Глаза чужого мира (сборник)
Шрифт:
Очутившись в комнате, Кугель запер дверь, после чего взял фонарь и тщательнейшим образом обследовал все углы. Постель была чистой, окна выходили на огород, песни и возгласы из общего зала сюда почти не доносились. С удовлетворенным видом Кугель погасил лампу и лег в кровать. Едва он приготовился задремать, как послышался странный звук. Кугель поднялся, чтобы прислушаться, но звук больше не повторился. Он снова расслабился. Странный звук раздался опять, немного громче, и из мрака вылетела дюжина шелестящих тварей, похожих на летучих мышей.
Кугель отодрал мышеобразных тварей и ткнул тварь «Фейерверком», та мгновенно исчезла. Крылатые создания с визгом и шелестом вылетели из комнаты.
Кугель засветил лампу. С виду все было в порядке. Он немного подумал, затем вышел в коридор и исследовал смежную комнату. Она оказалась свободной, и Кугель немедленно перебрался туда.
Через час его сон снова прервали, на этот раз Лорган, который был уже изрядно навеселе. Увидев Кугеля, он удивленно заморгал.
— Кугель, почему ты спишь в моей комнате?
— Ты ошибся, — заявил тот. — Твоя дверь — следующая по коридору.
— А, все понятно! Мои глубочайшие извинения!
— Пустяки, — сказал Кугель. — Доброй тебе ночи.
— Спасибо.
Лорган, шатаясь, поплелся спать. Кугель, заперев дверь, снова бросился на кровать и отлично выспался, не обращая внимания на шум и вопли из соседней комнаты. Наутро, когда Кугель завтракал, по лестнице нетвердой походкой спустился Лорган и принялся расписывать ему все события прошедшей ночи.
— Я так сладко заснул, и тут в комнату через окно ворвались два огромных мадлока с сильными руками, сверкающими зелеными глазами и вообще без шей. Они надавали мне тумаков, несмотря на мольбы о пощаде, а потом схватили шляпу и направились к окну, как будто собрались уходить, но вернулись и снова отколотили меня, приговаривая: «Это тебе за то, что нам пришлось повозиться». Потом наконец ушли. Тебе приходилось слышать что-либо подобное?
— Никогда! — заверил его Кугель. — Это возмутительно.
— В жизни иногда случаются странные вещи, — задумчиво проговорил Лорган. — И все-таки я больше ни за что не остановлюсь на этом постоялом дворе.
— Разумное решение, — одобрил Кугель. — А теперь прошу меня простить, но мне пора в путь.
Он расплатился по счету и отправился в дорогу. Утро прошло без происшествий. В полдень Кугель подошел к розовому шелковому шатру, раскинутому на поросшем травой пятачке у дороги. За столом, обильно заставленным изысканнейшими яствами и напитками, сидел Юкоуну, при виде Кугеля подскочивший от удивления.
— Кугель! Какое счастливое совпадение! Ты просто обязан присоединиться к моей трапезе!
Кугель оценил расстояние между Юкоуну и тем местом, где ему пришлось бы сидеть, — оно позволяло дотянуться до Юкоуну рукой в перчатке, где был спрятан «Фейерверк».
Кугель покачал головой.
— Я уже подкрепился орехами и изюмом. А ты выбрал для своего пикника прелестное местечко. Желаю приятного аппетита и удачного дня.
— Погоди, Кугель! Минуточку! Попробуй бокал этой чудесной «Фазолы». Она сразу прибавит тебе сил!
— Скорее всего, заставит меня прикорнуть где-нибудь в придорожной канаве. А теперь…
Губы Юкоуну исказила гримаса. Впрочем, через миг он вновь стал сама любезность.
— Кугель, я приглашаю тебя навестить меня в Перголо. Ты ведь не забыл, как там замечательно? Мы с тобой будем каждую ночь закатывать грандиозный пир, к тому же я открыл новую стадию магии, при помощи которой могу вызвать знаменитых людей из любой эры. В Перголо столько великолепных развлечений!
Кугель сделал страдальческий жест.
— Ты так сладко зазываешь меня, ну прямо как сирена! Один глоток подобной роскоши может разбить всю мою решимость! Я уже не тот старый повеса Кугель, каким ты меня помнишь!
Юкоуну изо всех сил старался говорить ровным голосом.
— Это, к сожалению, не может не бросаться в глаза.
Откинувшись назад в своем кресле, он мрачно уставился на шапочку Кугеля. Внезапно сделав нетерпеливый жест, он пробормотал заклинание из одиннадцати слогов, так что воздух между ним и Кугелем исказился и загустел. Силы заметались к Кугелю и обратно, с грохотом расходясь во всех направлениях, оставляя на траве бурые и черные полосы. Юкоуну, выкатив желтые глаза, смотрел на все происходящее, но Кугель, казалось, совершенно не обратил на это внимания. Он вежливо попрощался с Юкоуну и продолжил свой путь.
Около часа Кугель шагал размашистой походкой, благодаря которой оставил позади столько бесконечных лиг. Справа от него за холмами начинался лес Да, более спокойный и приятный, чем Великая безлюдь далеко к северу от этих мест. Река и дорога погрузились в тень, все звуки стихли. В рыхлой земле росли цветы на длинных стеблях: делирии, голубые колокольчики, розетки, камышинки. Коралловые грибы изящными фестонами свисали с трухлявых пней. Косые лучи малинового солнца пробивались сквозь просветы в лесу, создавая полумрак, насыщенный множеством мрачных тонов. Все было неподвижно, и до Кугеля не доносилось ни звука, кроме трелей какой-то далекой птицы.
Несмотря на мнимое одиночество, Кугель развязал ножны и старался ступать как можно тише, ибо неосторожного путника в лесу могло поджидать множество неприятных сюрпризов. Через несколько миль лес поредел и остался на севере. Кугель вышел к перекрестку, где стоял отличный двухрессорный экипаж, запряженный четверкой вериотов. Высоко на облучке сидели две девицы с длинными рыжими волосами, смугло-коричневой кожей и изумрудно-зелеными глазами, в коричневой и серовато-белой ливреях. Исподтишка окинув Кугеля косыми взглядами, они высокомерно уставились перед собой. Юкоуну открыл дверцу.