Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928
Шрифт:
Вместе с тем самого термина — «политический контроль» — до начала 1990-х было невозможно найти ни в одном справочном издании на русском языке. Самое же главное, что даже авторы, употребляющие данное словосочетание применительно к истории Советской России, воспринимали его как некую данность, как аксиому, практически не пытаясь расшифровать этот термин, наполнить его конкретным историческим содержанием. Это касается как российских, так и иностранных авторов. Не использовали понятие «политический контроль» и Дж. Боффа, Э. Карр, Р. Такер [45] . Даже в книгах, посвященных репрессивной политике Советского государства, истории ВЧК — ОГПУ, речь прежде всего шла о различных формах и методах преследования граждан, способах получения ложных показаний, фальсификации судебных дел и т. п. [46] За редчайшим исключением, деятельность политического контроля не находила отражения и в мемуарной литературе [47] .
45
Боффа Дж. История Советского Союза. М., 1990. Т. 1; Карр Э. История Советской России. Большевистская революция 1917–1923. М.: Прогресс, 1990. Кн. 1; Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879–1929. История и личность. М.: Прогресс, 1991.
46
Викторов Б. А. Без грифа «секретно». Записки военного прокурора. М.: Юридическая литература, 1990; Конквест Р. Большой террор. Рига, 1991.
47
Авзегер Л. Я вскрывал ваши письма. Из воспоминаний бывшего тайного цензора МГБ // Время и мы. Нью-Йорк; Тель-Авив; Париж, 1980. № 55, 56.
Поэтому целью данной монографии является исследование возникновения и существования политического контроля властей над населением России в первое десятилетие Советского государства (1917–1928) с учетом новых материалов, ставших доступными за эти годы. Выбор именно этих временных рамок обусловлен рядом обстоятельств. Во-первых, это период, в который, по мнению многих ученых, еще существовали различные альтернативы исторического развития страны. Во-вторых, большую часть его занимает время НЭПа, который, по выражению З. Бжезинского, был «самой открытой и интеллектуально новаторской фазой русской истории XX столетия» [48] . Причем, по мнению Ю. И. Игрицкого, в период НЭПа «советская Россия по объему прав и свобод граждан и общественных организации мало чем отличалась от других стран Восточной Европы, Центральной и Южной Америки, Китая, Японии, которые никто из исследователей… не относит к разряду тоталитарных» [49] . Тем более интересно и важно проследить, как в этих условиях существовала система политического контроля и какое влияние оказывала она на другие сферы политической жизни. Одновременно, материалы самого политического контроля помогают лучше увидеть реальные настроения различных групп населения в этот период.
48
Бжезинский З. Большой провал. Агония коммунизма // Квинтэссенция: Философский альманах. М.: Политиздат, 1990. С. 258.
49
Игрицкий Ю. И. Снова о тоталитаризме // Отечественная история. 1993. № 1. С. 13.
Как определить само понятие «политический контроль над населением»? Впервые такая формулировка была мной предложена в 1995 году. Но в гуманитарных науках редко когда предложенное определение принимается всем научным сообществом. Поэтому мне кажется важным привести мнение исследовательницы «Политического контроля», д. и. н. Н. А. Володиной, опубликованное в 2010 году:
Данное В. С. Измозиком и поддержанное исследователями (практически всеми, мы не встречали никакой критики) определение политического контроля не отражает важнейшего, на наш взгляд, аспекта: формирования — всеми возможными способами — общественного мнения, т. е. воздействия на массовое сознание. На наш взгляд, изучение отдельных, пусть и очень важных аспектов, методов и институтов политического контроля не позволяет объективно оценить действие всей советской системы политического контроля, проанализировать ее объективные и субъективные причины становления, оценить развитие и взаимодействие ее институтов и методов, выявить причины столь высокой ее эффективности. Одна из ключевых особенностей советского режима заключалась в том, что власти не только выясняли характер настроений в обществе, но и активнейшим образом, в небывалых ранее масштабах их формировали, воспитывали «нового человека».
