Глаз Охотника
Шрифт:
— Добро пожаловать в мое королевство, о чужестранцы! — Лишь легкий акцент в речи эмира свидетельствовал о том, что пелларский язык для него не родной. — Давно не приходилось мне лицезреть представителей эльфийского народа, и никогда не имел я чести развлекать подобных вам. — С этими словами эмир царственным жестом указал на подушки, предлагая гостям сесть: — Рассаживайтесь, дорогие гости, ибо я голоден. Хотя наши скромные блюда значительно уступают эльфийским по вкусу, надеюсь, нам все же будет сегодня чем потешить душу.
И действительно: на столах стояли огромные блюда
При виде этого великолепия у Фэрил возник лишь один вопрос: как она будет есть — с лицом закрытым прозрачной вуалью? Но, взглянув на Риату, дамна поняла, что нужно делать: она откинула покрывало с лица, улыбнулась эмиру и приступила к еде.
Во время ужина эмир завел легкий разговор о незначительных вещах: о трудностях пути из Сабры («Это чудо, что вы добрались, ведь ходят упорные слухи, что сердце Кару — это проклятое место»); о цели прибытия в Низари, о товарах, интересующих купцов.
Юноша прислуживал эмиру и пробовал каждое блюдо, прежде чем передать его господину, а тот внимательно смотрел, не проявляет ли он каких-нибудь признаков отравления.
Араван поддерживал разговор и незаметно подводил его к интересующей друзей теме. Эльф вел сложную и тонкую игру, подобную замысловатому и требующему большого умения танцу.
Эмира развеселило описание приезда в город и реакции толпы на чужеземцев, а также испуга купцов в «Зеленой пальме». Вдоволь посмеявшись, он только рукой махнул:
— Ну что с них взять — суеверные невежды.
Время от времени к разговору подключались и остальные. Гвилли рассказал о Черныше, Урус — о своих приключениях в Большом лесу.
А после замечания Фэрил о разрушенных минаретах разговор и вовсе принял неожиданный оборот.
Эмир сначала с удивлением посмотрел на дамну, затем перевел взгляд на Риату:
— Ваши дочь и сын, мадам, совершенно очаровательны, — впрочем, как и все дети.
Гвилли уже раскрыл было рот, чтобы растолковать эмиру, что он не прав и никакие они не дети эльфов, но вовремя заметил предостерегающий знак Уруса и промолчал.
Риата же улыбнулась и согласно кивнула:
— О да, они доставляют нам много счастливых моментов.
Эмир обернулся к Фэрил и объяснил:
— Власть Церкви закончилась во времена правления моего деда, со свержением последнего имама. Священники заслужили немилость тем, что вместо истинного бога поклонялись ложному пророку, и так продолжалось почти девятьсот лет, пока этому безобразию не был положен конец. Теперь мечети и минареты очищены от неверных и их последователей, а мы снова вернулись к истинному богу.
Фэрил уже приготовилась было задать следующий вопрос, но Риата вовремя остановила ее, незаметно изобразив пальцами знак, означающий «опасность», и проговорив:
— Попробуй этот пирог, дорогая.
Дамна взяла кусочек предложенной сласти и впала в задумчивость.
Араван вновь взял инициативу в свои руки и к концу трапезы наконец приблизился к желанной цели. Эльф завел разговор о путешественнике из оазиса и о его страхах и спросил, действительно ли в городе исчезают люди и не известно ли эмиру о причинах этих исчезновений.
Эмир кивнул:
— О да, это истинная правда: пропадают женщины, мужчины, дети… Виновник этого мне известен, и я расскажу вам о нем позже, но сначала — не соизволите ли присоединиться ко мне и отведать вкуснейшего из всех известных мне напитков?
Эмир щелкнул пальцами, и юноша немедленно принес поднос с хрустальным графином, наполненным влагой рубинового цвета, и с шестью хрустальными бокалами — четырьмя большими и двумя маленькими.
Араван изъявил полное согласие, и эмир разлил напиток.
— Маленькие бокалы для малышей, большие — для взрослых.
Араван знаком показал друзьям: «Подождите» — и проследил за юношей, пригубившим чашу эмира и передавшим ее своему господину.
Эмир поднял бокал и, провозгласив тост: «За успех вашей миссии!» — осушил ее.
Араван и остальные поддержали тост и последовали примеру радушного хозяина Налиток оказался ароматным и крепким, немного сладковатым на вкус.
Стоило только нашим героям допить содержимое своих бокалов, как эмир разразился безудержным хохотом и подал знак страже, которая немедленно обступила его полукругом. Дверь в залу распахнулась, и появился мажордом с десятью воинами, вооруженными арбалетами со стрелами наготове. Эти воины присоединились к телохранителям, направив оружие на гостей.
— Идиоты! — все еще захлебываясь от хохота, воскликнул повелитель. — Неужели вы забыли, что вы в Низари, Красном городе убийц, и я — Верховный убийца? И мне известно все о вашей миссии. Вы здесь, чтобы убить Стоука. Но барон опередил вас: он знает о том, что вы здесь, и поручил мне расправиться с вами… Мои слуги проводили вас до «Зеленой пальмы» не в знак чести, а исполняя мое приказание. Какие вы купцы! Могли бы придумать сказочку и получше. Но я понимаю, что если сам Стоук боится вас, то вы опасные враги. Он, конечно, тоже не лыком шит. Сам султан почитает его. Но почему барон думает, что я позволю приказывать себе как последнему слуге? И какое право он имеет безнаказанно разорять мои земли? Я ему покажу! И в этом вы мне поможете. Вы убьете Стоука, потому что я так хочу. Но помните: у него везде шпионы. Одного я изловил у самых ворот.
Эмир щелкнул пальцами, и мажордом внес в залу корзину. Когда он откинул крышку, достал из корзины ее содержимое и положил на стол, Фэрил зажмурилась и отвернулась: на столе лежала голова в желтом тюрбане: дамна узнала голову странного человека, которого они встретили при входе в город и который, увидя их, убежал.
Риата посмотрела эмиру прямо в глаза и проговорила:
— Если вам известно, где сейчас Стоук, скажите нам — и я клянусь: мы уничтожим гадину.
— Я в этом уверен, — усмехнулся эмир. — У вас просто не будет другого выхода. Можете не сомневаться, я позаботился о том, чтобы вы оказали мне полное содействие. Дело в том, что я отравил ваших детей, а противоядие есть только у меня. — Эмир показал друзьям маленький стеклянный пузырек с голубоватой жидкостью.