ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)
Шрифт:
Мы шли уже около пяти часов, когда Шерри поднялась от лежащего на дне вельбота, укрытого одеялами тела, и пробралась ко мне:
— Чабби хочет поговорить с тобой, — тихо сказала она, а затем, импульсивно наклонившись вперед, коснулась моей щеки холодными пальцами искалеченной руки. — Мне кажется, он умирает, Харри.
В ее голосе зазвучала тоска. Я передал ей руль. «Видишь эти две яркие звезды?» — Я указал ей точки Южного Креста». — «Веди прямо на них», — а сам пробрался вперед, туда, где лежал Чабби.
Казалось, он несколько мгновений не узнавал меня. Я опустился возле него на колени и слушал его тихое булькающее дыхание. Затем он внезапно пришел в себя. Я увидел, как в его глазах отразился свет звезд и он взглянул на меня. Я склонился над ним, и до его лица было лишь несколько дюймов.
— Мы хорошо вместе с тобой порыбачили, Харри, — прошептал он.
— А сколько еще нас ждет впереди, — ответил я. — Того, что мы везем с собой — нам хватит, чтобы купить отличную новую лодку. В следующий сезон мы выйдем с тобой в море — и держись, рыба! Честное слово!
Затем мы долго молчали, пока, наконец, я не почувствовал, что он пытается нащупать мою руку. Я взял его руку и крепко сжал. Я чувствовал мозоли и застарелые трещины от лески — ему приходилось вытягивать тяжелую рыбу.
— Харри, — его голос был таким слабым, что я едва слышал его сквозь шум моторов, даже опустив ухо к его губам: — Харри, я хочу тебе сказать что-то, чего еще никому никогда не говорил. Я люблю тебя, старина, — прошептал он, — я люблю тебя сильнее, чем собственного брата.
— И я люблю тебя, Чабби, — ответил я. На несколько мгновений он сильнее сжал мою руку, а потом его пальцы расслабились. Я сидел возле него, а его большая мозолистая лапа медленно холодела в моей руке. Над темным задумчивым морем начал заниматься бледный свет зари.
В течение последующих трех недель мы с Шерри редко покидали наш уединенный приют в Черепашьем Заливе. Мы вместе с ней, чувствуя себя виноватыми, постояли на кладбище, пока хоронили наших друзей, и как-то раз я в одиночестве съездил в форт, где провел два часа с президентом Годфри Биддлем и инспектором Уолли Эндрюсом. Но все остальное время, пока заживали раны, мы были одни.
Раны телесные затягивались, однако, быстрее, чем раны душевные. Однажды утром, когда я перевязывал Шерри руку, я заметил крошечные перламутровые чешуйки на кончиках ее пальцев и понял, что это начали отрастать ногти. Все-таки ее длинные кисти вернут себе их естественное украшение и я благодарил за это судьбу. Это было невеселое время. Воспоминания были еще свежи, а дни омрачены скорбью о Чабби и Анджело. Мы оба ощущали, что близится кризис наших отношений. Я догадывался, как мучительно ей сделать свой выбор и прощал ей вспышки дурного настроения, приступы упрямого молчания и внезапные исчезновения из дому, когда она часами бродила вдоль пустынного пляжа или уходила на далекий мыс, где я едва различал ее одиноко сидящую фигурку. Наконец, я понял, что она достаточно поправилась, чтобы взглянуть, что нас ожидает. Однажды вечером, впервые после нашего возвращения на Сент-Мери, я завел разговор о сокровище.
Они лежали зарытые под высоким фундаментом моего домишки. Мы сидели с ней на веранде, потягивая виски, и слушали шорох ночного прибоя о песок пляжа. Она выслушала меня молча.
— Я хочу, чтобы ты улетела и сделала необходимые приготовления для прибытия гроба. В Цюрихе возьмешь машину и приедешь в Базель. Там я заказал для тебя номер в гостинице «Красный Бык». Я выбрал этот отель, потому что в нем есть подземный гараж и я знаком с главным портье. Его зовут Макс, — посвящал я ее в свои планы. — Он закажет катафалк к самому самолету. Ты будешь играть роль безутешной вдовы и привезешь гроб в Базель. В гараже мы его переставим с катафалка. Ты закажешь, чтобы мой брокер прислал бронированную машину и забрал голову тигра в свои владения.
— Ты все хорошо проработал, не так ли?
— Надеюсь, — я налил еще виски. — Мой банк — «Фаль и Сын», и ты должна спросить господина Шаллона. Когда ты с ним встретишься, то дашь ему мое имя и номер счета — 1066, как битва при Гастингсе. Ты должна договориться с мсье Шаллоном о частных апартаментах, куда бы мы могли пригласить для осмотра головы посредников.
Я продолжал детально описывать проделанные мною приготовления, а она внимательно слушала. Иногда она задавала пару вопросов, но чаще молчала. Наконец, я протянул ей билет и несколько туристских чеков на первое время.
— Ты уже заказал рейс? — как-то испуганно взглянула она, и когда я кивнул, она раскрыла книжечку билета. — И когда я вылетаю?
— Завтра в полдень.
— А когда же ты?
— Вместе с гробом, спустя три дня, в пятницу. Я прилечу рейсом в 1.30. У тебя будет время обо всем договориться и встретить меня.
Последняя ночь была полна нежности и любви, как и прежде, но все равно я угадывал в Шерри глубокую меланхолию, будто она покидала меня навсегда.
На заре нас встретили дельфины, и мы забавлялись с ними пол-утра, а затем медленно поплыли к пляжу.
Я довез ее до аэропорта на старом пикапе. Большую часть пути она молчала, а потом пыталась сказать мне что-то, но была так смущена, что говорила путано и непонятно. Под конец, она, запинаясь, пробормотала:
— Если с нами что-нибудь случится, ну, я имею в виду, что все когда-то кончается, значит ли это…
— Продолжай, — сказал я.
— Нет, это я так. Просто мы должны постараться простить друг друга, если что-то случится.
Больше она не сказала ни слова. В аэропорту, у барьера, она быстро поцеловала меня, на несколько мгновений обняв за шею, затем повернулась, чтобы помахать мне рукой.
Я посмотрел, как самолет быстро набрал высоту и взял курс через пролив на материк. Затем я не спеша покатил домой к Черепашьему Заливу.
Без нее дом показался пустынным и ночью я лежал в одиночестве на широкой кровати под москитной сеткой. Я понимал, что мне просто необходимо пойти на риск. Весьма опасно, но необходимо. Я знал, что должен вернуть ее сюда — без нее моя жизнь становилась просто бессмысленной. Как игрок, я должен поставить на кон все, чтобы вырвать ее из объятий тех сил, что управляли ею. Пусть она сама сделает выбор, но я должен, насколько возможно, подтолкнуть ее к правильному решению.