В связи с этим мы предлагаем следующее определение политического контроля. Политический контроль — это имманентно присущее любому, но в особенности тоталитарному государству качество, представляющее собой комплекс мероприятий власти, направленных не только на контроль поведения индивида, всех социальных групп, но и на формирование мировоззрения и поведения основной массы населения на основе задаваемых идеологических канонов и практических потребностей режима [50] .
50
Володина Н. А. Становление и развитие советской системы политического контроля в 1917–1953 гг. (на примере Среднего Поволжья): Автореферат дисс. … д. и. н. М.: МГУ, 2010. С. 26.
Я благодарен Наталье Александровне Володиной и с учетом ее замечаний предлагаю следующую уточненную формулировку: под политическим контролем следует понимать систему регулярного сбора и анализа информации различными ветвями государственного аппарата о настроениях в обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях экстремистских и антиправительственных групп и организаций. Политический контроль всегда включает несколько основных элементов: сбор информации, ее оценку, принятие решений, учитывающих настроения общественных групп и слоев и призванных воздействовать в нужном для властей направлении, включая формирование мировоззрения и поведение основной массы населения; а также политический розыск (сыск) и репрессии при наличии угрозы (реальной или мнимой) государству и обществу. Не отменяя репрессий, политический контроль в идеале предполагает определенный крен в сторону аналитической, профилактической деятельности; участие в выработке основных направлений общегосударственной политики с точки зрения того, как она скажется на социальной стабильности.
Поэтому политический контроль — неотъемлемая черта жизни любого современного государства. В демократических странах контроль такого рода осуществляется в основном открыто, используя наличие оппозиционных средств массовой информации, регулярной системы выборов на всех уровнях и т. п. При сборе закрытой информации политический контроль здесь регулируется системой законов, защищающих права личности (неприкосновенность жилища, тайна переписки и телефонных переговоров, право на свободу получения и распространения информации и т. д.). Поэтому неизбежные попытки бюрократических структур выйти за рамки дозволенного грозят серьезными политическими последствиями.
В условиях же подавления оппозиции, запрета гласности и политического плюрализма политический контроль — обязательное условие формирования, укрепления и существования авторитарных и тоталитарных режимов. Его отличительная черта — отсутствие какой бы то ни было законной основы или ее безнаказанное нарушение. Политический контроль при этом является одной из самых конспиративных сфер, а собранная им информация, как правило, имеет грифы «Секретно» и «Совершенно секретно». Необходимость политического контроля для руководства страны в этом случае обусловлена рядом причин. Во-первых, в обстановке запрета оппозиционных политических партий и групп, отсутствия свободной прессы и реальных выборов режим не может доверять собственным средствам массовой информации, выполняющим прежде всего пропагандистскую роль, и нуждается в относительно объективных данных о реальных настроениях и позициях населения. Во-вторых, политический контроль нужен для расправы с политическими противниками, для подавления любого инакомыслия. Поэтому в данном аспекте он неразрывно соединен с политическим сыском. В-третьих, политический контроль дает возможность целенаправленно формировать нужные режиму представления у различных социальных слоев.
Основными структурами, которые осуществляли политический контроль в исследуемый период, являлись партийные комитеты и их отделы на всех уровнях, политорганы Красной армии и флота, органы ВЧК — ГПУ — ОГПУ. Достаточно активно в 1920-х годах в эту деятельность включилась монопольная организация советской молодежи — Российский коммунистический союз молодежи (РКСМ) — Всесоюзный коммунистический союз молодежи (ВЛКСМ). Менее заметную роль в этом отношении, на наш взгляд, играли советские, хозяйственные организации.
Естественно, что исследование данной темы стало возможным лишь с конца 1980-х годов, когда перед историками, хотя и не в полной мере, открылись недоступные ранее архивные фонды. За прошедшие почти 30 лет после первого издания этой книги вышло большое количество работ, в которых в той или иной степени отразились сюжеты политического контроля. Их можно разделить на три группы. Во-первых, это обладающая непреходящей ценностью многотомная публикация документов с научными комментариями по отдельным направлениям осуществления политического контроля [51] .
