Глаз Лобенгулы
Шрифт:
— Да я не о том. Посмотри, в каком все состоянии, — махнул Владимир Васильевич рукой в сторону бойцов, в изнеможении привалившихся к стволам деревьев. — Разве по силам им будет отмахать пешком еще сорок миль? К тому же неизвестно, как нас там встретят, на нижней-то переправе: наверняка ведь военные по радиосвязи сообщили уже всем постам наши приметы.
Мунги задумался.
— А мне кажется, — вмешался я в их диалог, — что прежде всего нам надо пристроить дядю. Здесь, в Пафури. Разместим его в какой-нибудь хижине, а сами пойдем за алмазами. Потом переплывем в темноте на дальний остров и там на какое-то время затаимся…
— Переплывем? — усмехнулся Мунги. — На чем? Река кишит крокодилами, а раз поселок стоит слишком далеко от воды, значит, лодок у местных жителей точно нет.
— Зато наверняка найдутся резиновые камеры от автомобилей или тракторов, — не отступал я. — Если пройтись по окрестным домам и выпросить несколько таких камер, можно будет соорудить из них весьма недурственный плот.
На сей раз мое предложение пришлось Мунги по вкусу. Чрезвычайно оживившись, он вновь начал раздавать всем и каждому указания. На встречу с Вилли командир решил идти сам. Справа его должен был прикрывать Омоло, а слева — коренастый крепыш Андузи. Мне Мунги отвел роль агента, отвлекающего внимание противника. Всем остальным (кроме Владимира Васильевича, разумеется) велено было заняться сбором резиновых камер и изготовлением для будущего плота решетчатого настила.
Пока мы обсуждали детали, из Пафури вернулись наши соглядатаи. Они доложили, что прибывшие последним паромом солдаты расположились на постой в центре поселка, а вот те, ради кого, собственно, и была устроена наша погоня, — в самом дальнем его конце.
— Неужели решили заночевать прямо у таможенного перехода? — заволновался Мунги.
— Не совсем, — ответил один из разведчиков. — Примерно в полумиле от ограды терминала строится сейчас новая деревня. Первых поселенцев насчитывается пока человек пятьдесят, не больше… Вот белые и заняли одну из готовых построек на самой окраине нового селения.
С одной стороны, задача, вроде бы, облегчалась: столь мешавший нам взвод солдат оказывался теперь достаточно далеко от места проведения операции. Однако возникла другая опасность: слишком близкое соседство с таможенным переходом, который, несомненно, охранялся и днем, и ночью. Но отступать было поздно.
У нас оставалась одна нерешенная проблема — связь. Как дать знать тем, кто остался «в тылу», что операция завершена, а им в ответ сообщить нам, в каком месте находится новое транспортное средство? Задачу разрешил Мунги.
— Сигналом к началу операции послужит красная ракета, — заявил он, забрав из оставшихся у разведчиков четырех ракет две себе. — Одну я выпущу, когда наша группа приступит непосредственно к захвату алмазов, а вторую — когда, миновав центральную дорогу, мы начнем приближаться к реке. Вы же, увидев вторую ракету, немедленно запускайте свою первую, а минут через десять — на всякий случай! — и вторую. Для подстраховки, так сказать…
Когда всё было обговорено, мы выступили. Возможно, одновременно со всеми другими хищниками африканских джунглей, вышедшими в тот час на ночную охоту. Мы шли на запад, путь наш освещал абсолютно нереальный закат. Природа будто специально решила показать нам, неразумным, каких красот мы можем лишиться из-за погони за призрачными камушками. Размашистые ярко-красные мазки, перекрещенные фиолетово-серебристыми полосами, создавали впечатление своеобразной декорации к готовящемуся вот-вот разыграться кровавому действу.
Впереди вышагивал сосредоточенный Мунги, за ним семенили Омоло и Андузи с носилками, я шел последним. Вот наконец и первые жилища: загоны, огородики, соломенные крыши… Интуитивно выбрав хижину, стоящую под большим старым деревом, я направился к ней. Стук в дверь. Настороженно сверкающие глаза выглянувшего из-за занавески подростка. Мятая купюра в пятьдесят метикалей и — короткий кивок в знак согласия.
