Глаз ведьмы
Шрифт:
Фомич метнулся за угол дома и побежал мимо детской площадки с избушкой на курьих ножках и деревянными гномами, охранявшими пыльную песочницу. Так, теперь еще раз за угол и в подворотню. Кажется, впереди никто не маячит и сзади тоже не слышно топота чужих ног, однако радоваться и праздновать удачу еще рано. Лучше на всякий случай свернуть в следующий проходной двор: так надежнее да и к спасительному «сквозняку» ближе.
Теперь скорее мимо автостоянки, на другую сторону бульвара и в подъезд, пока никто натужно не сопит в затылок. Используй преимущество на всю катушку, отрывайся так, чтобы больше на хвосте не висли.
«А если около дома начнут караулить? — мелькнула паническая мысль. — Ведь не в метро же они ко мне приклеились, а откуда могли вести, кроме как от дома?»
Хорошо, пусть так, но это обмозгуем потом: сейчас главное — оторваться!
Власов распахнул дверь и шмыгнул в прохладный полумрак подъезда. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, помчался по лестнице наверх и тут внизу гулко хлопнула дверь. Анатолий не удержался и, свесившись через перила, посмотрел — кто вошел?
Мать бы их! Да это же жилистый мужичонка с газетками! Резвый малый, ничего не скажешь, придется брать ноги в руки, не то самого возьмут за задницу!
Уголовник рванул наверх еще быстрее и в мгновение ока очутился около заветной двери на галерею. Распахнул ее, сделал несколько шагов и остановился — навстречу ему шел блондинчик в джинсовой рубахе! Как они сумели опередить его и перекрыть путь к спасению? Неужели им тоже известен этот дивный «сквозняк»?
Куда теперь двигать, назад или вперед? За спиной наверняка окажутся двое, а впереди пока один. И Власов решительно двинулся на блондина, слегка наклонив голову и готовясь под шаг садануть его ногой в пах. Драться Анатолий умел и не боялся, а в зоне не раз приходилось попадать и не в такие переделки.
— Стой! — неожиданно приказал блондин в джинсовой рубахе. — Ни с места!
Фомич лишь ухмыльнулся в ответ: кишка тонка оказалась остаться один на один? Но тут что-то щелкнуло в руке блондинчика, и Власов предпочел остановиться.
Мужик в джинсовой рубахе держал в правой руке пистолет-авторучку: однозарядную игрушку, достаточно крупного калибра и немалой убойной силы. Однажды Анатолий видел, как из такой штуки с расстояния в несколько шагов пробили насквозь ящик с песком. Проводить эксперименты с собственной фигурой в узкой галерее, где и увернуться-то нельзя, а спрятаться тем более некуда, ему совершенно не хотелось — пуля, она, как известно, дура!
Власов, не спуская глаз с черного зрачка ствола в руке блондина, сделал шаг назад и похолодел — под левой лопаткой противно и тонко кольнуло острой сталью, прорвав ткань рубашки и слегка оцарапав кожу.
«Шило или заточка, — понял Фомич, и ему стало жаль себя до невозможности. — Обложили, суки! Но на блатных эти деятели не похожи. Кто же пришел по мою душеньку? Да не все ли тебе равно, кто именно? — издевательски откликнулся внутренний голос. — Сейчас ткнут под лопатку, насадят сердце, как на шампур, и сунешься мордой в пол, а они перешагнут и на выход…»
— Не дергайся, — тихо сказали на ухо, обдав запахом табака и пива. — Оружие есть?
Не дожидаясь ответа, ловкие руки прошлись сверху вниз по телу застывшего Анатолия, проверив даже самые потаенные места. Видно, парни опытные.
Фомичу надели на правое запястье браслет наручника, а другой защелкнул на своей руке похожий на боксера плосконосый. Колоть под лопаткой перестало, блондин спрятал пушку-авторучку.
— В чем дело, братва? — осевшим голосом решился спросить Власов. — Я что, арестован?
— Иди, — Анатолия легонько подтолкнули в спину. — И не вздумай дергаться, если не хочешь неприятностей.
Через черный ход его вывели из подъезда в захламленный двор, сунули в рот сигарету и дали прикурить. Потом показали сотовый телефон и лист бумаги.
— Слушай внимательно, — велел блондин. — Сейчас наберем номер твоего шефа, и ты озвучишь этот текст. Знаешь, как в зоне: шаг вправо, шаг влево — побег! Так и здесь: словом больше, словом меньше — и ты отправишься к маме, на Калитники. Осознал?
— Какой шеф, да вы чего? — вполне натурально разыграл удивление испуганный Фомич.
— Во, так и работай, стукалка, — нехорошо ухмыльнулся «боксер». — Артист в тебе пропадает. Давай вещай!
Анатолию сунули в руку трубку. Осведомитель почувствовал, как по спине у него ручьем потек пот: холодный, липкий, смертошный. В какие еще игры его втягивают? Сейчас пасть не откроешь, так всадят пулю в лоб или шило между ребер запустят, а если с этими сейчас полюбовно — потом с тобой Серов разберется. Да что же делать-то?
— Да! Слушаю, Серов! — раздался в трубке знакомый голос.
— Это я, — прокашлявшись, едва выдавил из себя осведомитель.
— Анатолий Лексаныч? Хочешь чем-то порадовать или повидаемся вечерком?
— Вечером не могу. — Власов покосился на жилистого, держащего около правого уха миниатюрный наушник, проводок от которого тянулся к какому-то прибору.
Наверняка разговор прослушивался, а то и записывался. Действительно, лишнего тут не ляпнешь. А с другой стороны, что ему Серов — родной брат или отец? Нашелся тоже благодетель, все жилы вытянул своими вопросами и нервы вымотал, заставляя прыгать на проволоке, как ярмарочного паяца, и постоянно ходить по краю пропасти, заглядывая в жуткую бездну. И сегодня тоже: он сидит себе в кабинетике и покуривает, а Толик Власов должен потеть с наручником на запястье и мучиться ожиданием решения своей судьбы после того, как произнесет предложенный текст. Ну и получи, ментовская зараза!
— Не могу, — повторил Фомич. — Дела у меня, с корешами надо общаться, иначе нам и побалакать будет не о чем.
— Это верно, — меланхолично заметил Серов. — Так что у тебя новенького? Можешь сказать?
— Попробую. Ты тут одним другом интересовался, помнишь? Еще карточку показывал.
— Да, как же, — сразу оживился Сергей Иванович. — Неужели ты его нашел? Где он?
«Ишь, как всполошился, — отметил про себя осведомитель. — Знают эти подлецы, на что опера зацепить».
— В залоге твой крестничек, — заговорщически понизив голос, сказал Власов. — Могу адресок подсказать…