Глаз ведьмы
Шрифт:
Соваться в оснащенную разными электронными штучками и сигнализацией квартиру без предварительной разведки не стоило, поэтому камера и работала круглые сутки, фиксируя все происходящее во дворе, около подъезда и постоянно снимая окна, в надежде, что вдруг шторы приоткроются и удастся заглянуть за стекла.
Дважды в день отснятый материал забирал доверенный человек: он приезжал то на такси, то на иномарке, то на мотоцикле. Быстро нырял в сумрак подъезда и уже не спеша поднимался наверх — здесь камеры Левы его засечь не могли. Сменив кассету,
Обнаружить берлогу Зайденберга и даже узнать, кого он там пригрел, не составило особого труда, а вот терпеливо выжидать удобного момента для решительного удара оказалось куда сложнее: легко ли сносить глухое недовольство хозяев, готовых в любой момент спустить на тебя полкана за то, что проклятый Левка все еще топчет землю, и за то, что его язык еще не окостенел, а мозги не превратились в холодный студень, не способный ни помнить, ни рождать новые мысли. И за то, что его деньги все еще при нем!
Проще всего было посадить в конспиративной квартире снайпера и, как только Зайденберг выйдет из подъезда — а он время от времени покидал свою нору, — всадить ему в голову разрывную пулю. Вот и вся игра! А нанятые Левой телохранители пускай сколько угодно озираются по сторонам, выставив свои пукалки: тот, кого они должны оберегать, превратится в труп. Смерть украдет его у них прямо из-под носа, а снайпер сможет спокойненько уйти, не замеченный никем. Однако подобное разрешение проблемы при кажущейся простоте таило в себе и массу сложностей.
Убийство — всегда убийство: нет разницы, зарезали, прибили пустой бутылкой по голове или сняли снайперским выстрелом. Все одно приедут следственно-оперативные группы — а уж когда пальнет снайпер, в этом и сомневаться не приходится, — разные эксперты, люди из безопасности, прокуратур и прочая чиновная публика в погонах, чтобы начать допытываться, кто и за что отправил в мир иной гражданина Николаева.
Не стоит их всех считать недоумками или полными кретинами, довольно скоро выяснится, что никакой это не Николаев, а бывший шоумен и хозяин фирмы «Дана» Лев Маркович Зайденберг, который был знаком с неким Хафизом, которого зарезали в камере следственного изолятора… И потянется ниточка, а куда и как она приведет, никому не известно. Лучше подобных осложнений избежать и поступить так, чтобы все «заинтересованные лица» остались довольны…
Ровно в полдень из остановившегося на набережной такси вышел молодой человек в светлых джинсах и пестрой рубашке. Быстрым шагом он обогнул угол дома и, войдя в подъезд, взбежал по лестнице наверх. На четвертом этаже он отпер дверь квартиры, захлопнув ее за собой, и шустро кинулся на кухню, чтобы выключить сигнализацию, готовую подать сигнал тревоги.
Сменив в видеомагнитофоне кассету, молодой человек вновь включил сигнализацию и, помня о том, что у него есть всего тридцать секунд до срабатывания, немедленно покинул квартиру.
Через полчаса кассета на конспиративной квартире. Отпустив курьера, технарь взял материал и включил видео. Он уселся в продавленное кресло перед телевизором и закурил — ожидать нового и интересного здесь нечего, все уже известно наперед. Единственное, надо отметить, когда вернулся Зайденберг, а куда он ездил, не их дело: вне дома за ним приглядывали другие люди.
На экране мелькали кадры, в нижнем левом углу белели цифры, указывавшие дату и время съемки. Как и ожидалось, не происходило ничего существенного в сонном царстве прокаленного летним солнцем тихого московского двора.
Вот появилась машина Левы. Но на стоянку ее припарковал не Зайденберг, а совершенно незнакомый молодой мужнина!
Сидевший у телевизора технарь насторожился и, не отводя глаз от экрана, крикнул:
— Таранин! Давай сюда! Скорее!
Прибежал напарник, и оператор заново прокрутил кадры с парковкой «жигулей», а дальше их ждали еще более интересные открытия. К подъезду прошествовал неизвестно откуда появившийся Лева. Его сопровождали накаченные парни, а потом подкатила темная иномарка, из которой вылезли высокий мужчина в светлом костюме и лысоватый блондин в легких брюках и куртке.
— Шлыков! — указывая на него, ошарашенно прошептал Таранин. — Сам Шлыков! Ну, дела!
Он схватил трубку сотового телефона и торопливо набрал номер, по которому звонили лишь в экстренных случаях. Именно такой случай сейчас!
— Это Таранин, — услышав ответ, назвался он. — Объект вернулся под конвоем, а потом приехал Шлыков.
— Борис Матвеевич? — недоверчиво переспросили на том конце провода.
— Да, он. У нас есть его фото. И с ним, похоже, Иван Иншутин. Высокий такой, с пышной шевелюрой с проседью.
— А женщина?
— Она вообще не выходила.
— Вы случаем не ошиблись насчет Шлыкова и Иншутина? — вкрадчиво спросили у Таранина, и тот чуть не задохнулся от негодования: вечно руководство хочет быть святее самого папы римского, а исполнителей подозревает во всех смертных грехах.
— Можете приехать и просмотреть запись, — сухо ответил он. — Или мы пришлем ее вам с нарочным.
— Не нужно. Когда они там появились?
— Примерно час назад, может быть, немногим больше. Если нужно, могу назвать точное время.
— Продолжайте работу, подготовьте подробную сводку и ждите дальнейших указаний. Возможно, технику сегодня же придется демонтировать…
Человек, которому звонил Таранин, положил трубку и задумался: судя по всему, Боря Шлыков, всегда отличавшийся резвостью, раньше всех вышел на притаившегося Зайденберга и взял его в оборот. А подлецы из наружного наблюдения, которые вчера вели Левку, сказали, что потеряли его. Наверняка их просто умело отсекли от объекта, и они, сукины дети, это поняли, но, не желая рисковать задницами, придумали версию потери. Ладно, придет время, и с них спросится.