— Вернусь утром, — пожал я слегка подрагивающую от волнения руку дяди, — спите спокойно.
— Ты, Саня, поосторожней там, под пули зазря не подставляйся. Береги себя!…
— Не переживайте! Мы ведь, слава богу, не против целого полка фрицев выступаем, а всего лишь против одного-единственного, — успокоил я его.
Едва мы вышли из хижины, как душный ночной мрак окутал нас, словно пуховое одеяло. Стало тяжело дышать, руки покрылись тонкой пленкой испарины. Я пристроился за спиной кафра, всецело доверившись его таланту ориентироваться на незнакомой местности. Огибая Пафури, двигались поначалу вдоль длинной кукурузной плантации. Потом местность пошла под уклон, и вскоре наши ботинки зашлепали уже по вязкой почве речной поймы. Небольшой ручеек вывел нас к редкому подлеску. Миновав его, мы увидели, что до отстраиваемого поселка, в котором остановились Вилли и Найтли, осталось не более трехсот метров. Свет от разведенного кем-то костра скупо освещал небольшую круглую площадку вокруг него и стены нескольких недостроенных домов.
— Жди паф-ф, — тронул меня за рукав Омоло и указал пальцем в небо, явно не зная, как произносится по-английски слово «ракета». Бедному кафру было невдомек, что слово это на всех языках мира звучит одинаково.
Омоло меж тем пригнулся, вскинул лук наизготовку и начал по-кошачьи удаляться куда-то влево. Постояв некоторое время неподвижно, но так и не заметив у костра ни одной человеческой тени, я не выдержал и тоже начал продвигаться вперед. Вначале шел, полупригнувшись, однако последнюю стометровку, решив не рисковать, всё же прополз. Глаза мои вполне уже адаптировались к темноте, так что всё происходящее я видел почти как в стереоскопе. Когда трава закончилась, пришлось укрыться за грудой толстых жердей, приготовленных для строительства. До ярко горевшего костра оставалось не более пятидесяти метров, а до ближайшего дома — не более тридцати. Ледяной холодок пробежал по спине, когда из-за плетеного забора показался вдруг пожилой человек с белой повязкой на голове. Старик волоком тащил за собой мешок, наполненный чем-то не слишком тяжелым, но объемным. Неподалеку заржала лошадь.
«В мешке явно сено, значит, я почти у цели. Осталось выяснить, где находится загон, — я покрутил головой, но не увидел поблизости ни Мунги, ни Омоло. — Ну что же они медлят? Такой подходящий момент! Рядом никого!…»
Словно нарочно, на площадь тут же вышли несколько мужчин в праздничных убранствах. Они важно расселись на сваленном у костра бревне и принялись передавать по кругу сосуд с каким-то напитком.
Воспользовавшись тем, что всё их внимание было сосредоточено сейчас друг на друге, я ужом проскользнул к стене ближайшей хижины и на всякий случай выхватил из-под куртки револьвер. Где-то поблизости раздались приглушенные голоса, зазвучал женский смех, прошелестели чьи-то шаги. Вновь протяжно заржала лошадь, и я, наугад определив направление, двинулся на звук. Вот низенький крааль, вот длинная кормушка, вот еле заметные в темноте очертания белесого лошадиного крупа… На мгновение мелькнул огонек керосиновой лампы, осветив знакомый женский силуэт. Сердце застучало, словно пулемет.
— Пойдем, посидим у костра, — услышал я голос Вилли. — Глупо сидеть под крышей в такую теплую ночь. Предлагаю полюбоваться напоследок этим экзотическим местом, ведь завтра мы уже будем у ворот Лауфилда.
— Хорошо, — прозвучал в ответ нежный голосок Найтли, — только накину шаль.
В глазах у меня потемнело. Чтобы справиться с чувствами, я крепко зажмурился и изо всех сил вцепился в подвернувшуюся под руку жердь. Когда сосчитал до десяти и открыл глаза, ни Вилли, ни Найтли поблизости уже не было. Чертыхнувшись, я обогнул мешавший мне забор и увидел их фигуры, удаляющиеся в сторону костра. Внезапно мне почудилось, что за спиной кто-то стоит, и я испуганно вскинул револьвер.