Глаза из серебра
Шрифт:
Ни на секунду не выпуская из головы изображение мускулистого Дунстана с молотом, выковывающего пару золотых наручей в подарок королю Эдгару в 825 году, Малачи склонил голову в молитве и произнес заклинание.
«Святой Дунстан, прошу походатайствовать за меня перед Всевышним и Вечно Живым Господом. Скажи Ему, что Его недостойный слуга Малачи Кидд желает выполнить Его волю наилучшим образом, для чего ему требуется воздействовать на этот металл».
Жрец Волка почувствовал, как нагревается металл, обхватывающий его запястье. Он старался сдвинуть шест, но тот не шевелился, и тогда он добавил
«Ага, процесс пошел».
Малачи опять подергал шест и ему показалось, что тот дрогнул. Он приложил больше энергии, повторил молитву святому Дунстану, и температура наручника стала быстро расти. Жрец Волка почувствовал, как горячо руке, и уловил кислый запах паленых волос.
«Слишком много тепла, слишком быстрый нагрев. Или святой Дунстан меня очень поддерживает, или это какой-то особый металл».
Он потянул шест – тот качался, охватившая его паника придала силы мускулам, но правую руку пронзила боль.
«Если я не приму каких-то мер, как бы мне без руки не остаться!»
Он удержал себя от паники и, несмотря на боль, сконцентрировал в своем воображении образ святого Дунстана. Он всматривался в изображение вздувшихся мышц святого и в наручи, прося дать ему такую же силу, какой обладали конечности фигуры с витража. Малачи поспешно прочел еще одну молитву: «Святой Дунстан, благодаря твоей помощи я почти освободился, но у меня нет твоего умения разрешить новую возникшую проблему. Прошу и умоляю тебя, укажи мне, как действовать, чтобы мой поступок был угоден Пастырю нашему, как ему была угодна твоя работа над наручами».
От боли последние слова молитвы он произнес, перемежая их шипением и стонами. Боль достигла апогея, он чувствовал, что задыхается. Малачи начал терять сознание, но знал, что потерять над собой контроль – значит обречь себя. Он умрет, заклинание отнимет у него жизнь, и он превратится в обугленный труп посреди пустого неизвестного пространства. Крича на пределе дыхания, он крепко схватил шест левой рукой, зацепился пятками за край расселины и, отталкиваясь ими, снова стал вытягивать шест.
Шест сразу выскользнул из земли, тащить его стало намного легче, чем до сих пор. Малачи упал на спину, потом перекатился на правый бок. Руки он держал перед собой, жар в них все возрастал. Стоя на коленях, он вытянул вперед шест и держал его подальше от себя, как змею, стараясь стряхнуть его с запястья, но металл держался крепко.
К своему ужасу, Малачи почувствовал, что и левое запястье охватил иссушающий жар расплавленного металла.
Жар не возрастал, но и не убывал. Зато растекался вверх по обеим рукам от запястий до локтей. Запах волос смешался с запахом горящей рубашки – загорелись рукава. Руки от запястий до локтей как будто превратились в факелы. Он представлял себе, как его кожа покрывается ожоговыми пузырями, они лопаются, а предплечья превращаются в сухие почерневшие палки, которые вдребезги разбиваются при ударе о скалу на бесчисленные обугленные обломки.
Широко раскинув руки, Малачи закричал, чтобы звуком перекричать боль. Когда он надсадил горло, что и оно как будто загорелось, он закашлялся и умолк. Измученный, он откинулся назад, и тяжесть раскинутых рук потянула его плечи к земле.
Боль и жар исчезли. Малачи испугался: не значит ли это, что руки начисто обгорели и разорванные нервы собираются с силами, чтобы снова травмировать его.
«Пока не думаешь о руках, они вроде бы и не болят».
Он изо всех сил старался думать о чем угодно, кроме рук, но без толку: он не мог не ждать следующего агонизирующего приступа боли.
Так было, пока он не ударился правым предплечьем о скалу.
Что-то зазвенело.
«Откуда звон? – Малачи нахмурился. – Обгоревшие руки не звенят».
Он все еще полулежал, откинувшись на спину, но ему было очень неудобно – бедра затекли. Малачи пошевелил пальцами правой руки.
«Двигаются!»
Жаль, подумал он, не вижу, как они шевелятся. Он щелкнул пальцами.
Они щелкнули. Он их ощущал. Он слышал, как они щелкнули.
Медленно подняв левую руку, он снова щелкнул пальцами.
Он услышал звук, ощутил руку.
Протянув вперед только указательные пальцы, Малачи свел их вместе перед собой.
Кончики пальцев соприкоснулись.
«Ладно, предплечья и кисти в порядке, но звон-то откуда?»
Он провел одной ладонью по другой вверх и вниз, пока не нащупал прохладный металл на предплечьях. Три четверти предплечья каждой руки, от запястья до локтя, представляли собой сплошные металлические цилиндры. На правом Малачи нащупал рельеф меча, на левом – пастуший посох. Меч и Посох. Над обоими изображениями он нащупал голову волка. «Совсем как золотые наручи, которые святой Дунстан выковал для короля Эдгара. Как такое могло случиться? – Он на минуту задумался и кивнул, догадавшись. – Во второй молитве я просил, чтобы мне было дано такое же умение, чтобы моя служба была угодна Господу, как служба святого Дунстана. Видно, мою просьбу приняли немного более буквально, чем я хотел, но в результате молитва сработала».
Малачи ощупал открытые края наручей и попытался запихнуть под край ноготь большого пальца. Не вышло. Насколько показало ощупывание, металл сплавился с его телом без швов. При постукивании по наручам вибрация распространялась по всему телу, но сами наручи были нечувствительны к прикосновениям.
«В этом отношении они похожи на мой доспех. Странное такое сплавление, но оно должно как-то объясняться. Но в данный момент главное – что я освободился».
Малачи, успокоенный, кивнул сам себе и откинулся на спину лицом к Небу.
«Господь всемилостивый, благодарю Тебя за то, что дал мне умение, позволившее мне освободиться. Спасибо и тебе, святой Дунстан, за твое своевременное посредничество и вдохновенное вмешательство ради меня. Эти наручи будут служить мне напоминанием о твоей преданности Господу, которой я всеми своими силами буду подражать. Да будет воля Твоя».
Утомленный произнесением заклинаний и мучимый жаждой, Малачи неуверенно поднялся на ноги и прислонился к скале. Урия говорил, что тут есть ручеек, текущий на юг, и если предположить, что сейчас еще утро, то можно определить, где восток, если поворачиваться вокруг своей оси и постараться ощутить кожей лица, где солнце греет больше.