51
Левые эсеры и ВЧК: Сб. документов. Казань, 1996; Лубянка. Сталин и ВЧК — ГПУ — ОГПУ — НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922 — декабрь 1936. Т. 1 / Сост. В. Н. Хаустов, В. П. Наумов, Н. С. Плотникова. М., 2005; «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране: Сб. док.: В 10 т. 1922–1934 / Отв. ред. А. Н. Сахаров, В. С. Христофоров. М.: ИРИ РАН, 2001–2017; Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. 1918–1939. Документы и материалы: В 4 т. / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 1998–2000. Т. 1. 1918–1922 гг.; Т. 2. 1923–1929 гг.
52
Боева Л. А. Деятельность ВЧК — ОГПУ по контролю за лояльностью граждан политическому режиму, 1921–1924 гг.: Автореферат дисс. … к. и. н. М., 2002; Володина Н. А. Становление и развитие советской системы политического контроля в 1917–1953 гг. (на примере Среднего Поволжья): Автореферат дисс. … д. и. н. М.: МПГУ, 2010; Девятов С. В. Возникновение и становление единовластия в Советской России. 1922–1927 годы: Автореферат дисс. … д. и. н. М.: ГАСБУ, 1998; Дианов С. А. Политический контроль в Пермском крае в 1919–1929 гг.: Автореферат дисс. … д. и. н. Пермь: ПГПУ, 2007; Калинина Ю. В. Политотделы в системе политического контроля на Балтийском флоте: 1919–1921: Автореферат дисс. … к. и. н. СПб., 2007; Катков А. П. Политический контроль в советском обществе в 20–30-е годы. Саратов, 2000; Офицерова Н. В. Политический контроль в промышленном сообществе в 1920-е гг. (на материалах Северо-Запада России): Автореферат дисс. … к. и. н. СПб., 2010.
53
Баберовски Й. Красный террор. История сталинизма / Пер. с нем. М.: РОССПЭН, 2007; Баранов А. В. Многоукладное общество Северного Кавказа в условиях новой экономической политики. Краснодар: Изд-во КубГУ, 1999; Боева Л. А. «Особенная каста»: ВЧК — ОГПУ и укрепление коммунистического режима в годы нэпа. М.: АИРО-XXI, 2009; Василевский В. П., Сушко А. В. «Стражи революции»: органы ГПУ — ОГПУ в Омском Прииртышье. Омск, 2016; Великанова О. В. Разочарованные мечтатели: Советское общество 1920-х гг. М.: Политическая энциклопедия, 2017; Войтиков С. С. Отечественные спецслужбы и Красная армия. 1917–1921. М.: Вече, 2010; Володина Н. А. Политический контроль в советском государстве: 1917–1953 гг. Пенза: ПГУАС, 2009; Гимпельсон Е. Г. НЭП и советская политическая система. 20-е годы. М., 2000; Девятов C. B. Единовластие в России. Возникновение и становление (1922–1927 гг.). М.: МГУЛ, 2000; Дианов С. А. Политический контроль в Пермском крае в 1919–1929 гг. Пермь, 2008; Зданович А. А. Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934). М.: Кучково поле, 2008; Катков А. П. Политический контроль в советском обществе в 20–30-е годы, Саратов, 2000; Колодникова Л. П. Советское общество 20-х годов XX века: по документам ВЧК — ОГПУ. М., 2009; Леонов C. B. Рождение советской империи: государство и идеология. 1917–1922. М., 1997; Макаров Ю. Н. Органы ВЧК — ГПУ — ОГПУ и Православная Российская Церковь (1919–1927 гг.). Сочи: СГУТиКД, 2007; Мозохин О. Б. Образование и организация деятельности ВЧК — ОГПУ. М., 2005; Никулин В. В. Власть и общество в 20-е годы. Политический режим в период нэпа. Становление и функционирование (1921–1929 гг.) СПб., 1997; Олех Г. Л. Кровные узы. РКП(б) и ЧК/ГПУ в первой половине 1920-х гг.: механизм взаимоотношений. Новосибирск: НГАВТ, 1999; Плеханов А. М. ВЧК — ОГПУ: Отечественные органы государственной безопасности в период новой экономической политики. 1921–1928. М.: Кучково поле, 2006; Смыкалин А. С. Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР. М.: Русайнс, 2015; Тепляков А. Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК — ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. М.: АИРО-XXI, 2007; Федор Дж. Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности. СПб.: Питер, 2012; Ширер Д. Сталинский военный социализм. Репрессии и общественный порядок в Советском Союзе. 1924–1953 гг. М., 2014; и др.
