего обоза с зерном, да и то только до границы с ЮАР, капитан назначил старпома Боева. Ваш дядя сам сел за руль замыкающего грузовика, но… обратно так и не вернулся. Как сквозь землю провалился! Капитан обращался, конечно, в местную полицию, но что с нее взять? Кругом сплошные джунгли и практически полное отсутствие связи… А пароходство уже требовало возвращения судна в порт приписки. Словом, «Дроздов» отчалил от берегов Мозамбика без вашего дяди… Вот такая, мой юный друг, вышла печальная история… Разумеется, после столь вопиющего инцидента партийные власти нашего пароходства, понавтыкав всем членам вернувшегося экипажа выговоров с занесением и лишив их премий, почти всю команду разогнали. Потом сформировали новую, в которую, по случаю, я и попал…
— Да, это точно о дяде Володе, — задумавшись, не сразу отозвался я. — Помню, лет пять назад из Рамавы, что недалеко от Риги, нам пришло письмо от Галины Койтовны, дядиной жены. Она писала, что он пропал без вести, и просила моего отца приехать и помочь ей разобраться с какими-то юридическими формальностями. И было это, кажется, в 84-м или 85-м…
— В 85-м, — уточнил моряк. — Я точно помню, что старпом Боев пропал в джунглях Мозамбика зимой 85-го.
Поблагодарив собеседника и тепло распрощавшись с ним, я поднялся в свой номер.
На мое счастье, Раиса успела уже успокоиться, поэтому мой рассказ о разговоре с «морским волком» из Риги выслушала доброжелательно.
— Как интере-е-есно, — нараспев произнесла она, когда я закончил". — А я и не знала, что у тебя был такой крутой родственник.
— Надеюсь, не был, а есть, — упрекнул я. — Пропал без вести — еще не значит, что погиб. Чай, не война…
Вернемся в Москву — разберусь.
Три эти случайные встречи на турецком курорте впоследствии радикальнейшим образом изменили мою жизнь. В первую очередь изменился мой общественный статус. Желая поскорее заняться созидательной деятельностью и честно отработав обязательные две недели в банке, я помчался с трудовой книжкой по указанному Игорем адресу.
— Какие люди! — поднялся из-за стола сильно загоревший Акинин. — Проходи, проходи, раздевайся. Живем мы пока тесновато, так что не обессудь. Сейчас покажу тебе наше хозяйство, а заодно и твой новый кабинет…
Мой «кабинет» оказался пыльным и слабо освещенным подвалом. Пока глаза привыкали к полумраку, Игорек радостно комментировал каждый свой шаг:
— Заметь, Сашок, как удачно здесь всё скомпоновалось! Есть даже врезка в городскую канализацию! Вот этот кран — с питьевой водой, а этот — с технической. Так что, дружище, основными удобствами я тебя, считай, обеспечил, можешь смело приступать к работе!
— Приступать?! Так здесь же даже присесть не на что! — обвел я рукой пыльное помещение.
— Стул я тебе выделю, — жизнерадостно успокоил меня одноклассник, — а всё остальное по ходу дела наладим. Думаешь, я лучше начинал? Нет, брат, тебе-то вот готовый стул могу предложить, а себе когда-то сам сколачивал. Всё, пойдем наверх, я тебе наши цеха покажу.
«Да уж, — с тоской думал я, едва успевая за резво шагающим Игорем. — Если он так восторгается каким-то замшелым подвалом, могу представить, каковы его "цеха"».