Все эти труды ввели в научный оборот большое количество недоступных ранее архивных материалов. Вместе с тем в некоторых работах прослеживается некритическое отношение к документам ВЧК — ОГПУ. Мы не говорим здесь о трудах Е. А. Прудниковой, И. В. Пыхалова, Н. В. Старикова и др., подходы которых далеки от научных. Речь идет о работах, претендующих на академические стандарты. Например, в одной из них приводится докладная записка зам. председателя ОГПУ Г. Г. Ягоды на имя Сталина в феврале 1931 года об окончании следствия по делу Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России, в которой, в частности, отмечается, что «организация ставила своей целью свержение советской власти при помощи вооруженного восстания и иностранной военной интервенции и установление конституционной монархии». Среди руководителей организации назывались академики Н. П. Лихачев, М. К. Любавский, С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле и другие видные ученые, а далее в комментариях авторов говорится, что «документальные свидетельства, представленные ОГПУ во власть, говорят об установленных» организацией тесных связях с «националистической партией Германии» и переговорах о военной интервенции Германии не позже весны 1931 года [54] . И это речь о давно разоблаченной фальсификации, так называемом «Академическом деле»! [55] Достаточно много работ, использующих разного рода характеристики настроений населения, опирается на информационные сводки ОГПУ. Здесь в первую очередь встает вопрос о репрезентативности докладов, отчетов, информационных сводок вообще, ибо подобные материалы направлялись наверх различными структурами: партийными, советскими, военно-политическими, ВЧК — ОГПУ; о факторах, которые оказывали влияние на их составителей. На наш взгляд, вывод весьма уважаемого знатока архивов ВЧК — ОГПУ — НКВД В. К. Виноградова, что основное требование, «которое предъявлялось к качеству [чекистской] сводки, — давать объективное освещение настроений широких масс населения», требует уточнения [56] . Соглашусь с мнением профессора Э. Адриана, что «ОГПУ могло иметь свой интерес в том, чтобы сконцентрировать внимание именно на настроениях недовольства среди советских граждан, намеренно увлекаясь подачей негативной информации в целях поддержания собственной значимости в глазах властей» [57] . И это соображение относится не только к чекистским донесениям. Каждая из упомянутых структур имела свои ведомственные интересы, и это обстоятельство, безусловно, находило свое отражение в направляемых руководству материалах. Некоторые из авторов справедливо отмечают важность учета личностных характеристик составителей местных сводок. А. П. Килин подчеркивает:
54
Дьяков Ю. Л. Протестное движение в СССР (1922–1931 гг.). Монархические, националистические, контрреволюционные партии и организации в СССР: их деятельность и отношения с властью. По документам ВЧК — ОГПУ / Ю. Л. Дьяков, Л. П. Колодникова, Т. С. Бушуева. М.: Прометей, 2012. С. 162, 291–292.
55
Академическое дело 1929–1931 гг.: документы и материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ / Сост. М. П. Лепехин, предисл. А. Н. Цамутали, М. П. Лепехин. СПб.: БАН, 1993–2015. Вып. 1–9.
56
«Совершенно секретно»… М., 2001. Т. 1. Ч. 1. С. 71.
57
«Совершенно секретно»… М., 2003. Т. 5. С. 18.